А потом были лошади. Зима в Ганновере была мягкая, с легкими морозами по ночам, поэтому на всех пациентах были спортивные костюмы и легонькие лыжные куртки, также обязательны были шапки, шарфы и перчатки-рукавицы. Группа была смешанной, в ней были и девочки от десяти и старше лет, их куратором оказался Густав, чему Гарри был искренне рад. Ребят посадили на автобус и повезли в пони-клуб, носящий оптимистичное название «Веселый скакун». Ребята заранее запаслись нужной амуницией, ещё дома, об этом позаботились их родственники, знающие, куда отправляются дети, так что, прихватив сумки и пакеты, они вышли из автобуса и по подсказке куратора направились в раздевалку, где и переоделись в высокие сапоги, шлемы, специальные кожаные перчатки. В этот самый первый день у них было лишь поверхностное знакомство с лошадьми, их будущими партнерами. Кое-кто в толпе протестующе зароптал, мол, какие-такие партнеры, это что же, на один уровень со скотиной вставать? На что Густав с нажимом пояснил:
— Перво-наперво запомните, лошадь — не скотина! Она очень гордое и поразительно умное животное. Общение с ней — значит проявить уважение к себе.
Густав замолчал, строго оглядел замерших и слегка обалдевших подростков, кивнул, подтверждая свои же слова, и продолжил:
— Как давно стало известно, отношение человека к лошади красит именно человека. Именно на его поведение отвечает взаимностью лошадь. Причем очень честно, правдиво. Хорошего человека лошадь отмечает очень скоро и четко, она отражение человека. Вы понимаете, к чему я клоню?
Подняла руку одна девочка с явными признаками ДЦП и сказала запинающимся, ломким голосом:
— Собака, например, может любить любого хозяина, хоть пьяницу, хоть лентяя… а лошадь на грубость отвечает грубостью, на ласку лаской. Правильно?
— Да, София, почти правильно. Просто от грубого отношения лошадь может сломаться и плохого человека она станет бояться.
В дальнейшем знакомство перешло в рутину, как выяснилось позже, иппотерапия включала в себя не только простое катание верхом, а и тотальную заботу о лошади. Партнером Гарри стал кроткий и спокойный мерин приятного шоколадного цвета, его масть называлась бурой, такой же оказалась и его кличка — Шоколадка. По причине зимнего сезона у него была длинная и густая шерсть, из-под косматой челочки выглядывала симпатичная белая звездочка и печально смотрели на мир два огромных карих глаза. Так вот, в обязанности Гарри стал входить уход за конем: приходя в конюшню, надо угостить лошадку морковкой или сахаром, вывести на развязку, не забыв при этом про недоуздок, привязать его и тщательно почистить, потом долго и терпеливо обматывать лошадиные ноги двумя слоями разных бинтов, и только потом — ногавки. Далее шло взнуздывание и седловка, лошадь надо уговорить и как-то убедить взять в рот трензель, затем следует подогнать к голове круговую уздечку, на спину сперва кладется потник, потом вальтрап и поверх них кладется седло, которое надо пристегнуть к туловищу подпругой. От всех этих премудростей у Гарри порой голова кружилась, ну просто графа на выезд наряжают! А кроме этого… Заседлывая Шоколадку в первый раз, Гарри услышал по соседству странную фразу:
— Ну сдуйся, сдуйся, лапушка, спусти воздух…
Заглянув в соседнюю развязку, Гарри увидел, как София похлопывает свою лошадь по брюху. Оказывается, при застегивании подпруги лошадь надувается, набирает в лёгкие воздух и затаивает дыхание. Кто-то говорит, что лошади так капризничают, хитрят, но лично она, София, считает, что это просто от предвкушения, ожидания того, что вот-вот крепко застегнется подпруга, вот поэтому лошади и затаивают дыхание, как это делает любой человек перед уколом или от дружеского шлепка по спине.
====== Вторая глава. Сказка о единороге ======
Верховая езда неожиданно понравилась Гарри. Начинали обычно с разогрева в манеже, лошади шли гуськом с интервалом в один корпус друг за другом, внимательно следя за всадниками и четко выполняя указания тренера. Честно говоря, Гарри удивился, заметив ответственное поведение, казалось бы, простого, неразумного животного... Но Шоколадка, правильно воспитанный мерин, действительно наблюдал за своим подопечным. Когда Гарри в первый раз сел на него, то конёк прямо чуть ли не крался, шел буквально на цыпочках, следя в три глаза за тем, чтобы неопытный наездник не упал с его спины. Кроме того, меринок оказался любопытным и игривым, чего Гарри никак не ожидал от спокойных и равнодушных в общем-то лошадей. Вскоре, когда Шоколадка убедился, что Гарри его постоянный клиент в этом сезоне, то стал здороваться с ним, приветливо ржал, едва завидев Гарри по утрам, да и потом в течение дня бурый конёк радостно мотал большой головой, весело блестя глазами. А сам Гарри обнаружил, что тоже радуется своему четвероногому другу. Шоколадка забавно морщил нос, задирал верхнюю губу, показывая крупные желтые зубы и тихонько хрюкал, этот звук тоже оказался изрядным сюрпризом для Гарри, ведь он наивно полагал, что лошади только ржут... но нет, кони могли не только храпеть и ржать, они издавали великое множество разных звуков: хрюканье, рокотание, могли и пискнуть, и взвизгнуть. И мимика у них была очень богатой — одни только прижатые уши вкупе со строгой мордой чего стоили. А уж когда лошадь ставит бровки домиком и собирает лобик в треугольные и ромбические складочки... Здесь Гарри просто сдавался на милость победителя, потому что знающие люди объяснили ему — такое выражение мимики означает, что лошадь переживает, задумывается о каких-либо проблемах.
Езда же верхом это отдельная песня. Сидишь на широкой спине, чувствуешь, как под тобой ходит живая сила, как перекатываются под кожей мощные мышцы и как тебя раскачивает во все стороны в такт лошадиным шагам... ни с чем не сравнимые ощущения!
Позже они выезжали из манежа на улицу и продолжали прогулку по конным тропам и дорожкам.
После прогулки юные всадники отводили лошадей в конюшню, ставили на развязку и, расседлав, принимались чистить и вытирать вспотевших товарищей. Снимали-разматывали бесконечно длинные бинты, отчищали копыта от песка и грязи, меняли уздечки на недоуздки и отводили в денники, за которыми следили конюхи, всё-таки больных детей нельзя заставлять работать по-черному ещё и на конюшне. А забота о лошади нужна для установления контакта, для того, чтобы она знала, кто к ней прикреплен.
В первые дни от верховой езды у Гарри с непривычки болело и ныло всё тело, да так, что он и не знал, как жить, отваливались ноги и спина, особенно то, что ниже, да что там, ему казалось порой, что на месте ягодиц у него один сплошной синяк. Так что, вползая в комнату, четверо парней буквально с ног валились, едва дыша и двигаясь как анемоны, то есть никак, стараясь вообще не двигаться, со стонами переодевались в пижамы и бревнами падали в кровати, слабо жалуясь и переругиваясь что-то на тему:
— Да чтоб я ещё раз сел на эту клячу!..
— Кто-нибудь, убейте меня во сне...
— Ой, мама... и я когда-то просил купить мне пони??? Я передумал, мне его не надо!
Гарри не жаловался, он страдал молча, чувствуя, как растекается по телу приятная истома — наконец-то он лежит, отдыхает и никуда вставать не надо! О-о-о, какое блаженство!.. Потом, с течением времени, с постоянными тренировками боли прошли, окрепли и налились силой мышцы и ребята начали получать истинное удовольствие от верховой езды, искренне посмеиваясь над своей слабостью и жалобами. Подумать только, они когда-то жаловались и не хотели садиться на лошадь. Зато теперь они готовы целыми днями кататься и никакими силами их больше не оттащить от лошадок. Конечно, сейчас, привыкнув и поняв, какое это счастье — оседлать коня и помчаться, догоняя ветер, — они и правда хотели кататься целыми днями, но увы... это им не разрешалось. У коней был свой распорядок дня и свой график. Шоколадка, например, был приставлен к двум пациентам, с утра до обеда он был предоставлен в полное распоряжение Гарри, а после обеда и до ужина на нем ездила девочка с проблемами с позвоночником, её ноги были зафиксированы ортопедическими шинами. Что поделать, больных детей много и лошадей на всех не напасешься, вот и приходилось составлять расписание по часам и по коням. Некоторые лошади вообще трех детей обслуживали.
