– Костя, коньяк есть? – спросила я, грохнув дверью еще хлеще Леши.
– Нет, – ответил Клементьев. – Только вискарь.
– Давай вискарь, – согласилась я.
Ботаник бы тоже, наверное, надрался с удовольствием, но понимал, что кому-то придется сесть за руль. Да и его рубит, насколько я помню, даже от ста грамм пива. Так что он просто стоял, прихлебывая кофе, и даже не встревал в наш разговор.
Костя плеснул мне в кружку жидкость, остро пахнувшую самогоном, и я почти залпом осушила, стараясь не дышать.
– Вы из-за актрисы? – спросил Клементьев, когда я подвинула кружку к нему, постучав по верху, а он налил еще, причем весьма щедро.
– Да, – подтвердил Ботаник. – Ее отравили? Это была версия следствия.
– По сути, да. Умерла девушка от анафилактического шока. Все признаки налицо: отек гортани и полости рта, местные покраснения кожных покровов при общей бледности и синюшность пальцев и губ. Наверное, у девушки была аллергия на что-то, что и послужило причиной реакции, которая привела к смерти.
– Подожди, – прервала я Клементьева. – То есть отравой мог послужить обычный продукт питания?
– С легкостью. Но пока это только предварительное заключение. Яды тоже могут вызывать подобные признаки. Лаборатория пока готовит анализы, а я просто поделился своими наблюдениями. Вот только обычно аллергики с такой реакцией гиперчувствительности тщательно следят за своим рационом питания, так что случайность я бы исключил.
– А что с содержимым желудка? – догадался спросить Ботаник.
– Непереваренные сырые овощи: огурец, болгарский перец, помидор. Остальное на проверке. Но если аллерген был в небольшом количестве и быстро всосался в стенки…
– Заткнитесь, – попросила я, – а то меня сейчас вырвет.
– Ивонна, а тест на беременность делать не пробовала? – спросил Костя.
Ботаник подавился кофе, закашлявшись. А я показала Клементьеву средний палец, снова сказав:
– Не умничай.
– Ну что же сделать, если я такой умный? А ты, если еще раз подобное выкинешь, получишь такой перелом этого самого пальца, что в жизни не срастется. Лучше с Лешей помирись, а то от покойников не таким холодом веет, как от него сегодня.
– Константин Иванович, – вновь подал голос Ботаник, как всегда, по делу, – а что по работе криминалистов? Анализ улик, дактилоскопия… И все в этом роде.
– Мое дело – трупы, с остальным вы знаете куда. Я могу помочь только с судмедэкспертизой.
– Костик, милый… – начала я.
– Даже не проси, – прервал он меня. – Все будет в материалах следствиях.
Ладно, найдем знакомых там. Клементьеву и так от нас достается. Но все-таки в помощи он никогда не отказывал. Правда, надеюсь, что в морге мы будем появляться редко, а желательно – никогда.
– Ивонна Сигизмундовна, – спросил Ботаник, когда мы сели в машину, – за котом?
Опять я забыла про бедного кошака.
– Поехали к Таньке.
Благо, сестрица жила неподалеку, а то бы я успела сожрать себя изнутри в машине рядом с привычно молчаливым Ботаником. Все-таки алкоголь на проблемы – убойная смесь.
Пушистый комок с громким «мяу» бросился мне под ноги, едва я открыла дверь. Стало невыносимо его жаль, да и себя тоже. Я опустилась на пол в полутемном коридоре и прижала Тимошу к груди. Наверное, довольно сильно, потому что теперь его «мяу» было немного офигевшим.
– Ивонна Сигизмундовна, – позвал меня не менее офигевший Ботаник. – Может, вам это… Кота завести, на антидепрессантах посидеть, выспаться, протрезветь?
– Что-то за последний год в этом городе все больно поумнели, – ответила, поднимаясь. – Правда, Тимоша?
Господи, я уже разговариваю с котом. Как Танька прямо. Ничего, это нормально, когда одиночество острее всего чувствуется сразу после расставания. Хотя никто ни с кем не расставался-то, по сути.
Но докатиться до разговоров с котов… Полный абзац!
– Подержи его, – сунула я кошака в руки Ботаника и прошла вглубь квартиры.
Собрала мусор и скоропортящиеся продукты из холодильника, чтобы не появился запах. Кто знает, как повернется дело. Леша был прав – надо думать трезво. Так-то Таньку не должны надолго задержать, но если следователь добьется… Об этом даже не хотелось думать.
Забрав пушистый и явно пожирневший комок шерсти из рук Ботаника, я отдала взамен два пакета.
– Один в мусоропровод, второй – на ужин. Ты найдешь что приготовить.
Он не спорил со мной. Просто кивнул, подождал, пока я закрою квартиру, а только потом спросил:
– Вы точно в порядке?
– Все окей, дорогой.
Было все с точностью до наоборот. Почти брежневский застой в личной жизни, сталинские репрессии в отношении Таньки, так что хотелось простой горбачевской перестройки.
Ботаник припарковался напротив подъезда и присвистнул:
– Ничего себе… Какие люди!
Я посмотрела в сторону подъезда и сразу немного проморгалась, чтобы понять – это не зрительные галлюцинации.
Встречи со старыми знакомыми на сегодня не закончились. По тротуару прогуливался Игорь Гончаров, которого я давно уже окрестила Мажором. Какого хрена?
Увидев нас, он, видимо, перестал считать тротуарную плитку и, слегка напрягшись, судя по позе, сказал:
– Добрый день.
– Уже почти вечер, но пофиг. Тебе чего?
Я не была рада его видеть. Мое мнение о нем не изменилось. Как и в первую нашу встречу он мне не понравился, так и в последнюю вызвал почти отвращение. Хоть к прошлому делу Гончаров и был непричастен, но все-таки был, как посчитала я. Но это была чисто моральная сторона, где к ответственности человека не привлечь.
– А вы не изменились, – усмехнулся он. – И все та же компания, – кивнул на Ботаника, – только любовника вашего не хватает.
– Слушай, я оценила, что ты в курсе моей личной жизни. И мерси сынкам сильным города нашего, но в жизни не поверю, что ты просто так тут отираешься.
– Зришь в корень, – перешел тоже на «ты» Гончаров. – Скорее всего, ты уже занимаешься гибелью Елены Гройсман, поскольку твоя сестра задержана.
– А тебе какое дело? – нервы стали ни к черту за сегодня, уже срываюсь на всех.
– Я хочу помочь, – неожиданно сказал Мажор. – Я встречался с ней.
– С кем?! – я немного прибалдела, уже окончательно перестав соображать.
– С Леной.
Черт, ну почему все всегда так усложняется сильными мира сего?
Ботаник только протянул:
– Ни черта себе… да вы, Игорь Михайлович, просто Синяя Борода.
Глава 4
Мажор недовольно дернул щекой на замечание. Но меня больше волновало другое: знает ли Леша о связи погибшей актрисы с Гончаровым-младшим.
Не думаю. Но проверить стоит.
– На допрос уже вызывали? – спросила я.
– Думаю, твоему следаку понадобится больше времени, чтобы выйти на меня.
– Извините, но я не понял, – нахмурился Ботаник, – почему вы пришли к Ивонне Сигизмундовне, а не в полицию?
Вопрос логичный, но даже у меня было несколько вариантов ответа на него, так что не поверю, если нет предположений у Ботаника.
Мажор закатил глаза, явно намекая, что вопрос наиглупейший. И тем более отвечать на него не стоит.
– Ладно, идем, – достала я ключи. – Надеюсь, ты действительно помочь хочешь.
Поднимаясь наверх, подумала, что пора на моей двери написать: «Допросы, умозаключения, кофе, признания, кулинарные шедевры от Ботаника, алкоголь от лучшего дегустатора города – если вы еще не пробовали, то добро пожаловать к нам». Даже объявление бегущей строкой можно дать.
– Кстати, – спросила у Ботаника, открыв дверь, – а кто в квартире убрался перед моим приездом?
– Таня, – ответил он, а я опять печально вздохнула и прижала покрепче к себе Тимошу.
Кошаку, видимо, надоела моя удушающая любовь. Он выдал еще одно недовольное «мяу» и вырвался из объятий, оставив затяжку на блузке. Еще недавно я бы швырнула это дымчатое чудовище в стенку за порчу одежды, но мохнатый, наверное, страдает без Таньки, поэтому ему и так досталось.