Валентина натянуто рассмеялась:
- У меня все в порядке. Лучше скажи, сколько пробудем в море?
- Десять в пятой степени секунд, - ответил за Вахнина Митя, тоже спрыгивая на причал. - Что равно в свою очередь одной десятимиллиардной галактического года.
- Увянь, болтун, - сказал Гриша, - не то брошу в море. Он сделал молниеносный выпад, чтобы поймать Волкова за шиворот, но тот ловко увернулся.
- Целый день пробудем, - сообщил Гриша. - Конечно, вы можете собрать свои донные пробы и за два часа. А мне для испытаний "Кашалота" мало и недели.
- Ну ладно, ежики-рыжики, - потер руки Гриша. - Кашалотов баснями не кормят. Двинулись.
Он подал Валентине руку и помог влезть в аппарат.
"Кашалот" медленно прошел извилистым проливом, соединяющим лагуну с океаном, и прибавил ход. Океан был на редкость спокоен, и Папин до предела форсировал двигатель. Судно, едва касаясь носом воды, стремительно пошло на юго-запад.
Они удалились от атолла миль на двести, время от времени беря донные пробы. Это было довольно однообразное занятие. Погружение, траление, всплытие... К полудню Валентина и Митя заполнили все сосуды и были но прочь возвратиться на станцию. Но Гриша сказал, что должен провести еще несколько испытаний "Кашалота" в условиях открытого моря.
Подперев ладонью щеку, Валентина следила за игрой водяных струй, вскипавших за прозрачной стенкой борта, и думала о своих экспериментах с крабами. Опять пришел на ум разговор с Солохиным. Девушка помрачнела.
У Гриши что-то не ладилось с двигателем, и он недовольно крутил головой. Наконец Вахнину удалось отрегулировать компрессор. Дав Папину команду поворачивать назад, он с непроницаемым видом вытащил пачку сигарет.
- По сему случаю закурим.
- Дай и мне, - неожиданно попросила Валентина.
- О!.. - поднял густую бровь Вахнин. - Можно подумать, что ты о чем-то грустишь.
- Можно подумать, - сухо сказала Валентина.
- Влюбилась в кого? - полушутя спросил Митя. Он по-прежнему подозревал ее в скрытой симпатии к Вахнину.
- Может быть.
- Что ж, давно пора, - натянуто улыбнулся Митя. - Только в это трудно поверить. Ты же ледышка. Да скорее океан выйдет из берегов, горы уйдут под землю, Гриша превратится в кашалота, а я в балерину...
Валентина смерила Митю уничтожающим взглядом. Чтобы скрыть смущение, тот неожиданно закатил глаза и пропел на восточный манер: "Нет на земле любви, о поэт. Все святое навсегда покинуло этот мир. В песнях человека больше никогда не засверкает яркий свет, подобный блеску Млечного Пути перед рассветом"...
- Ну ладно, остановись, - опять оборвала его Валентина и начала рассказывать о решении Солохина заморозить опыты по управлению нервными рефлексами крабов. Она говорила страстно, быстро, проглатывая окончания фраз.
- Умная ты девушка, - покровительственно усмехнулся Митя, - а не поняла, что к чему. Дело не в самом Солохине. В его научной базе. Думаешь, он силен в адаптации и нервных рефлексах? Лет десять - пятнадцать назад, когда мы еще играли в разбойников и индейцев, Солохин что-то там сделал в палеозоологии. Получил кандидата. И с тех пор подвизается в... руководстве... Сидит себе направляет науку. И возможно, не заметил, что палеозоология, как и биология вообще, - давно не та. Тут и код наследственности, и молекулярная структура ДНК, вероятность, информация и биокибернетика. Сплошная математика! Учиться ведь заново надо. Но кому хочется на старости лет?.. Вот он и темнит, запутывает. Главное - не показать виду, что отстал, обленился.
- Ну, ты свиреп, Волков, - усмехнулся Гриша. - И мне сдается, сам впадаешь в крайность.
Они ожесточенно заспорили и не заметили, как океан потемнел. В борт начала бить крутая волна с белыми гребнями. С севера пришли свинцово-черные тучи.
- Будет шторм, - сказал Папин, поглядев на небо.
- Не было печали, - с досадой отозвался Гриша.
- Это не опасно? - спросила Валентина, прислушиваясь к шуму ветра.
- Ничуть, - заявил Гриша. - "Кашалоту" шторм не помеха. В случае чего уйдем в глубину.
Спустя два часа ветер достиг штормовой силы. Вахнин озабоченно слушал двигатель. Судно с трудом преодолевало волну и ветер.
- Погружаться надо, - заметил Волков.
- Да, пожалуйста, - с мольбой сказала Валентина. Ее бледное лицо яснее всяких слов говорило о том, что ее укачало.
- Глубина-то хорошо, конечно, - виновато поглядел па нее Гриша, - но "Кашалот" не может там держаться больше двух часов. Да и ползет под водой, как черепаха.
- Так что же делать?
- Ничего. Перейдем на режим поплавка. Час в глубине, потом на поверхность. Глоток воздуха в баллоны - и снова под воду.
- Давай, как лучше, - раздраженно сказал Митя. - Вижу, твой "Кашалот" не лучше топора. А еще хвастался.
Остаток дня прошел в бесплодных попытках приблизиться к атоллу. "Кашалот" то погружался в глубину и медленно полз под водой, то, израсходовав запас электроэнергии, выскакивал на поверхность. А пока заряжались аккумуляторы, ураган относил их вдвое дальше от того места, которого они достигали при подводном ходе. К полуночи судно, по расчетам подавленного Гриши, удалилось от атолла миль на шестьсот.
- Ах ты дьявол, - бормотал он растерянно. - Явный цейтнот.
Прошла ночь, а шторм и не думал стихать. Серое, тяжелое небо изливало потоки дождя. Океан неистовствовал. Вскоре сильно похолодало, над огромными, совершенно белыми от седой пены валами появилась пелена мокрого снега. "Кашалот" несло куда-то в кромешную гудящую тьму, все дальше на юг. Так прошла еще ночь, наступило утро. Из рваных, сочащихся сыростью туч с трудом продрался хмурый рассвет.
- Наконец-то кончается, - вздохнул Гриша. Он был весь перепачкан машинным маслом: всю ночь колдовал над двигателем.
- Вставай, Витя, - разбудил он Панина. - Двигатель пора запускать. Садись за пульт.
Подойдя к люку, он отвинтил крышку и высунул голову, пристально вглядываясь вдаль.
- Земля! - вдруг сказал за его спиной Папин.
- Какая земля? - уставился на него Вахнин. - В этой части Южного океана ее не может быть.
- Земля, - повторил Папин.
Где-то у горизонта действительно появилась туманная полоска. Но поскольку "Кашалот" едва выступал из воды, гребни волн то и дело закрывали обзор, мешая рассмотреть ее.
