– Все, хватит этого цирка! – не успела Вика договорить, как Лада выхватила у нее злосчастную записку, взяла спички с плиты и подожгла ее над раковиной.

– Что ты делаешь?! – блондинка переместила свой гнев на другую подругу.

– Заканчиваю с этим.

– Это Элина должна была сделать!

– Элина, по каким-то пока неведомым нам причинам не смогла этого сделать, ты тоже вместо этого решила устроить истерику, кто-то же должен был, в конце концов, уничтожить этот клочок бумаги.

Записка догорела. Лада открыла кран и смыла пепел с раковины.

Все! Теперь нет ничего. Тема закрыта, – невозмутимо отрезала Лада – Мы, кажется, хотели пить чай? – улыбнулась она, дабы разрядить обстановку.

– Но все же, когда девушки сели за стол, неловкое молчание уже не первый раз за этот вечер посетило их. И разорвать его как всегда отважилась только неуемная болтушка.

– Ну и как тебе здесь, как город?

– Я даже и не знаю, с тех пор… Мне все как-то одинаково. Дом, работа – больше ничего. Мы даже с Вадимом никуда не ходили. Да тут кроме этого бара и сходить-то, вроде как, некуда, а он мне, итак, осточертел.

– Да, а местные как?

– Обычно. Я ни с кем не общаюсь, на работе только приходится.

– Ну, зря ты так, городишко-то знатный… – ехидно улыбнулась Вика и сонно потянулась. – Ну что спать?

Лада, сначала было хотела что-то сказать, но потом разгадала план подруги и начала убирать со стола. Элина с равнодушным видом принялась ей помогать, но делала все как-то намеренно долго. Вика невозмутимо молчала и загадочно улыбалась.

– Стоп! – все-таки оживилась Элина. – Что это? Ты просто сказала это и все, спать? Что это за интриги, в чем смысл?

– Так-так-так, смотрю нашей безразличной ко всему, вдруг стало интересно?

– Да я так просто. Ты же явно что-то хотела рассказать?

– Ну, не более явно, чем ты теперь хочешь это узнать? – не успокаивалась Вика.

Да, не хочу я ничего узнавать. Просто, ты же хотела что-то рассказать, а я поддерживаю разговор. Банальная вежливость.

– Ну, раз ты не хочешь. Все устали, что ж я тут буду мучить вас никому не нужными байками. Спать?

– Я поняла: это очередной ваш план, только я пока не понимаю в чем смысл. Ну и что же я, по-вашему, должна сделать?

– Да ничего ты не должна, Элин успокойся. Пошли спать.

– Ну что ж. И вправду пора спать.

– Пошли?

– Пошли.

Элина резко встала и пошла к выходу. Да что ж это такое? Подруги и раньше вытворяли с ней такие штуки. Начнут говорить, что-то интересное и не договорят, смотрят, как она изводится, могли ее по нескольку дней так мучить. Но это ведь было в той жизни, а сейчас… Сейчас она уже не та веселая девчушка и ей абсолютно безразлична эта дурацкая история об этом городе и сам этот город, и весь остальной мир. Но почему-почему-почему было так безумно интересно узнать эту историю?

Элина резко развернулась на пороге кухни.

– Я никуда не пойду, пока не услышу эту дурацкую историю. Я знаю, что вы задумали, но я не собираюсь платить вам ни танцами, ни песнями, ни прочей ерундой за эту байку, я просто не сдвинусь с этого места! – выпалила Элина, победно вскинув брови.

– Ну ладно, давай хоть присядем что ли? – спокойно предложила Вика, не снимая ехидную улыбку.

– И что? Все так просто? И никаких песен-плясок за это? – не поверила Элина

– Да. Мне достаточно того, что ты улыбнулась.

– Я?

Элина сама не заметила, как это произошло. Нет, конечно же, она улыбалась. Улыбалась, живя с Вадимом, и после того: посетителям, Денису, соседям на улице, почтальону. Но то были другие улыбки, натянутые, которые она выжимала из себя скорее из вежливости. От каждой такой улыбки, она чувствовала напряжение мышц на лице. А эта улыбка была иной, она исходила не от мозга, а от сердца, она была естественной и потому Элина даже сама не заметила, что улыбается. Никаких усилий и никакого напряжения мышц, эта улыбка была живой. Девушка поняла это, и от этого ей стало как-то странно, но копаться в себе она не хотела. Никаких вопросов! И ни одна улыбка не могла разрушить этот принцип.

– Ну и что там с историей? Я жду, – оборвала свои же мысли Элина.

– Если честно, я тебе удивляюсь, столько прожить в этом городе и не услышать ни одной байки об этом месте. Неужели все закончилось?

– Что закончилось?

– Ну, комендантский час здесь же есть до сих пор?

– Есть, и что в этом такого? Его все кому не лень нарушают.

– А ты знаешь, из-за чего его ввели и когда?

– Наверное, что бы подростки ни гуляли допоздна и не занимались на улице всякой ерундой.

– Хах! Я тебя умоляю! Слушай тетю Вику, невежа.

– Давай уже, интриганка! – поторопила Элина и снова невольно улыбнулась.

Этого не могли не заметить подруги. Вика явно добилась того, чего хотела.

– Эту историю рассказывала мне прабабушка. Она жила в этом городе, когда еще была маленькой, – начала, наконец, Вика.

– Правда? А почему ты раньше не упоминала о том, что твоя прабабушка здесь жила? – перебила подругу Элина.

– Случая не представилось еще, а теперь вот рассказываю, так что слушай и не перебивай. Так вот, моя бабуля жила здесь еще в 20-х годах того века и с самого детства знала, что нельзя выходить из дома после захода солнца. Это было первым правилом в этом городе. В те времена город был еще меньше, а в центре городской площади находился огромный колокол. И каждый вечер, в последние минуты захода солнца звонарь звонил в него, возвещая о том, что всем пора вернуться в свои жилища и крепко накрепко закрыть двери. Если кто-то засиживался в гостях вплоть до этого звона, то там и оставались ночевать, настолько сильно боялись люди.

– Но чего? – снова вклинилась Элина.

– Знаешь, а для апатичной барышни ты слишком любопытная, – заметила Вика и снова перешла на таинственный полушепот. – Бабушка говорила, что вся эта история началась задолго до того, как она родилась, а насколько давно не помнили даже тогдашние старожилы. Все дело в том, что если кто-то вдруг оказывался на улице после звона колокола, то до утра этот бедолага уже не доживал. Чаще всего люди просто пропадали без вести, а иногда все же где-нибудь на окраине города находились тела. Обезображенные до жути, и всегда одинаковым образом: тела были обескровлены. Полностью. Даже вокруг трупов не было следов крови. И у всех мертвецов на разных частях тела, но в основном на шее, виднелись две синюшные точки, как будто невиданный зверь укусил несчастных и выпил всю кровь.

– Да, какая интересная, а главное необычная история. И звалось это чудовище, вы представляете, ВАМПИР. А потом он, наверное, влюбился в девушку, перестал всех есть, и жили они долго и счастливо! – съехидничала Лада.

– Какая же ты все-таки стала невыносимая. Ты даже если будешь жить в мире кишащим сверхъестественным, все равно будешь задирать нос и говорить всем, что ничего такого не существует, дабы только показать, какая ты рациональная умница-разумница! – ответила в свою очередь Вика.

– Я лишь, хочу сказать тебе, что не надо забивать нашей Элине голову всякой чепухой, – сказала Лада, делая ударение на словах «не надо».

– А может «ваша Элина» сама решит, что ей надо, а что не надо?

Элина, конечно, не хотела вступать в их распри, но Лада и вправду стала несносной по отношению к Вике. Весь вечер она упорно пыталась заткнуть ей рот, о чем бы та не говорила. Вика всегда была болтушкой и иногда и вправду утомляла подруг, но такую реакцию на свою невинную болтовню она точно не заслужила.

– Я хотела, послушать эту историю, и жду ее окончания, – твердо сказала Элина.

– Я теперь и не знаю, что еще тут сказать, – растерялась Вика. – Тебе, правда, интересно?

– Да интересно, не особо правдоподобно, но интересно. И что, это чудовище никто не видел?

– Слухи были разные. Некоторых усопших в последний раз видели из окон своих домов знакомые, иногда они были не одни. Но вот беда: люди, которые сопровождали несчастных, всегда были разными. Одного видели с молодой привлекательной женщиной, другого с мужчиной. Объединяло только одно: днем этих загадочных людей, которые были с усопшими в их последний вечер, никто не видел и никто из горожан их не знал. Но разве могли люди сделать такое, и для чего? Да и версия с маньяком отпадает в любом случае, ведь эти ужасные происшествия происходили здесь столетие, а может даже и не одно.