— Получишь, когда исполнится десять, — проговорил отец, но малышка не расстроилась из-за этих слов.
Она послушно закивала, а затем побежала в комнату, чтобы посмотреть все украшения, которые повесили в её честь. Детские глаза разбегались от всей этой красоты, и девочка от восторга начала визжать и похлопывать в ладошки. Она бегала от одного угла к другому, тыкая пальцем в украшения, а затем начала пинать ножками те шары, которые лежали на полу.
Видеть столь счастливую свою дочь доставляло удовольствие самому Мадаре. Он слегка усмехнулся, смотря на нескрываемую радость Мизуки, и повернулся боком, чтобы приглашённые гости не заметили его лёгкой улыбки на губах. Мадара смотрел, как резвилась его дочь, и даже по началу не обратив внимание на то, как та выбежала на веранду, остановившись на улице.
Мужчина нахмурился и пошёл за ней, наблюдая за тем, как его дочь села на колени на деревянном покрытие и что-то держала в руках. Только подойдя ближе, Мадара заметил в руках дочери белый цветок, а также тоненькую цепочку с кулоном в виде луны. В руках у Мизуки была маленькая бумажка, на которой было написано кривым почерком всего два слова.
— Это от мамы, — произнесла Мизуки с улыбкой на лице, поворачивая голову к своему отцу.
Мадара осторожно присел на корточки рядом со своей дочерью и, взглянув на кулон в её руках, осторожно забрал у неё записку. Он смотрел на выведенные чёрные буквы на белом фрагменте листа, а затем смял эту записку в кулаке, положив свою ладонь Мизуки на голову. Малышка не умела ещё читать, но даже так она не сомневалась в том, что этот подарок ей оставила собственная мать. А Мадара не собирался говорить своей дочери, что именно было написано на бумаге.
«Скоро увидимся.»
Об этом предупреждении будет знать только он.
========== 12. Жертва шарингана ==========
Время пролетело столь стремительно, что Мадара не успел и опомниться, как прошло чуть больше двух лет с тех пор, как у него появилась дочь. Смотря на это бегающее чудо по его дому, он не понимал, за что его так наградила судьба. Вот и сейчас, доедая свой завтрак, он следил за тем, как его дочь бегала по веранде, пытаясь поймать бабочку. Та взлетала слишком высоко, из-за чего маленькая Мизуки подпрыгивала на месте, пытаясь её достать, но все её попытки были провальными.
— Ну, папа! — крикнула его дочь, сжав свои кулаки и притопнув своей ножкой. — Помоги!
Мадара хмыкнул на её просьбу и отвернулся в другую сторону, продолжая поедать пищу. Он понимал, что надо подкрепиться как следует, ведь впереди его ждал целый день долгой работы, из-за которой у него не будет никакого времени на перерыв и обед. Поэтому мужчина желал быстрее покончить с завтраком и отправиться в штаб, чтобы начать решать важные дела. Его же дочь всегда расстраивалась, когда отец уходил и оставлял её на Азуми. Свою няньку она тоже любила, но с отцом ей было лучше.
Притопнув своей ногой в очередной раз, Мизуки подбежала к отцу и начала тянуть того за штанину, пытаясь добиться его внимания. Мадара же продолжал делать вид, будто ничего не замечает, с безразличием прожёвывая пищу. За всё это время он привык к различным капризам своей дочери и нашёл единственный выход для того, чтобы она от него отстала — это полностью игнорировать её. Со временем Мизуки надоедало то, что на неё не обращают внимания, и уходила дальше заниматься своими делами.
— Поймай бабочку! — потребовала девочка, вытянув свои губы в трубочку.
Когда отец в очередной раз проигнорировал её просьбу, Мизуки хищно сощурила свои глаза и ловким движением сдёрнула с пояса своего отца кунай. Холодное оружие тяжестью упало ей в ладонь, и девчушка радостно побежала в другой конец комнаты, понимая, что после такой кражи отец обратит на неё внимание и погонится за ней, чтобы забрать своё оружие обратно.
Мизуки отбежала к стене и, прижав острый кунай в груди, обернулась, чтобы посмотреть на Мадару. К её удивлению, мужчина остался сидеть на своём месте, даже не смотря на неё. Девочка обиженно надула губки и всё её весёлое озорство улетучилось в момент. Она топнула своей ножкой и выставила перед собой кунай, пытаясь обратить на себя внимание своего отца.
— Попробуй отбери, — протянула Мизуки, водя кунай из стороны в сторону.
Мадара лишь на секунду скосил взгляд на свою дочь, отмечая, что та держит оружие не за рукоятку, а за заострённый конец. Все его кунаи и катаны были наточены до предела, чтобы с лёгкостью рассекать плоть противников. Это означало, что если кунай, что держала Мизуки в руке, чуть съедет в сторону, то без проблем разрежет нежную детскую кожу.
— Если ты порежешься, я не стану тебя успокаивать, — холодно сказал Мадара, заканчивая завтракать и вставая из-за стола.
— Чурбан! — зло выкрикнула маленькая девочка и выпустила из рук оружие.
Смертоносное железо с тихим звоном упало на пол, отбившись от паркета и слегка подлетев в воздухе. Маленькие ножки с громким топотом понеслись в соседнюю комнату, с грохотом что-то столкнув на своём пути. Мадара чувствовал лёгкое раздражение от всего этого шума, ведь сегодня он встал будто не с той ноги, и он хотел просто в тишине собраться и отправиться по своим делам.
— Это кто тебя научил таким словам? — недовольно спросил Учиха, нахмурив свои брови.
Он вышел из кухни и прошёл в ту комнату, в которую по идее отправилась Мизуки. Войдя внутрь, Мадара осмотрел комнату своей дочери, которая раньше, до её появления, была складом различной мебели. Теперь же эта была личная комната Мизуки, которая была не столь большой, но полностью заваленная многочисленными игрушками, которые вытребовала у отца дочь. Найти такое разнообразие было сложно, но вполне в силах Учиха, ведь он иногда отправлялся на задания в соседние страны, где было изобилие разнообразных детских игрушек. Когда Мадара смотрел на все эти плюшки, он удивлялся тому, что в его детстве ничего такого не требовалось. Со своими братьями он дрался и тренировался, а единственными игрушками в их жизни были палки и сюрикены.
Осмотрев комнату, Мадара не нашёл никого, кто мог бы быть здесь. Он вошёл внутрь и прошёл мимо кроватки к дальней стене, где были скиданы в одну большую кучу все мягкие игрушки. Схватив за голову огромного медведя, он поднял его вверх и откинул в сторону. Среди остальных игрушек сидела Мизуки, положив свои ладони себе на голову, пытаясь скрыться от своего отца. Когда её месторасположение было найдено, девочка приоткрыла свои глаза и сильно нахмурилась, встретившись взглядом с хладнокровным взглядом своего отца. Ей не нравилось, когда отец был в таком настроении, ведь таким он был с большинством жителей деревни, а с ней он должен был быть мягким и любящим.
— Я повторюсь, — холодно проговорил Мадара, хватая Мизуки за кофту на спине и поднимая её в воздух, чтобы её лицо было напротив него. — Что за слова, юная леди?
Мизуки не выглядела несколько испуганной и расстроенной от того, что её подняли за шкирку, как какого-то нашкодившего щенка. Девочка, подражая своему отцу, сложила свои руки на груди и с безразличием посмотрела на мужчину.
— Не скажу, — хмыкнула она.
Мадара сощурил глаза, размышляя о том, как научить свою дочь вежливости и приличию, ведь такие слова не подобает говорить юной леди, наследнице его клана Учиха. Также возникал вопрос, кто же тот бессмертный, который так плохо влияет на его дочь, и что с ним станет, когда Мадара узнает кому принадлежит эта персона. Но Учиха не мог не отметить то, что Мизуки была весьма отважна в столь юном возрасте. Она понимала, что Мадара был невыносим в гневе и лучше его не выводить, но всё равно шла на разное, лишь бы привлечь внимание своего отца. Лишённая матери, малышка искала двойную любовь от отца, который был слегка чёрствый и скуп на эмоции.
Прежде чем учесть Мизуки была решена, во входную дверь тихонько постучали и Мадара выпустил из рук детскую кофту, чтобы отправиться открывать дверь. Мизуки спрыгнула на пол и, хлопая своими длинными ресницами, смотрела за тем, как её отец направляется к выходу. Лёгкая печаль наполнила её сердце, ведь она понимала, что в столь ранний час могла придти только Азуми, чтобы остаться сидеть с ней, а это значит, что её отец снова уйдёт на целый день. Мизуки нравилось, когда Учиха был выходной и не был загружен различными заданиями и миссиями, и они могли провести целый день только вдвоём.
