— Я… я знаю, что случилось той ночью. Это Сморкала изнасиловал меня. Должен быть он…

Иккинг скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на Астрид. Она сердито глянула на него и, не говоря ни слова, вскочила на Громгильду. Дракониха взлетела в небо, удаляясь от Иккинга и Беззубика. Астрид с недовольным рычанием вцепилась в седло дракона.

«Почему Иккинг не верит мне? И почему я сама чувствую себя неуверенной в своих суждениях? Я знаю, что случилось той ночью, я помню голос Сморкалы и его грубые руки на мне. Это был он. Так ведь?»

***

«Сколько же пещер на этом проклятом Тором острове?» — Сморкала ворчал про себя, разочарованно вцепившись в свои густые волосы. Он бродил по пещерам Острова Огнеедов, где оставила его Брунгильда, — и кто знает, как давно это было, — но до сих пор он не приблизился к логову Королевы.

«По крайней мере, насколько я могу судить. Так как за всё время, что я здесь, я не видел ни единой чешуйки или когтя — ничего похожего на дракона».

Самое худшее было в том, что Сморкала заблудился. А он ненавидел быть заблудившимся. Не выносил. Из-за этого он чувствовал себя слабым и глупым. Настолько тупым, чтобы бродить по пещере.

«Ты позорище, вечно таскаешься за Иккингом, ничего не делаешь самостоятельно!» — голос Слюнявого кричал на него, и ярость и отвращение, с какими он говорил это, действовали Сморкале на нервы. Даже спустя десять лет после гибели отца, Сморкала ясно слышал его голос, когда совершал ошибки или делал что-нибудь не так.

И с тех пор, как он был изгнан, он постоянно слышал отвращение в голосе Слюнявого по ночам или на ветру, когда летал на Кривоклыке. Сморкала никогда не рассказывал Брунгильде о том, что он не может спать по ночам, терзаемый чувством вины, ненавистью к самому себе и страхом. Он никогда не был достаточно хорош, никогда не был идеальным сыном для своего отца.

— Это твоя вина, что мама ушла и была убита! — произнёс Сморкала, передразнивая голос Слюнявого, проговорив одну из любимых его присказок.

«До сих пор не понимаю, почему он считал меня причиной гибели матери. Глупый, эгоистичный, жестокий Слюнявый. Ты-то никогда и ни в чём не был виноват».

Отогнав эти мысли, Сморкала снова сосредоточился на запоминании пещер.

«В конце концов, я найду то, что ищу».

***

Дагур, зевая и осматривая Зал, ковырялся в своей тарелке. Берсерки и Изгои ели, их семьи собирались вместе, и небольшие группы детей, весело смеясь, бегали по Залу.

Дагуру было… грустно… видеть фальшивое умиротворение своего народа. После того, как Дагур заключил союз с Иккингом, он верил, что покой — это то, чем смогут наслаждаться Берсерки и Изгои. Дагур привык к этому, но теперь, когда у его народа почти не осталось шансов на мир, он скучал по нему.

Тогда появилась Браго и разрушила всё.

Дагур сжал вилку в кулаке, стиснув зубы при мысли о женщине, которая вырвала у него Хедер и использовала её против него. Она так одержима достижением своей цели, что не видит в себе ничего плохого. «Я не могу понять, как…»

Скрип стула рядом с ним отвлёк мысли Дагура, его тело напряглось, готовясь к борьбе. Но, повернув голову направо, он увидел только Брунгильду. На лице светловолосой всадницы играла лёгкая улыбка, а её когда-то длинные волосы были коротко острижены — Дагур подумал, что с короткими волосами она выглядит лучше, хотя вряд ли кто-нибудь поймает его произносящим это вслух.

— У тебя тут уютно, Дагур, — сказала Брунгильда, осматривая Зал.

— О, благодарю! — ответил берсерк, радостно оскалившись на комплимент наездницы.

Издав скучающий вздох, Брунгильда прекратила расточать комплименты, и затем её внимание переключилось на еду. Проведя языком по зубам, она набросилась на тарелку с рыбой. Быстро покончив с ней, она повернулась к Дагуру и посмотрела ему прямо в глаза.

— Так, Дагур. Чтобы наша уловка сработала, ты должен всё мне рассказать. Действительно всё.

Берсерк сглотнул, подозрительно осмотревшись вокруг, надеясь, что никто из приспешников Браго не подслушивал.

— Я немногое знаю о Браго — Хель, я даже не знаю, где её основная база, она всегда является сюда — но я расскажу тебе всё, что мне известно. Идём, поговорим где-нибудь наедине.

***

Всё тело Сморкалы ныло. Его раны болели каждый раз, когда он двигался, а его разум вопил от изнеможения. Темнота пещеры лишала всякой надежды узнать, который сейчас час, день или ночь, и добрался ли Сморкала хоть куда-нибудь за всё время своей ходьбы.

Сейчас был один из немногих моментов в жизни Сморкалы, когда он был благодарен за свое изгнание. За эти десять лет он так много путешествовал, исследовал и, да, ходил пешком, что мозоли на ногах появлялись нечасто.

«Если бы я только мог сказать то же самое о своих ранах», — Сморкала поморщился, когда ещё одна вспышка боли пронзила его спину, прямо в том месте, куда в неё воткнулся меч нападавшего.

Гнев заполнил сердце воина, погружаясь в плоть, словно меч. «Я должен найти того, кто напал на меня. У него явно была причина сделать это, и я должен выяснить, кто это был, и быстро. Кривоклык на Олухе, один, и я не исключаю возможности, что этот человек попытается убить и моего дракона. Вот почему…»

Раскаленное добела пламя ударило Сморкалу прямо в лицо, пробежав по его доспехам и, к счастью для него, по плащу из драконьей кожи. Викинг среагировал на огонь почти мгновенно, укрыв лицо плащом как раз вовремя, чтобы огонь не расплавил его плоть. Но он всё ещё чувствовал, как его кожу обдает жаром, и это означало, что он всё же несколько обжегся.

Сморкала настороженно посмотрел вверх, прикрываясь плащом из драконьей чешуи. Его глаза медленно расширились, когда прямо над ним поднялась на задние лапы Королева Огнеедов и, расправив крылья по всей ширине туннеля, испустила громоподобный рёв.

***

— Забияка, ты не можешь продолжать избегать меня и не говорить, где ты была прошлой ночью, — ворчал Задирака, он скрестил руки на груди, бросая на сестру крайне неодобрительный взгляд.

Забияка игнорировала брата всю дорогу до его комнаты. После стычки с Рыбьеногом и Драгнером он притащил её в свой дом. Забияка вела себя очень странно — как и прошлые несколько недель, Хель её побери! — и её странности довели нервы Задираки почти до предела.

Забияка огрызнулась:

— Я уже говорила тебе, Задирака, — тебя не касаются мои дела. Мы, конечно, близнецы, но это не значит, что мы должны всем делиться друг с другом. Я никогда не лезу в твои дела, так почему бы тебе не сделать то же для меня и оставить меня в покое?

— Я не могу! Почему ты отталкиваешь меня? Почему отталкиваешь от себя всех? Даже Иккинг заметил, какая ты отстранённая! Ты не можешь продолжать так себя вести! — закричал Задирака, разочарование, гнев и отчаяние звучали в его голосе.

Забияка посмотрела на него и лишь тихо вздохнула. Спустя некоторое время она, наконец, открыла рот, чтобы заговорить…

— Забияка, ради Тора! Пожалуйста, расскажи мне, что с тобой!

— Ничего, — Забияка неожиданно огрызнулась. — Я просто размышляла.

— О чём?

— О Сморкале.

Задирака застонал, он не верил своим ушам.

— Серьёзно? Забияка, ты серьёзно? Забудь! Ты замужем за Эретом и у вас есть дочь…

— Эрет не отец Карающей.

— Ты должна двигаться… Стой. Что? Карающей?* — воскликнул Задирака, неуверенный, что он правильно расслышал сестру. Должно быть, ему просто показалось.

Но Забияка серьёзно и непреклонно смотрела на Задираку.

— Я сказала, что Эрет не отец Карающей.

У Задираки отвисла челюсть, подбородок его затрясся, когда слова Забияки дошли до его сознания.

— Тогда кто?

Забияка хмыкнула, закатив глаза, а потом посмотрела на Задираку.

— Карающая — дочка Сморкалы.

— Ты наверно шутишь! — воскликнул Задирака, в отчаянии запуская пальцы в свои волосы. — Значит, вот где ты пропадала прошлой ночью! Со Сморкалой. Это просто прекрасно, Забияка. Эрет знает?

— Теперь знает.