– Если это все, господа, я бы приступил к своим обязанностям, – не выдержал долгого молчания Закари Такано.

– Да, я думаю, все, – проговорил доктор Брандт. – Пойдемте, Филипп.

Выйдя из кабинета, они шли еще некоторое время в тишине, пока расстояние не стало безопасным.

– Доктор Брандт, вы же в курсе, что я знаю этот ваш взгляд?

– Безусловно, Филипп.

– Тогда рассказывайте, откуда он взялся!

– Глава Совета явно что-то скрывает, но это единственное разумное объяснение пропажи злополучных записей. Ставлю, что угодно, у него есть такая возможность, и он ею воспользовался. Сбой в жайкай – полнейший бред.

– Что ж в этом есть определенный смысл. Политика порой не нуждается в огласке. И наделить главу Совета возможностью выбирать, что записывать, а что нет – логично. Вопрос только – почему этим не занимается сам жайкай? Вселенская паутина с интеллектуальной системой наблюдения, неужто она не способна сама фильтровать, что записывать, а что нет?

– Вот, это главный вопрос, на который еще предстоит найти ответ.

За разговором они свернули в очередной коридор, как к ним тут же подлетел рой скан-ботов.

– Двадцать пять минут сорок три секунды! Я выиграл! – все также хмуро произнес доктор Брандт, глядя на имитант. – Минус два часа из вашего недельного бренчания на этой машине ужаса.

– Эй, – возмутился Филипп. – Мы даже не спорили!

– Вы отрицаете факт моего выигрыша? – сурово посмотрел на него доктор Брандт.

– Я отрицаю факт нашего спора, – ответил полковник Санди. Спорить с доктором в таком состоянии было бесполезно. Поэтому Филипп даже не стал предпринимать попыток это сделать.

– То, что мы не пожали друг другу руки, еще не значит, что мы не спорили. Вы его сами же спровоцировали, между прочим, – хмыкнул доктор Брандт. – Пора ехать, мы уже и так пропустили обед.

За двести сорок три километра от города К. раскинулся огромный жилой поселок Старсберг. Дома выше трех этажей считались бесполезной роскошью и транжирством, поэтому во всех семейных населенных пунктах, в том числе и Старсберге, они были маленькие, но уютные. Каждый дом занимала лишь одна семья. Выросшие дети редко оставались жить с родителями, предпочитая отдельную квартиру в городе, а когда обзаводились собственной семьей, получали право переехать в отдельный дом.

Особняк доктора Брандта и полковника Санди был в некотором роде привилегией, которую им позволили только из-за их выдающихся заслуг перед обществом Земли. У них был обычный дом, как у всех, ни больше, ни меньше, только занимать его было разрешено им вдвоем, не имея семей, и находился он на расстоянии десяти километров от основного населенного пункта. Расстояние это с каждым годом сокращалось в угрожающем их холостому существованию темпе, что приводило в шок и трепет доктора Брандта – он очень ценил их привилегированную уединенность. Она якобы позволяла ему глубже уходить в себя, когда вдохновение охватывало его.

Доктор Брандт и полковник Санди сидели в просторной гостиной, за столом, полным экзотических инопланетных вкусностей и кулинарных изощрений Каспера, их андроида-дворецкого.

– Сегодня ты превзошел сам себя, Каспер! Мясо прямо тает во рту, – довольно произнес доктор Брандт, уминая за обе щеки жаркое из кролика-патанша. Он вернулся в доброжелательное расположение духа и уже успел рассказать Касперу обо всем, что сегодня произошло.

– Вы мне говорите это почти каждый день, сэр, – с благодарностью кивнул Каспер в ответ.

– А мог бы каждый, – язвительно усмехнулся доктор Брандт.

– Значит, мне еще есть куда стремиться, – покорно согласился Каспер.

Он собрал лишние приборы со стола и унес их. Филипп как обычно молча жевал вкусную еду, пребывая далеко в своих мыслях и надеясь, что его друг не начнет какой-нибудь очередной нудный застольный разговор

– Гарезинда, – произнес доктор Брандт, сначала на несколько секунд замерев. С ним случалось такое, когда какая-нибудь мысль вдруг начинала им овладевать, и ни о какой другой кроме нее и думать не мог.

Филипп молчал, все еще надеясь, что это была лишь кратковременная вспышка.

– Гарезинда, – вновь повторил доктор. – Что это за имя такое вообще?

– Арканийское, – поняв, что от разговора не увильнуть, ответил полковник Санди. – Я уже посмотрел. Довольно интересное, не правда ли? Означает – «сильная волей и духом». Судя по лицу, оно ей чрезвычайно подходит.

– Вы уже и профиль ее найти успели. Все так ужасно? – усмехнувшись, посмотрел на него доктор Брандт.

– Не то слово, –  округлил глаза Санди.

– Гарезинда Дудик, – медленно и протяжно произнес доктор Брандт. – У советника совсем отсутствовало чувство юмора. Я, конечно, понимаю, что ввиду его деятельности он часто имел дела с арканийцами. И, назвав свою дочь их именем, он только еще больше расположил их к себе. Но… Гарезинда Дудик! – доктор Брандт обреченно покачал головой. – Бедная девочка, чего ей только не пришлось пережить в школе.

– Убежден, она с достоинством прошла через все, что выпало на ее долю, – сказал полковник Санди, разрезая на маленькие кусочки сочный бифштекс из мяса, название которого он был не в силах произнести, даже читая его по бумажке.

– А вам не показались странными слова Такано, Филипп? – спросил доктор Брандт, отправляя сочный кусочек в рот.

– Речь его была довольно убедительна, а его ответы не вызывали подозрений, – пожал плечами полковник Санди.

– Не бывает такого, – твердо заявил доктор Брандт. – У человека должны быть враги. Вы знали советника Дудика?

– Не близко. Он, конечно, очень приятный человек. Добрый. Добрее его я, наверно, никого не встречал, но враги есть у всех.

– А я знал его очень даже хорошо. И он действительно производит впечатление человека, с которым невозможно поссориться. Такой дедушка-божий одуванчик. Но не могу не согласиться с вами, друг мой, речь Такано была убедительной. Кроме ответа про врагов, на его должности они есть у всех. Должны быть у всех. Ну или завистники. Значит, Такано не знал врагов Пелкера и он никудышный глава Совета, или он скрыл это от нас, и тогда участвует в заговоре, о котором кричала эта Гарезинда. Правду мы узнаем, только когда докопаемся до нее.

Доктор Брандт отложил вилку в сторону и промокнул губы салфеткой.

– Опять вы со своим расследованием, – проворчал полковник Санди. – Я в этом участвовать не собираюсь. Пустая трата времени!

– Вам придется, Филипп. Мона!

– Чем могу помочь, доктор Брандт? – раздался из ниоткуда мелодичный женский голос, который принадлежал системе управления их домом. Она была разработана и установлена самим доктором Брандтом, и полное имя ее было Мона Лиза дель Джокондо.

– Набери Гарезинду Дудик. Только звук, – сказал доктор Брандт.

– Идет набор, подождите, – почти пропела Мона. Но ожидание затянулось – на звонок никто не отвечал.

– Ее же забрали в Борнеш, доктор Брандт, – заметил полковник Санди. – Скорее всего, накачали успокоительными.

– Похоже, вы правы. Мне интересно, о каком заговоре она упоминала. На ум просится сразу несколько версий. Но они требуют тщательной проверки. Я хочу взглянуть на тело советника!

Морг находился в большом Центре Медицины и Здоровья, буквально на въезде в Борнеш. Он состоял из восьми корпусов, которые расположились в глубоком-глубоком лесу вокруг широкого озера, нависая над ним, словно древние массивные глыбы. Аэромобиль подвез их к нужному корпусу уже через двадцать минут после того, как они закончили обед. А вот внутри Доктору Брандту, полковнику Санди и их верному Келко пришлось прибегнуть к помощи бота-информатора, без которого они никогда в жизни не смогли бы отыскать нужное отделение, поскольку доктор Брандт категорически не воспринимал скейтроллы – диски на магнитной подушке, что переносили людей в пункт назначения точно и быстро. По длинным извилистым коридорам пришлось идти пешком, долго, вызывая недоумевающие взгляды встречных людей, со скоростью проносящихся на скейтроллах мимо пешеходных полос. До морга они шли на три минуты дольше, чем ехали до самого Центра Медицины. И вот сладко улыбающийся доктор Брандт и раздраженный полковник Санди стояли у стойки приемной, за которой находились двери в обитель мертвых.