Пока папа не получил зарплату, мы жили на одних макаронах. Какими же они были вкусными, просто обычные макароны, политые растительным маслом. Я ела их прямо из кастрюли, не давая им остыть и слипнуться до конца. Как-то перед таким ужином, папа отправил меня к Кате за хлебом:

– Сходи до сестры, попроси кусочек хлеба, чтобы сытнее было. Матери всё равно дома пока нет.

Как? Как я могу пойти просить хлеба? Я сразу вспомнила историю из лагеря, когда нам нечего было носить, но мы не пошли просить ничего, ни у кого. Как же я сейчас скажу, что мне нужно хлеба? Деваться всё равно было некуда, и, засунув, куда подальше часть своего воспитания и принципов, я пошла, стучаться в когда-то родные двери.

– Привет! Катя, папа меня к тебе за хлебом отправил, можешь дать пару кусочков?

– У нас нет хлеба.

Катя отвечала мне через дверь, потому что помимо того, что нам нельзя было разговаривать, мама запретила Кате открывать мне двери. Я потом как-то из-за этого чуть на собачьей будке не обморозилась. Пришла домой, а замок замерз, ключ не поворачивался. Папа должен был скоро со смены прийти, но запил где-то в городе. Я пыталась разогреть замок, но у меня ничего не вышло, осталась сидеть на будке и ждать, когда придет папа. После того, как моё убежище в шубе было обнаружено, папа выкинул всё оттуда, чтобы я больше туда не лазила и не пряталась. Мне бы сейчас эта шуба пригодилась, думала я. Темнело, я тогда сильно замерзла, бегала периодически на дорогу, чтобы посмотреть, идёт ли папа. У Кати сначала горел свет, я знала, что мама дома, но не заходила, потому что мне нельзя было, потом уже и они легли спать. Из печи так маняще шёл дым, и представляла, как же им сейчас тепло…

Вернувшись, домой без хлеба, папа, конечно же, был не очень доволен. Что-то буркнул вроде того, что плохо просила, и отправил спать, а я давила в себе обиду о том, что Катя не стала открывать мне двери, ведь на улице было холодно, а мамы не было дома. Много было мыслей, например о том, что Катя меня больше не любит и по этой причине так себя ведет, но потом я вспоминала, как она заступалась за меня в школе, значит, всё-таки Катя просто боится маму.

Папа никогда не проверял у меня уроки, только дневник. Увидев тройки, он не особо ругался, всегда говорил, что это государственная оценка, а вот за двойки, орал так, чтобы мама слышала, как он меня воспитывает, хотя на самом деле, я всегда была уверена, что ему глубоко всё равно.

Вечером, отец, собираясь на смену, хорошо выпил, но это его не остановило для того, чтобы остаться дома и выспаться.

–На посошок

Сказал он и выронил рюмку, которая разбилась на три больших осколка.

–На счастье!

Если бы, на счастье… Ложась спать, я не чувствовала, что может случиться что-то страшное с отцом, я просто легла спать, а утром уехала в школу. Вечером, вернувшись, домой, я обнаружила входную дверь под замком. Интересно, а где папа? Он же должен был со смены отсыпаться. Наверное, в гости ушел к кому-нибудь. Зайдя домой, я поняла, что папы не было дома со вчерашнего вечера, потому что всё лежало точно так же, как тогда, когда я уходила. Пока я пыталась сообразить, где может быть отец, ко мне зашла Катя.

– Ты только не переживай!

И тут я поняла, что сейчас Катя скажет, что-то про папу, и я уже волнуюсь.

– Говори, что-то с папой?

– Звонили с больницы, сказали, что он ночью обморозился на работе.

Всё, это было последнее, что я слышала. Я ещё не успела раздеться, и сразу же пошла к выходу. Где находилась больница, я знала, поэтому без замедления двинулась в ту сторону. Время был вечер, часов семь, автобус тогда находился на перерыве до девяти и я пошла пешком. От прилива адреналина, мне было жарко, не смотря на то, что на улице стоял дикий мороз. Я шла и думала, а если у него ноги ампутируют или руки? Может он вообще умрет? Что с ним и как он? Я уже прошла полкилометра, тут остановилась машина, и мужчина предложил подвезти меня. На улице мороз, ребенок один идет по темноте, я бы тоже остановилась, увидев такую картину. Я села и водитель спрашивал меня, что случилось и куда я еду, я ему сказала, что мне нужно к папе в больницу, и он отвез меня до ближайшего поворота, потому как ехал в другую сторону, а дальше я пошла пешком. Километров пять по дороге, казались мне совершенно незаметными, потому что я не просто шла, я летела к отцу.

Зайдя в приемный покой, я сказала фамилию отца и мне объяснили в какое отделение нужно пройти. «Гнойная хирургия», пост врача находился в середине коридора, и я двинулась туда. Проходя мимо из одной палат, я услышала жуткий, громкий храп. Надо же, так сильно храпеть на всю больницу, подумала я и пошла дальше. Дойдя до медсестры, я объяснила девушке, что где-то здесь лежит мой отец, его должны были привезти ночью, назвала фамилию, и мне сказали номер палаты. Да, это была именно та палата, из которой доносился этот храп, а храпел на всю больницу, мой отец.

Свет в палате не горел, все уже спали и я даже не понимаю, как меня вообще туда пропустили. Что бы понять, где лежит папа, я начала его звать.

– Папа… Папа….

Еле слышно повторяла я, что бы никого не разбудить.

– Доча?

Увидев папу, я подошла к нему и ближе, и начала реветь. Чувство жалости к нему оковало меня изнутри. Я смотрела на его руки, которые были перебинтованы, а бинт был пропитан чем-то желтым. Может это был гной? Может это была мазь… Я не знала, что находится под бинтами. Потом я обратила внимание на папины ноги, они тоже были перебинтованы, и так же из бинта сочилась желтая жидкость.

– Папа… Как так то? Как это случилось?

– Вышел с работы, ключи потерял, не мог дверь открыть, а рядом не было ни кого. Площадка большая, пока дошел к выходу, дальше не помню ничего. Спать захотелось, лег и всё. Женщина какая-то нашла, вызвала скорую помощь.

– Болит, наверное?

– Болит. Завтра врач посмотрит, возможно, что пальцы отрежут.

– Как отрежут?

Я плакала, мне было жалко, что с отцом это приключилось. В такие минуты почему-то не думаешь о хорошем. Я начала рисовать в своей голове ужасные картины, но вовремя себя остановила мыслью о том, что папа жив – это самое главное. Его скоро выпишут думала я, может и он всё переосмыслит пока находится здесь, но как же я… Как же я буду дома одна справляться? Неужели меня заберет мама и всё будет как раньше?

– Я пока здесь, ты будешь жить у тети Оли, моей сестры. Помнишь её?

– Конечно, помню!

Я была рада этой новости! Ведь я поеду жить туда, где живут мои любимые двоюродные сестры и брат. Когда мы с Катюшкой были маленькие, мы часто в выходные дни приходили к ним купаться в ванной, потому что сами жили в частном доме, а зимой в морозы, баню сильно не натопишь. Пока взрослые сидели на кухне, мы играли в комнате. Катюшка, старшая сестра Зины и Димы, не помню, где была, но с нами она не играла. Зина же, была всегда учителем, мы с Катюшей учениками, а Дима директором школы, который сидел у себя в «кабинете» то есть в комнате и играл в приставку. Катя всегда с Зиной находили общий язык, им было интересно вместе, особенно изучать английский язык, а я баловалась на уроках и меня отправляли к директору играть в приставку. Это было самое классное наказание, которое только можно было для меня придумать. С Димой было весело, он самый лучший старший брат.

– Сейчас пойдешь сразу к ним, тетя Оля тебя уже ждет, она знает, что я в больнице, ей сообщили.

– Хорошо. А за учебниками когда?

– Завтра съезди с утра. Привези мне одежды ещё.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.