— Я тоже видел, — подтвердил Седрик.
— А на мен`я они напали… — продрожала-простучала зубами Флер, зябко кутаясь в плед.
Её дрож-ж-жащий голосок заставил всех опомниться и направиться, наконец-то, в замок.
А на галечном берегу озера остался вяло копошиться полураздавленный глянцево-зеленый жук, которого с головы Володи снял и безжалостно сплющил пальцами практичный Виктор. Ну не могла Рита знать, что Вова Поляков страдает инсектофобией и до смерти боится всяких жуков и тараканов… Зеленый жук ме-е-едленно пополз к ближайшим кустикам с печальной скоростью, по полдюйма в час. Дополз. Полежал, дохленько шевеля сломанными усиками-антеннчиками, с трудом ловя и слушая эфир. Наконец, где-то через час Рита рискнула превратиться в человека. И потрясенно ахнула, поняв, что у нее сломан… позвоночник! Заткните уши, дети, не слушайте этот трехэтажный мат-перемат. Парализованную ведьму нашел добрый лесничий Хагрид. Гермиона прямо-таки просияла, когда за ужином к столу преподавателей подлетел Патронус-кабан и голосом Хагрида пробухтел:
— Директор, тут эта… как её… Скитер лежит, пришибленная чем-то…
Разумеется, зал моментально опустел, все дружным табуном ринулись наружу, смотреть на пришибленную Скитер. МакГонагалл вызвала колдомедиков из больницы имени св. Мунго. Прибывшие колдоврачи диагностировали у Скитер перелом нижнего шейного отдела, перелом ребер и ног и обширный паралич тела ниже плеч. Безуспешно пытались вызнать у Риты, как она так пострадала? Складывалось такое впечатление, словно её великан помял. Ну, собственно, так оно и было, если учесть размеры человеческих пальцев и жука. Рита подозрительно молчала, наотрез отказываясь говорить на эту тему. Переломанную и полностью парализованную журналистку увезли на вызванном автобусе «Ночной рыцарь» в больничку, помашем ей вслед и посочувствуем всё-таки бедняжке — её карьере пришел конец… А вот не надо было садиться на голову человеку-энтомофобу, окруженному верными друзьями, знающими о его страхах и защищающими больного товарища от проблем.
Долго ещё обсуждали это странное событие, строили догадки, одну круче другой, выстраивали различные гипотезы того, как могла покалечиться журналистка. Ведь великанов-то окрест Хогвартса не было, кто ж мог её так сплющить? Непонятно… Дракон? Но драконы спят.
Были, правда, двое полувеликанов, мадам Максим и Рубеус Хагрид, но даже их комплекции не хватило бы на то, чтоб полноценно раздавить и переломать в щебенку человека. Эту тайну знала только Рита, что ж, поправится чуток, тогда и допросим. С Веритасерумом. Надо же следствию узнать, кто такой-сякой напал на суверенную гражданку Соединенного Королевства и нанес ей такие жуткие увечья, не с самолета же её без парашюта сбросили!..
Учебный год продолжился, все снова зарылись в учебники и обложились пергаментами. Бедный оклеветанный Хагрид малость приободрился, чувствуя, что это не иначе как сама Судьба вмешалась или Рок, наказав журналистку таким радикальным образом. На волне мстительной радости он решил вернуться к работе, для чего отловил в лесу двух маленьких золотых единорожиков и привел к школе на урок. Собрал учеников и запел-залился соловьем:
— Юных единорожиков порой трудно отличить от простых лошадиных жеребяток, вот гляньте, у них рожек нет, они вырастают только к четырем годам. А вот масть у них меняется в два года, они становятся серебристыми…
Над головами четверокурсников взметнулась рука Гермионы:
— Профессор Хагрид, я правильно понимаю, единороги взрослеют дольше лошадей?
— Да, Гермиона! — одобрил Хагрид.
— А когда они маму перестают сосать? — не унималась Гермиона, кося глазом на опушку леса.
— Э-э-э… в год-полтора, а что?
— Да ничего, профессор, просто, по-моему, за ними мамы пришли… — тут Гермиона развернулась и целеустремленным кроссом рванула к хижине Хагрида. Остальные сперва ничего не поняли, но, глянув на опушку, сразу же помчались следом — в кустах стояли два лунно-белых единорога, из ноздрей их валил пар, глаза метали бешеные молнии, а точеные ножки с очень острыми копытцами яростно рыли снег. Сверкающие жаждой мести длинные тонкие рога были нацелены аккурат в грудь похитителя жеребят. Ой-ей… Пунцово-красное лицо великана сменило колер на цвет сметаны — с мамами шутки плохи. О-о-очень робко Хагрид подошел к загончику и, осторожненько сдвинув защелку, открыл калиточку. Единорожики с тоненьким, едва слышным жеребячьим ржанием обрадованно поскакали к мамам. Хагрид с сожалением проводил их взглядом, и с чего он решил, что нашел в лесу сироток? Может, их мамки на свидания бегали, а жеребяток оставили под присмотром какой-нибудь престарелой глухой тётушки, которая задремала где-нибудь под кустиком…
Повернулся к своему домику, посмотрел на учеников, сгрудившихся на крыльце и около, и, чтобы хоть как-то закончить урок, смущенно прогудел:
— А взрослеют они к семи годам…
В ответ студенты дружно зааплодировали, приветствуя его возвращение на пост учителя. Почему сейчас, а не перед началом урока? Да просто потому, что, увидев очаровашек-единорожиков, все сгоряча решили, что Хагрид переменился и наконец-то привел на урок безопасных зверей. И расслабились, ага… Но появление разгневанных мамочек расставило всё по своим местам и убедило всех, что Хагрид как был, так и остался прежним, то есть хоть что-то, да осталось незыблемым, твердой устоявшейся константой. Такой же непоколебимой и точной, как маятник Фуко.
Дженни, тихо мурлыкая под нос мелодию, неспешно готовила ужин. Кеннет с громким топотом носился по дому наперегонки с Санта Лапусом и Симоном и звонко кричал во всё горло. Грохот и стеклянный звон заставили Дженни оставить суп и подняться на второй этаж. Войдя в спальню, она подозрительно оглядела чем-то напуганного Кеннета, потом комнату, ничего страшного не найдя, обратилась к сыну:
— Где-то что-то разбилось?
— Н-нет, мамочка… ничего не разбилось, честно-честно.
А глазами непроизвольно стрельнул в сторону вазы на тумбочке. Мама проследила за его взглядом — ваза как ваза, целая, красивая…
— Странно… я точно слышала, что что-то упало и разбилось. Кеннет, ты меня не обманываешь?
К её ужасу, ребёнок заревел в голос:
— Прости, мамочка-а-а, я не хоте-е-ел… Оно само-о-о!!!
====== Двадцать пятая глава. Магия жизни ======
Из сбивчивых объяснений Кеннета Дженни кое-как поняла следующее: вазу он уронил случайно, когда ударился о тумбочку, а та покачнулась. Увидев осколки разбитой папиной вазы, он страшно перепугался и от испуга пожелал, чтобы ваза склеилась обратно, и, к его изумлению, так и случилось — осколки вдруг засветились голубым сиянием, потом зашевелились и поползли друг к другу, соединились и ваза снова стала целой. Расстроенная Дженни только головой покачала, отвела сына в ванную, умыла ему зареванную мордашку, накормила супом и отправила в детскую. Сама прошла в гостиную, села на диван и тоскливо уставилась на телефон. Нет, так жить больше нельзя… Повздыхав и погрустив, Дженни сняла трубку и завертела диск. Дождалась сигнала.
— Алло, Петунья?
— Дженни? Здравствуйте!
— Ага, здравствуйте. Скажите, вот у вас два сына и вы имеете большой опыт в воспитании мальчиков, так?
— Ну, допустим.
— Я спросить хочу… А когда они врать начинают?
— В каком смысле? Дженни, что случилось?
— Даже не знаю, как начать… Кеннет что-то разбил, а что — не говорит, напротив, врет изо всех сил, сочинил совершенно фантастическую историю, что якобы вазу разбил, а потом желанием склеил. Маленький лжец, вот уложу его спать и займусь поисками того, что он разбил… А то, не дай бог, забудет, где спрятал, и порежется об осколки.
— Дженни, а вы не будете против, если я к вам приеду? Поговорим.
— Я не против, Петунья, конечно приезжайте!
— Через два часа буду. Ждите.
Соплохвосты Хагрида доставляли всё больше хлопот и проблем. Достигнув размера лошади, они стали по-настоящему страшными. Их нигде нельзя было удержать, негде запереть, приковать и сковать. Клетки они прогрызали железными челюстями-жвалами, цепи, даже якорные, растворяли кислотой, выделяемой огнем из сопел. Их теперь боялись не только дети, но и взрослые… Они просто обмирали от ужаса при виде кошмарных мутантов. Встал вопрос об удалении опасных монстров с территории школы, пока с ними ещё справлялся Хагрид, и нельзя было ждать, когда они вырастут ещё больше.
