Княгиня, зачарованная перстнем, старалась не обращать на эти совпадения внимания, пока однажды, перебирая вещи в поисках важного письма, не наткнулась на шкатулку – подарок графа. Открыв медальон, она взглянула в лицо бывшего возлюбленного, поймала его взгляд, и наваждение, вызванное камнем, мгновенно закончилось. Она сняла перстень, а снимая, впервые заметила надпись, сделанную на обороте перстня по латыни «Ne quid nimis». Княгиня утрудилась перевести. «Ничего слишком», – гласила она.

Больше княгиня перстень не надевала.

Несколько раз впоследствии она одалживала перстень дважды своим любовникам, один раз дальнему родственнику, очаровательному юноше, по неопытности проигравшему в карты все завещанное ему состояние. Все трое не смогли справиться с таинственной силой перстня, они не смогли остановиться. И все трое погибли. Каждый раз княгиня снимала свой перстень с холодного трупа.

Но все это было в прошлом. Ее уже давно не интересовали чужие жизни, красивые мужчины, страсти ее угасли, свет мерк, яркость жизни таяла, приближался неизбежный конец. Но княгиня хорошо помнила обещание Сен-Жермена. Век. Она должна прожить целый век, если не расстанется с перстнем.

Княгиня протянула руку, достала свое сокровище и с трудом натянула на палец. Некогда нежная кожа покрылась морщинами и россыпью безобразных темных пятен, суставы распухли, некогда изящная прекрасная ручка выглядела безобразно.

Княгиня сердито фыркнула и раздраженно сорвала перстень с пальца, когда позади послышался тихий шорох.

– Кто тут еще? – ворчливо спросила княгиня, она не любила, когда ее беспокоили.

Шорох за спиной замер. Княгине стало тревожно. Она зашевелилась в кресле, пытаясь обернуться, свет свечей заметался, окрашивая комнату тревожными всполохами.

Когда она наконец обернулась, лицо мужчины было совсем близко.

– Ох! Это ты! Напугал меня, дуралей, – выдохнула княгиня, откидываясь на спинку. – Зачем явился? Опять денег? Снова проигрался, шалопут? – Внук, молодой, свежий, пышущий жизнью, статный красавец офицер, стоял перед ней, как напоминание о ее собственной дряхлости и увядании. У нее их было много, внуков, внучек, она едва их различала, но этот, сын ее дочери Натальи, решительный, нагловатый, красавец адъютант, был ее любимцем. Внешне он был похож на покойного князя, а вот характером пошел в нее.

– Денег не дам, – сурово повторила княгиня.

– Мне не нужны деньги, – напряженным голосом проговорил молодой красавец.

– А что?

– Перстень. – Он протянул сильную крепкую руку и, разжав старушечью ладонь, вырвал из нее сокровище.

Все тело княгини напряглось, оцепенело, глаза выкатились, последним усилием, едва слышно, она прохрипела:

– Погибнешь!

– Ну, мужики, что у нас тут? – входя в квартиру, поинтересовался капитан Ушаков.

– У нас колото-резаная рана. Вон покойничек в кресле сидит. – В привычной для себя циничной манере объяснил Толик Жуков.

Убитый действительно сидел в квадратном кожаном кресле, широко расставив ноги, положив руки на подлокотники, свесив на грудь голову. В этой позе было что-то эпическое. Усталый от битв воин почил на завоеванном троне. Капитан Ушаков обожал фэнтези, читал их втайне и очень стеснялся своего мальчишеского увлечения.

– Кто убитый? – отгоняя неуместные ассоциации, строго спросил капитан.

– Колесников Илья Андреевич. Тридцати трех лет. Вот документы. Это его квартира, проживал один. Обнаружила его уборщица, Туманова Екатерина Викторовна. Она всегда по понедельникам приходит. Сейчас сидит в соседней комнате. Пришла, открыла своим ключом, разулась, прошла в кладовку за тряпками и швабрами, достала пылесос, пришла с ним в гостиную, а тут вот. Ну, вызвала полицию, – обстоятельно докладывал Толик. – Криминалист осмотр уже закончил и уехал, вас долго ждали.

– Извини, начальство задержало. Что со свидетелями?

– Пока ничего, участковый с Захаром соседей опрашивают, а я вас ждал.

– Дождался? – сухо спросил капитан. – Ну, тогда давай им на подмогу, а я с уборщицей побеседую.

Екатерина Туманова была женщиной на удивление моложавой, подтянутой, стройной. В облегающих джинсах и светлой футболке, с яркими рыжевато-красными волосами, она смотрелась молодо и привлекательно, и, только присмотревшись к морщинкам на лице, можно было определить ее настоящий возраст, около пятидесяти пяти, может, пятьдесят семь? Или шесть? Гадал капитан, рассматривая свидетельницу.

– Добрый день. Капитан Ушаков, районный следственный комитет.

– Туманова Екатерина Викторовна. Домработница. Точнее сказать, просто уборщица. – Следов слез на лице уборщицы капитан не заметил, скорее потрясение.

– Екатерина Викторовна, как давно вы работаете у Колесникова?

– Года три, меня к нему знакомые сосватали. Его знакомые. Я у них тоже убираю.

– Телефон и фамилию знакомых сообщить можете?

– Разумеется. Филипповы. Телефон тоже можете записать. – Доставая мобильник, предложила Екатерина Викторовна.

– Обязательно, но чуть попозже. Расскажите мне, как вы нашли тело?

– Пришла как обычно, в двенадцать. Илья поздно вставал и не любил, когда я при нем работать начинала. Пришла. Разулась, повесила куртку и сумку на вешалку и пошла за пылесосом.

– Вы не переодеваетесь перед работой?

– Нет. А зачем? Илья мусорил мало, обычная поверхностная уборка много сил не отнимала. Вот если у него в воскресенье вечеринка была, тогда тут бывает, чем заняться, а так… Я к нему два раза в неделю хожу. В пятницу перед выходными и в понедельник, сразу после. В выходные у него иногда компании собираются, гости приходят. Он человек холостой, живет свободно.

– Скажите, а родители у него есть?

– Есть, конечно. Но они отдельно живут. Мы с Ильей нечасто виделись, в основном в день расчетов.

– Хорошо. Вы разделись, взяли пылесос… – напомнил свидетельнице капитан.

– Ну да. Я всегда с пылесоса начинаю. Потом мою санузел, затем пыль вытираю, после влажная уборка. Стираю я по понедельникам, глажу тоже. Ну вот, зашла я в комнату, а там Илья сидит. Сперва я подумала, спит. Может, напился с вечера и заснул.

– А с ним такое раньше случалось?

– Было несколько раз, когда я приходила, а он спал еще. Правда, в кровати. И несколько раз я его заставала с девицами. Но вот чтобы в кресле? Нет, такого не было. Но мне и в голову не могло прийти, что его убили. – Нервно дергая шеей, объяснила уборщица. – Ну, я позвала его сперва, он не реагирует, тогда я подошла, руку на его руку положила, вот сюда, повыше кисти, хотела потрясти, а рука холодная! Тут я сообразила ему в лицо заглянуть, ну, и поняла, поздно уж. Пошла в полицию звонить.

– Не испугались?

– Звонить? А чего мне бояться, я же его не убивала? Зачем мне это? – вскинулась Екатерина Викторовна.

– Я имею в виду покойника, – пояснил свою мысль капитан.

– А! Да нет. Я же медсестра бывшая. В больнице всю жизнь проработала. А тут нашу больницу на капитальный ремонт закрыли, нам перевод предложили в другую больницу. Там корпуса новые отстроили, на окраине где-то. От метро в битком набитом автобусе еще чуть не час трястись туда и обратно. Я подумала и ушла. При такой копеечной зарплате я еще буду полдня на дорогу тратить? А тут мне знакомая предложила в домработницы пойти, у нее свое агентство по найму прислуги. Она еще в няньки предлагала. Но с детьми ответственность большая, и я пошла квартиры убирать. Денег больше, головной боли меньше, да и времени свободного – тьма, – делилась Екатерина Викторовна. – Я себе абонемент в фитнес-клуб купила, в прошлом году в Турцию ездила. А то, что работа не престижная? Зато сам себе хозяин.

– Ясно. Значит, Илью Колесникова вы знали плохо?

– Да, в общем, мы с ним почти не общались. Если у него были ко мне дополнительные поручения, он иногда звонил. В день расчетов два раза в месяц виделись, ну, и было несколько раз, когда он болел, ну, и вот те разы, когда я его с девицами застала и когда он на работу проспал.