Ты смотришь здесь совсем чужим,

Недаром бровь тугую супишь.

Ни за какой большой калым

Ты этой женщины не купишь.

Хоть волос русый у меня,

Но мы с тобой во многом схожи:

Во весь опор пустив коня,

Схватить земли смогу я тоже.

Я рос среди твоих степей,

И я, как ты, такой же гибкий.

Но не для нас цветут у ней

В губах подкрашенных улыбки.

Вот погоди, – другой придет,

Он знает разные манеры

И вместе с нею осмеёт

Степных, угрюмых кавалеров.

И этот узел кос тугой

Сегодня ж, может быть, под вечер

Не ты, не я, а тот, другой

Распустит бережно на плечи.

Встаешь, глазами засверкав,

Дрожа от близости добычи.

И вижу я, как свой аркан

У пояса напрасно ищешь.

Здесь люди чтут иной закон

И счастье ловят не арканом!

………………………………………………

По гривам ветреных песков

Пройдут на север караваны.

Над пестрою кошмой степей

Заря поднимет бубен алый.

Где ветер плещет гибким телом,

Мы оседлаем лошадей.

Дорога гулко зазвенит,

Горячий воздух в ноздри хлынет,

Спокойно лягут у копыт

Пахучие поля полыни.

И там, в предгории Алтая,

Мы будем гости в самый раз.

Степная девушка простая

В родном ауле встретит нас.

И в час, когда падут туманы

Ширококрылой стаей вниз,

Мы будем пить густой и пьяный

В мешках бушующий кумыс.

Предупреждение? Судьба? Ошибка?

– Вздор!

Но недовольство тонко смыла мгла…

…Приспущенные флаги штор

И взмах копыт во тьму из-за угла.

И острый полоз взрезал спелый снег,

Закат упал сквозь роспись ярких дуг.

Поспешливо придумать сквозь разбег,

Что где-то ждет далекий нежный друг…

Вот здесь встречал, в толпе других, не раз…

И вдруг его в упор остановил

Простой вопрос, должно быть, темных глаз

И кисть руки у выгнутых перил.

Конечно, так! Он нежность не увез!

И санки вдруг на крыльях глубины,

И в голубом церемониале звезд —

Насмешливый полупоклон луны.

И санки вкось. А запад ярко хмур.

Сквозь тихий смех: – Какой невольный час…

Даль зеркала и пестрый праздник дур

И дураков. Не правда ли, Данзас?

Усталый снег разрезан мерзлой веткой,

Пар от коней.

– Нельзя ли поскорей… —

И ветер развевает метко

Трефовый локон сумрачных кудрей.

Туман плывет седеющий и серый,

Поляна поднята в кустарнике, как щит.

И на отмеренные барьеры

Отброшены небрежные плащи.

-–

Рука живет в тугих тисках перчатки,

Но мертвой костью простучало:

И жжет ладонь горячей рукояткой

С наивным клювом длинный пистолет.

Последний знак…

Судьба? Ошибка? – Вздор!

Раздумья нет. Пусть набегает мгла.

Вдруг подойти и выстрелить в упор

В граненый звон зеленого стекла.

И темный миг знакомых юных глаз,

Который вдруг его остановил…

– Вы приготовились?

…И дорогая…

– Раз!

У тонких и изогнутых перил.

Ведь перепутались вдруг, вспомнившись,

слова,

Которые он вспомнил и забыл.

– Вы приготовились?..

…То нежность, что ли?

– Два!

У стынущих, причудливых перил —

Вот в эту тьму багровую смотри!

Ты в этом мире чувствовал и жил.

…Бег санок легких, прозвеневших…

– Три!

У ускользающих, остынувших перил…

-–

Пустынна ночь. И лунно вьется снег.

Нем горизонт. (В глуби своей укрой!)

Усталых санок ровно сдержан бег,

А сквозь бинты накрапывает кровь.

Сквозь сосну половиц прорастает трава,

Подымая зеленое шумное пламя,

И теленка отрубленная голова,

На ладонях качаясь, поводит глазами.

Черствый камень осыпан в базарных рядах,

Терпкий запах плывет из раскрытых отдушин,

На изогнутых в клювы тяжелых крюках

Мясники пеленают багровые туши.

И, собравшись из выжженных известью ям,

Мертвоглазые псы, у порога залаяв,

Подползают, урча, к беспощадным ногам

Перепачканных в сале и желчи хозяев.

Так, голодные морды свои положив,

До заката в пыли обессилят собаки,

Мясники засмеются и вытрут ножи

О бараньи сановные пышные баки.

…Зажигает топор первобытный огонь,

Полки шарит березою пахнущий веник,

Опускается глухо крутая ладонь

На курганную медь пересчитанных денег.

В палисадах шиповника сыплется цвет,

Как подбитых гусынь покрасневшие перья…

Главный мастер сурово прикажет: «Валет!» —

И рябую колоду отдаст подмастерьям.

Рядом дочери белое кружево ткут,

И сквозь скучные отсветы длинных иголок,

Сквозь содвинутый тесно звериный уют

Им мерещится свадебный, яблочный полог.

Ставит старый мясник без ошибки на треф,

Возле окон шатаясь, горланят гуляки.

И у ям, от голодной тоски одурев,

Длинным воем закат провожают собаки.