Прежде чем что-то успело произойти, дверь кабинета медленно отворилась и на пороге предстал хмурый Хаширама. Старший Сенджу задумчиво осмотрел своего младшего брата и только потом перевел свой взгляд на Мадару. Обстановка в комнате ещё больше стала накаляться, и складывалось ощущение, будто сам воздух стал тяжёлый. Будто тягучий, он вбирался полной грудью, но чувства насыщения не возникало, а даже наоборот. Для всех троих эта комната стала казаться слишком тесной.
Мадара следил за тем, как Тобирама медленно начал заносить руку себе за спину, но сам продолжал ждать. Он не собирался начинать вновь войну против Сенджу, когда они только наладили мир между собой. Хаширама, видимо, тоже не видел повода для нападений, потому что не стал ничего предпринимать, а лишь спокойно вошёл в кабинет и прошёл к столу. Лишь дубовый стол разделял их всех троих, давая хоть какое-то расстояние.
— Это отличная идея, — медленно проговорил Хаширама, оглядывая их обоих. — Обладать Биджу.
— Брат, — сказал Тобирама и отпустил свою руку, которую заносил за спину.
Тобирама не верил, что эти слова произнёс именно Хаширама. Он никогда не тянулся за властью и безграничной силой, довольствуясь тем, что имел. Мужчина считал, что Мадара мог запудрить голову его брату, перетянув того на свою сторону. Если их отец был жив, он бы никогда не позволил, чтобы Сенджу сотрудничали с Учиха и, видя, как Хаширама соглашается с Мадарой, в гробу бы перевернулся трижды.
— Представь, если у каждой деревни был бы свой демон, — проговорил Хаширама, обращаясь к своему брату. — Все были бы в равных условиях. Никто бы не стал нападать, и между странами наступил бы столь долгожданный мир. Мир без войн и кровопролитий, где дети не умирают от рук шиноби из других кланов и могут просто наслаждаться детством. Разве не об этом мы мечтали?
В его глазах горел внутренний огонь, прекрасно представляя эту картину, которую описывал. Он желал этого мира и стремился всю свою жизнь, делая постепенно маленькие шажки. В конечном итоге они наконец-то смогли объединить кланы и остановить бесчисленное кровопролитие, и это был только малый шаг к новой эре. Эра без войны.
— Если мы поймаем всех Биджу, то сможем их мирным путём разделить между странами, чтобы каждый был равен, — воодушевлённо продолжил Хаширама.
— Если мы их поймаем, то зачем их раздавать, если мы можем оставить их себе? — холодно спросил Мадара. — Тогда мы будем самой сильной деревней и на нас никто никогда не посмеет напасть.
— Нет, Мадара, — покачал головой Хаширама. — Эта власть опьяняет и утягивает во мрак. Человек не должен обладать столь великой силой. Если поступить так, как говоришь ты, то не будет равновесия между всеми, и мы не придём к миру.
Мадара считал, что стоит всех запугать, чтобы те не пытались посягнуть на их деревню. Ведь если дать всем деревням по Биджу, то всё равно войны продолжатся между деревнями. Они будут пытаться достичь ещё большей силы, выкрадывая джинчурики, чтобы завладеть ещё одни источником силы. От такого решения начнётся ещё большее кровопролитие, и деревни будут нападать друг на друга без разбора, пытаясь заполучить победить, увеличивая тем самым военную мощь.
— Нет, как раз наоборот, — попытался вразумить своего товарища Учиха.
Хаширама поднял руку, прерывая своего друга, и Мадара замер, замолчав на мгновение. Он раскрыл в удивлении свои глаза, а затем вобрал полную грудь воздуха, пытаясь утихомирить бурю эмоций, что начала закипать в нём. Со стороны он выглядел всё таким же спокойным, как и раньше, и только крепко стиснутые кулаки говорили о том, что он чувствовал. Хаширама, пытаясь найти поддержку, посмотрел на своего брата, который медленно кивнул головой, не отводя от того своего взгляда.
— Это решится, когда деревня выберет Хокаге. Наши взгляды в этом деле расходятся, поэтому этот вопрос стоит отложить на потом. Как только будет известен Хокаге, мы решим, что отвечать Сунакакуре, а пока нам стоит усилить охрану деревни и быть готовыми к нападению. Если они отправят джинчурики, то нам стоит ожидать самого наихудшего исхода.
Мадара понимал, что сейчас спорить было бессмысленно. Его не понимали Сенджу и просто не хотели даже пытаться понять. Выращенный на поле боя, Учиха понимал, как именно сложен этот мир и чего стоит ожидать. Он был удивлён столь глупой наивностью Сенджу и их мыслям о том, что именно таким способом можно достичь мир. Они ничего не понимали.
Бросив последний взгляд на окно, он заметил, как солнце начало садиться, извещая о законченном рабочем дне. Мадара развернулся, прошёл к столу и сгрёб все бумаги в шуфлядку в столе, а затем с грохотом закрыл её. Сенджу смотрели на его действия и за тем, как Мадара прибирается и покидает свой кабинет.
— Если это на сегодня всё, то я пошёл, — холодно произнёс Учиха, выходя за дверь.
Сенджу переглянулись между собой, но тоже последовали на выход. Дверь за ними захлопнулась и была заперта на замок, а Мадара последовал на выход из здания, больше не произнеся ни слова. Хаширама вместе с Тобирамой тем временем отправились вдвоём в отдельный дальний кабинет, чтобы обсудить то, что именно узнал в путешествии Тобирама, ведь старший Сенджу пришёл под конец разговора и услышал не все детали. Тем более Тобирама не всё рассказал Мадаре, утаив некоторые детали своей поездки.
Настроение у главы клана Учиха было не лучшее, когда он вернулся к себе домой. Эмоции бурлили в нём, поэтому он со всей силой хлопнул входной дверью, выплёскивая наружу хоть малую их часть. Дверь грохнула с такой силой, что рядом стоящая чашка, что стояла на комоде, зашаталась и упала на пол, вдребезги разбившись. Маленькие осколки разлетелись по всему коридору, а Учиха лишь стоял и смотрел на них.
Послышался быстрый топот ног, и в коридор вбежала Азуми, которая поспешила на неожиданный шум. Она прижала руку ко рту и вся сжалась, с волнением смотря на осколки разбившейся чашки. Её взгляд нерешительно поднялся на хмурого Мадару, который даже не смотрел на неё.
— Мадара-сама, простите меня, пожалуйста, — взмолилась девушка. — Это я поставила здесь эту чашку и совершенно забыла её убрать.
Мужчина ничего не стал ей отвечать, лишь поднял на неё свой тяжёлый взгляд. Девушка ещё больше занервничала, увидев, что мужчина находился не в лучшем настроении. Чтобы не получить от него и не навлечь на себя большую беду, Азуми присела на колени и быстрыми движениями стала убирать белые осколки с пола. Она хваталась за битую керамику, не заботясь о возможных порезах. Девушка лишь хотела быстрее убрать и привести всё в порядок, ведь это была сугубо её вина в случившемся.
Девушка порой забывала, что находится не у себя дома, и по привычке оставляла вещи где попало. Она легко погружалась в свои мысли и заботой о малышке, которую ей оставляли, и порой не замечала ничего вокруг себя. Вот уже несколько дней подряд, уходя из дома на работу, Мадара просил Азуми присмотреть за дочерью и позаботиться о той, пока его нет. Юная Учиха была безмерно рада этому и с удовольствием помогала мужчине, в которого была безоговорочно влюблена. Она готова была сделать ради него всё что угодно, и посидеть с ребёнком было самое лёгкое, что он мог ей предложить.
Для удобства, Азуми приходила именно к нему домой, потому что со временем именно здесь появилось всё необходимое для малышки. У неё была собственная удобная кроватка, в которую её клали, когда та засыпала на руках, а также различные игрушки и приспособления. На кухне мужчины даже появился деревянный детский стульчик, на который было ещё слишком рано сажать малышку. Кухонные шкафчики теперь были забиты различными детскими смесями и всевозможными кашами. Казалось, мужчина скупал в магазинах всё то, что могло пригодиться малышке, даже если этого и так было полно в доме.
Порой он приносил домой даже то, в чём его дочь и не нуждалась. Мадара не знал, что именно нужно младенцам и чем они пользуются в каком возрасте, поэтому частенько бывало то, что он покупал совершенно не нужную им вещь. Но весь этот хлам, для которого Мизуки ещё была слишком мала, переносился в отдельную комнату, в которой так и продолжал лежать, даже не распакованный.
