Он ненадолго зашел в квартиру. Его не было не больше минуты, но Софи показалось, он отсутствовал целую неделю. Она подергала ручку запертой двери, опять прислушалась к щели, вытряхнула пепельницу в пакет, специально для этого предусмотренный.

Эндрю вернулся и безо всяких затруднений отворил замок. Он чуть приподнял дверь за ручку, чтобы язычок проще выскользнул из кармашка. На мгновение у Софи появилась шальная мысль: а не подходят ли эти ключи и к их с Динарой двери?.. Но она сразу поняла, что это глупо, и даже не стала спрашивать.

В квартире на Софи накатили странные ощущения. Неприятные. Она поежилась. Планировка была точно такая же, как у Динары и Эндрю, только в зеркальном отражении. Она вспомнила слова парня из сна: отражения таят много опасностей. Чутье подсказывало ей, что здесь что-то неладно, и Софи невольно улыбнулась.

Кроме расположения комнат, все остальное в квартире бабулечки было совершенно иначе. Полы застелены коврами и дорожками, иногда в несколько слоев, на столе, тумбочках, комоде — вязанные ажурные салфетки, изобилие шкатулочек и статуэток, подушек, пледов. И характерный запах старости, который ни с чем не спутать, а вместе с ним — застоялого воздуха и пыли.

Софи осмотрелась, борясь с нарастающим желанием протереть полки и открыть окна, чтобы проветрить помещение. Эндрю остановился в прихожей и вздыхал со скорбным видом. Не похоже, что он собирался в ближайшее время менять свою стратегическую позицию.

Софи чувствовала, что момент подходящий для того, чтобы похлопать Слона по плечу и сказать ему что-то утешающее и глупое. В таких ситуациях ей всегда сложно. Иногда люди ждали от нее чего-то, какой-то поддержки, но все, что она могла выдавить из себя, было слишком очевидно похоже на фальшь. Она покачала головой и пошла в кухню.

Небольшой ламповый телевизор на холодильнике, старомодные баночки, подписанные красивыми буквами: рис, сахар, чай… Скатерть белая и накрахмаленная, с ажурчиками по краям — явно, дело рук самой бабулечки. На стене, там, где у Динары висели тарелки, здесь были фотографии в рамках. Сама бабулечка только раз — совсем еще молодая и очень красивая, с двумя сыновьями. Остальные снимки — рассказ о том, как мальчики взрослели, заводили свои семьи, обзаводились детьми. Софи насчитала шесть внуков.

Квартира не выглядела пустой и заброшенной, но что-то все равно упрямо напоминало — здесь больше никто не живет. Софи осмотрелась, увидела, как Эндрю опомнился от оцепенения и, покачиваясь, припадая на левую ногу, пошел в комнату. А после ей на глаза попались коричневые круглые следы на полочках.

Вот оно! Здесь были комнатные цветы в горшках. Но потом поливать и заботиться о них стало некому. Наверняка, Динара раздала их знакомым и друзьям, чтобы не дать засохнуть.

Софи вспомнила звук бьющегося стекла. Если что-то и разбилось, то, скорее всего, здесь — в комнате и прихожей были ковры, и, если бы что-то упало на них, звук был бы другой, не такой звонкий. Да и, вероятно, она вообще не услышала бы. Софи заметила легкое шевеление тюля и похолодела, затаила дыхание. Господи! Да она ощущала себя каким-то ловцом призраков, не меньше. И ей это нравилось. Нравилось! Она не отводила взгляд, и скоро стало ясно: там никто не прячется, дело не в этом. Она подошла и отдернула тюль.

На подоконнике и полу осколки. Форточка разбита. Свистел ветер.

— Софи! Иди сюда!

Голос Эндрю был странно хриплым. Она поспешила к нему, мельком заметив, как скользнуло ее отражение в зеркале над трюмо в прихожей — не цельное, а разделенное на десятки неровных частей. И почему Динара не завесила его?

С улицы комнату заполнял серо-синий утренний свет. Это был неприятный, призрачный оттенок, который будил в сознании монстров, таящихся под кроватями, и фантомное ощущение холодных прикосновений.

На продавленной постели бабулечки было что-то живое. Инородное здесь.

Софи ощутила судорогу в животе и покалывание в пальцах. Она плохо видела в сумерках, так что, преодолевая страх, шагнула ближе, чтобы рассмотреть, что это за темная тень. Лохматая, черная, с горящими глазами.

Ничейная кошка!

Динара оставила форточку открытой, чтобы немного проветрить, кошка влезла через нее, а потом рама резко захлопнулась и стекло разбилось — дело раскрыто! А все вопросы и сомнения — с чего бы форточке захлопываться, если не было сквозняка, как кошка влезла на четвертый этаж и зачем, почему не появлялась в подъезде — это придирки и попытка выдать желаемое за действительное.

****

Полгода Софи существовала по привычке. Всякий раз, думая об Алексе, она задавалась вопросом, почему не плакала и так быстро привыкла жить без него, выключила его из привычного быта, словно мужа никогда и не было. Не носила его рубашки, не брызгалась его духами, чтобы обмануть себя и сделать вид, что он все еще рядом. Иногда Софи думала, что никогда не любила и не была привязана к нему, и это утешало. Просто она — бесчувственная, холодная сука. Вот и все объяснение. По крайней мере, это казалось логичным.

Софи воспроизвела в памяти фонтан из сна: круглый, в центре должна быть человеческая фигура, находится в парке — это несколько сужало круг подозреваемых. Если можно говорить так легкомысленно о столице, где было полтыщи парков и столько же фонтанов. Но было во сне и еще кое-что.

Алекс.

Софи увидела его сквозь блестящие струи воды. Он улыбался, приветственно махал рукой, а потом указывал в сторону. Софи точно знала, что повернулась и посмотрела туда, но, проснувшись, забыла, что увидела.

Она решила, что это знак, подсказка к тому, как найти мужа. Многие из тех, кто потерял близких полгода назад, теперь были одержимы идеей вернуть их, метались по городам, совершали всякие ритуалы, собирались в группы, связывались с иными. В общем, вели себя так, как сами никогда от себя не ожидали. Мало кто на самом деле послушал голос и вернулся к прежней жизни. Видимо, Софи не так сильно от них отличалась.

Она спустилась в метро и только здесь вспомнила, что не одна во вселенной. Даже в такое раннее утро. На станции было немало людей. Она заметила нескольких со значками на груди: «Я — человек!». Нашли, чем гордиться.

В вагоне все было как и всегда: каждый уткнулся в свою книгу, газету или гаджет. Пользуясь моментом до пересадки, Софи подключилась к публичной сети и стала прикидывать маршрут и время, которое потребуется, чтобы исследовать местность вокруг четвертой станции. Это нужно было сделать заранее, как можно лучше запомнить название улиц и магазинов. Тогда, может быть, Софи не потеряется. Она подумывала прибиться к какой-нибудь группе поисковиков или хотя бы найти себе компаньона. Это несложно сделать через интернет. Если сойтись с кем-то местным, то найти нужный фонтан получится быстрее, а риск блужданий на незнакомой территории сократится. Но что Софи могла предложить взамен? Сочувствия и интереса к чужим проблемам она не испытывала, а одиночество привычнее и привлекательнее.

Она перешла на синюю ветку, зашла в переполненный вагон, едва протискиваясь между людьми. И сразу же заметила кудрявого парня. Того самого. Вокруг него было пустое поле, словно пассажиры опасались к нему приближаться. Он не беседовал с отражением, а сидя спал, надвинув полосатую шапку на глаза, из-под нее тянулись провода наушников.

Софи выбралась из тисков селедколюдей, села рядом с парнем. Сердце колотилось, как бешеное. Казалось бы, ничего сверхъестественного не происходит — она просто заняла свободное место, что в этом такого? А все придирки — просто попытка выдать желаемое за действительное. Какая разница, почему никто больше не хотел приближаться к нему? Она уставилась на неровную щетину, клоками то тут, то там выступающую на подбородке.

— Чего тебе? — парень вытащил наушник и сдвинул шапку с одного глаза. Значит, все-таки, не спал и почувствовал посторонний взгляд.

— Ты мне приснился, — выдала Софи первое, что пришло ей в голову. Вагон затормозил на очередной станции. Люди вышли, другие вошли, и на этот раз область отчуждения включала их обоих. Странное чувство — оказаться на стороне меньшинства. Софи понравилось.