И была Забияка. Она была смесью изо льда и пламени, которые отражались в её красивых, сердитых голубых глазах. Забияка доверяла ему так же, как и остальные, — то есть совсем не доверяла, — и она без колебаний подвергала сомнению его моральные принципы, цепляясь к каждому его слову. И боги, как он ненавидел то, что всё ещё тосковал по ней. Их отношения были запутанными, временами взрывоопасными, но он был счастлив — она была его лучшим другом, но при этом между ними было нечто большее — а теперь всё это в прошлом. Там, где когда-то были шутки и дерзкие выходки, холод, сменяемый тайной теплотой, разделяемой ими двумя, а её насмешки и подтрунивания превратились в огонь, который, он знал это, сожжёт его дотла, если он приблизится. Именно потеря дружбы Задираки и Забиякиной… впрочем, она никогда не признавалась в чувствах к нему — вот по чему он скучал больше всего. И ещё по его соперничеству-дружбе с Иккингом.

Иккинг не доверял ему, и изгнанник не упустил того, как его бывший друг старался держать своих детей подальше от него, даже прошлой ночью, как будто опасался, что Сморкала им навредит. Он притворился, что не замечает действий Иккинга, но всё равно это было больно. И служило ещё одним подтверждением тому, что он действительно не был желанным гостем на Олухе. Он знал, что его время здесь продлится только до тех пор, пока над племенем висит угроза нападения Браго и её флотов. Как только всё закончится, Сморкала был уверен, что ему больше не позволят остаться.

— Прямо как меч, — размышлял он про себя, продолжая почёсывать чешую Громгильды. Она склонила голову, плечи Сморкалы опустились, и его рука соскользнула с её подбородка. Змеевица снова заурчала и мягко подтолкнула мужчину головой, а потом внезапно взлетела, её когти обвились вокруг его тела прежде, чем он успел отреагировать.

— Громгильда! — Сморкала забился в её хватке. Змеевик улетел с маленькой площади, подняв его над домами и насестами для драконов. Сморкала сдался и вздохнул, а Громгильда всё несла его. Когда он почувствовал, что она накренилась и опускается на землю, он несколько оживился.

Змеевица осторожно поставила викинга на землю, а затем приземлилась рядом с ним. Сморкала почесал дракону подбородок, он понял, что Громгильда принесла его к стойлам, которые были очень похожи на те, что описал ему Иккинг.

— Кривик?

Рёв, раздавшийся в ответ на его зов, заставил сердце Сморкалы согреться, а его беспокойство и страх загнали себя в тёмный угол души, когда он бросился в просторную драконюшню. Сияние, исходящее от раненой Королевы Огнеедов, дарило тёмным стойлам тепло и свет, с помощью которых Сморкала смог увидеть двух своих драконов.

Королева лежала полностью внутри помещения, легонько похрапывая во время сна. Кривоклык, напротив, уже проснулся, его жёлтые глаза счастливо светились, когда он издал ещё один приветственный рык. Сморкала улыбнулся, подойдя к дракону, и засмеялся, когда Кривоклык толкнул его головой и заурчал.

— Я тоже скучал по тебе, Кривик, — выдохнул Сморкала, пока его дракон — его лучший друг, единственный друг, защитник, семья! — продолжал тереться об него и урчать, радуясь всаднику так же, как и тот радовался встрече с Кривоклыком. Дракон прижал своего наездника к груди, и огромное крыло Ужасного Чудовища накрыло Сморкалу в неком подобии объятий. Викинг вздохнул и прислонился к драконьей груди, чувствуя себя комфортно только в объятиях друга, рядом с его ровно бьющимся сердцем и успокаивающим урчанием.

Всадник и его дракон оставались в таком положении несколько минут, отстраняясь друг от друга только тогда, когда Кривоклык позволял это кивком головы. Сморкала отступил назад и рассмеялся, когда его дракон быстро наклонился вперёд, забрал у него шлем и поднялся на ноги, громко смеясь.

— Можешь взять его себе, Кривик, — улыбнулся Сморкала. — А я тогда покормлю Королеву твоими любимыми макрелями. И тебе придётся удовлетвориться треской.

Смех Кривоклыка оборвался и сменился рычанием, Сморкала скрестил руки на груди, улыбаясь своему дракону. Чудовище тихо зарычало и закатило глаза, а потом опустило голову и водрузило шлем Сморкалы обратно на его голову.

— Спасибо, — хмыкнул викинг. Кривоклык выдохнул на него горячее облако, а потом отступил в заднюю часть стойла, не сводя глаз со своего наездника.

Сморкала покачал головой и улыбнулся, поправляя шлем, а затем подошел к всё ещё спящей Королеве Огнеедов. Чувство вины заставило его отвести взгляд от большой зашитой раны на её животе. Хотя Сморкала знал, что Королева будет жить, — Плевака разыскал его и сказал ему это после битвы — он по-прежнему чувствовал огромную вину и стыд за то, что стал причиной, по которой дракон — к тому же дикий — был так серьёзно ранен.

— Мне так жаль, Королева, — извинился Сморкала, медленно потирая тёплую чешую Огневицы. Он почувствовал, как слёзы зажгли его глаза и яростно вытер их. Голову он поднял только тогда, когда услышал слабое шипение Королевы Огнеедов.

Дракониха проснулась и внимательно наблюдала за ним, тихо пощелкивая языком. Сморкала медленно убрал руку с её живота.

— Ты пострадала, помогая мне. Мне так жаль, Королева.

Рык был единственным ответом, который Сморкала получил от Огневицы, но потом Королева нежно потёрлась об него, словно она не считала его виноватым. Викинг вздохнул и покачал головой, когда она продолжила подталкивать его. Вскоре к ним присоединился Кривоклык с левой стороны, и Сморкала мог только устало усмехнуться, глядя в пол.

— Полагаю, вы оба проголодались… — Кривоклык пихнул всадника в ответ. — Я схожу за рыбой для вас.

***

Сморкала на мгновение прислонился к Кривоклыку, оба не издавали ни звука, проникаясь моментом связи и дружбы, ставшими неразрывными за эти годы. Всадник почесал подбородок дракона, а затем отстранился от него. Лёгкая улыбка заиграла на его губах, когда Кривоклык снова подтолкнул его головой.

— Я вернусь попозже, — сказал викинг своим драконам, которые уже доели свою порцию рыбы. — Не нарывайся на неприятности, Кривоклык. Хорошо?

Дракон зарычал, а Сморкала направился к выходу из стойла. Обеспокоенное шипение донеслось от Ужасного Чудовища, когда всадник потянулся, чтобы открыть дверь. Сморкала повернулся к своему дракону и жестом велел ему успокоиться, хотя забота Кривоклыка о нём была весьма трогательной.

— Всё в порядке, — заверил он, выходя из драконьего стойла и натыкаясь на юную жительницу Олуха, которая крепко сжимала детёныша Песни Смерти.

— Осторожнее, — проворчал Сморкала девочке, отходя от неё. Его ноги замерли, когда он почувствовал, что его спина упёрлась в кого-то позади него.

— Сморкала.

— Забияка, — воин поморщился, поворачиваясь к своей бывшей подруге. Его взгляд перемещался между девочкой и Забиякой, которая смотрела собственнически.

«О боги… это её дочь».

— Прости, я не хотел столкнуться с тобой, ну, с вами обеими, — извинился Сморкала, отступая от Забияки и её дочери. Женщина на мгновение задержала на нём взгляд, а потом повернулась к девочке.

— Кара, иди найди своего дядю и заставь его спеть для Солнечного Удара. Пора бы ему чем-нибудь заняться.

Глаза дочери Забияки сверкнули, а потом она поспешила прочь, её детёныш Песни Смерти заверещал, издавая странный, драконий мотив. Сморкала и Забияка остались наедине. Как только Кара оказался вне зоны слышимости, Забияка повернулась к Сморкале, скрестив руки на груди и прислоняясь к стене драконьих стойл.

— Значит, эм… — Сморкала махнул рукой вслед девочке, но, увидев взгляд Забияки, поднял руки в знак капитуляции и вздохнул. — Не важно, я понимаю. Так… куда направляешься?

Непроницаемый взгляд, которым его одарила женщина, только заставил Сморкалу чувствовать себя ещё более неловко, когда он осмотрел драконюшню, где были расположены многочисленные гнёзда, кормушки и насесты. «Глупый вопрос, Сморкала».

— Ты и твой брат хорошо сражались вчера, — тихо сказал он, пытаясь сменить тему, и снова неудачно, как он понял.