— Клан Кибико, — произнёс Мадара, скрестив свои руки на груди. — Они крайне недовольны тем, что соседствуют с кланом Инузука. Причина, почему между ними начали возникать конфликты — это собаки.
— Собаки? — переспросил Хаширама, нахмурив ещё больше брови.
— Да. Они постоянно лают. Клан Инузука известны за их использование нинкенов, как боевых товарищей. Каждому члену клана служит по собаке, поэтому их довольно много в их районе. Из-за постоянного лая члены клана Кибико сильно возмущаются с кланом Инузука и иногда доходит даже до лёгких драк.
Хаширама задумчиво хмыкнул, почесав рукой свой подбородок. Задумавшись на минуту, он хмыкнул, а затем обернулся к Мадаре, разом решив проблему в сложившейся ситуации:
— Давай тогда передвинем клан Инузука ближе к лесу, где будет мало кого по соседству? Тогда другие кланы не будут возмущаться, а собаки не будут лаять.
— Это было бы верным решением, если бы не одно но, — холодно изложил Учиха, тыкая на второй лист бумаги.
Хаширама заинтересованно посмотрел на портрет мужчины, который находился на краю листа. Весь лист был исписан маленьким почерком, который было слегка трудно разобрать.
— Глава клана Кибико является шиноби, который в прошлом был известен, как Похититель Кеккей Генкая. Клан Кибико имеет способность присваивать себе чужие умения, и меня терзают сомнения по поводу того, какая была их истинная причина присоединения к деревне.
— Думаешь, они присоединились к нам, чтобы быть ближе к кланам, у которых можно украсть Кеккей Генкай?
— Это моя версия, — кивнул Учиха, складывая руки на груди и глядя на Хашираму. — Собаки клана Инузука могут чувствовать эмоции человека и их злой замысел. Именно поэтому они лают на них без остановки. Клан Инузука подозревают их в недобрых намерениях, и Кибико знает об этом. Поэтому между ними зарождается вражда.
— Но это лишь предположения, — хмуро заметил Хаширама. — Есть какие-то улики, которые говорят о том, что они крадут чей-то Кеккей Генкай или же собираются это сделать?
— Пока нет. Я работаю над этим.
— Хорошо. Я уверен, ты выяснишь всё, Мадара, — Хаширама хмуро посмотрел на своего друга, а затем похлопал того по плечу. — А пока мы не будем ничего предпринимать. Когда станет всё известно, только тогда можно будет действовать. Иначе кланы перестанут нам доверять, решив, что мы следим за ними и за тем, чем они занимаются. Может быть это окажется лишь предположения и ложные обвинения клана Инузука.
Мадара промолчал и скосил свой взгляд на руку Хаширама, что хлопала его по плечу. Заметив его взгляд, Сенджу неловко убрал свою руку и ещё раз осмотрел стол, заваленный бумагами. Ему было жаль Мадару и то, как тот заваливал себя работой, забывая отдыхать. Хаширама понимал, что это был ещё один способ, чтобы заткнуть дыру в своём сердце после потери брата. Хоть Сенджу и сам потерял двоих своих братьев, но у него оставался Тобирама, который всегда был с ним. Он поддерживал и следовал за ним, и они преодолевали все трудности вместе. У Хаширамы была поддержка, в то время как у Мадары её не было.
— Отдохни, пожалуйста, — искренне попросил древесный шиноби. — С остальным разберёмся завтра.
Учиха сдался под напором, чувствуя, что ему действительно нужен нормальный сон и отдых. Его тело начинало сдавать от усталости, а глаза уже практически не держались открытыми. Хоть они и перестали слепнуть после того, как Изуна передал ему свои глаза, но они также требовались в отдыхе. Всё тело отзывалось ноющей болью от постоянного сиденья за столом. Ему необходимо было размяться и пойти на тренировку, чтобы тело не забывало о физических нагрузках.
— Хорошо, — согласился Мадара, складывая бумаги на столе в стопку.
Хаширама скрыл от мужчины свою улыбку, что появилась на его лице. Он был рад тому, что Мадара всё же решил его послушаться и отдохнуть, ведь мужчине это действительно было нужно. Прибрав всё на столе, Учиха вместе с Хаширамой вышли из кабинета, и он запер дверь на ключ. Ключ он засунул себе в карман, а затем отправился на выход из штаба. В коридорах было темно, так как все уже давно ушли по домам и Учиха был единственным, кто находился в этом здании до самой ночи.
Двое темноволосых мужчин вышли на улицу и приятный прохладный ветер дунул им в лицо, растрепав их длинные волосы. Хаширама наслаждался воздухом и его небольшим ветром, подставив навстречу тому своё лицо. Учиха Мадара не выглядел столь воодушевлённым, как его товарищ. Единственное, что его сейчас волновало, так это то как он наконец-то перекусит и отправится спать в свою кровать, а не уснёт лёжа на деревянном твёрдом столе.
— Ты домой? — поинтересовался Хаширама, не решаясь снова начать разговор о малышке, что до сих пор находилась у девушки из клана Учиха.
— Сначала зайду перекушу.
— Хочешь я составлю тебе компанию?
— Нет, — холодно ответил Мадара и начал идти вдоль улицы, на которой находились различные забегаловки, которые работали до поздней ночи.
Хаширама хмыкнул на этот ответ, но ничуть не расстроился. Он привык видеть таким Мадару и свыкся с его сущностью. Он был таким, и таким его стоило принимать.
— Тогда до завтра, — попрощался Сенджу с улыбкой на лице, разворачиваясь и идя в противоположном направлении.
Их дороги разошлись, и Мадара в одиночестве прошёл до ближайшей забегаловки, где занял самое дальнее место. Само помещение было небольшим и имело лишь парочку столов и барную стойку, где также имелись четыре стула. В этом маленьком уличном ресторанчике в столь поздний час никого уже не было, и абсолютно все столы были пусты. Мадара сделал заказ и уже через пару минут ему принесли большую миску супа от которого исходил пар. Учиха, нехотя, принимал пищу, не чувствуя от этого особого удовольствия, в то время как его желудок сжимался, наконец-то за весь день принимая еду.
До закрытия оставались считанные минуты, и повар понимал, что после Мадары у него больше не будет клиентов, поэтому стал потихоньку убирать всю кухонную утварь и принялся мыть тарелки. Учиха же был погружён в свои мысли и не заметил, как покончил с супом и его тарелка оказалась опустошённой. Чувство сытости наполнило его желудок, и он готов был спокойно отправляться спать, чтобы завтра с утра с новыми силами вернуть в штаб.
Мадара расплатился за сытный ужин и вышел из сего заведения, направившись дальше по пустым улицам своей деревни. Он медленно проходил вдоль жилых домов, видя, как некоторые шиноби снимали свою экипировку и доспехи, окунаясь в домашний быт. Заходя в дом, они становились обычными семьянинами, у которых были жёны и дети, и свои домашние обязанности, а дела деревни отходили на второй план. У Учиха сейчас не было семьи, поэтому он жил только своей деревней. Сожалел ли он об этом? Завидовал ли тем мужчинам, которых ждали дома их семья? Нет, не жалел. Он сам выбрал свой путь.
В конечном итоге его ноги привели его в свой клан, в домах которых у большинства более не горел свет. Над головой повисла серебряная луна, а стрелки часов давно уже перевалили за полночь. Все уже ложились спать, готовясь с утра вновь выйти на свою работу и лишь в редких домах всё ещё был зажжён светильник.
Мадара остановился около дома Азуми, в котором до сих пор горел свет, несмотря на столь поздний час. Мужчина видел через окно, как на кухню вошла девушка с ребёнком на руках. Азуми покачивала малышку, одновременно с этим подогревая на огне в кастрюле молочную смесь. Сам же младенец капризно махал своими маленькими ручками, иногда доставая своим кулачком до подбородка бедной девушки.
На лице Азуми была видна бледность и усталость, которая появилась вместе с появлением ребёнка в её жизни. Под чёрными глазами залегли тёмные большие круги от недосыпа. Было видно, как её веки тяжелели и норовили закрыться, погрузив девушку в глубокий сон. Но та не поддавалась и стойко пыталась раскрыть свои слипающиеся глаза, чтобы остаться стоять на ногах и подогреть злополучную смесь. Малышка в её руках плакала уже не один час, сорвав свой голос, и Азуми пыталась всеми возможными способами успокоить ту, но та не замолкала.
