— Да, — засмеялась девочка, — помню!
Северус только хмыкнул. Ну и Пэт, кто бы знал… Но с другой стороны, удивляться как раз и нечему, Петунья Эванс приходилась старшей сестрой Лили Эванс. Их отец, Гарри Эванс, воспитывал дочек как мальчишек, раз уж сыновей Господь им с Розой не дал. Вот и выросли девочки сорванцами. Кстати, а Гарри, получается, в честь дедушки назвали… что ж, Лили любила отца, они с Петуньей были поздними детьми, старшие Эвансы умерли глубокими стариками, задолго до рождения внуков.
Седрик рассеянно вертел в руках золотое яйцо, водил пальцами вдоль трех желобков, колупал шишечку сверху, на остром конце яйца. Поймав себя на этом — присмотрелся и понял, застежка это, а не шишечка, и если её повернуть… Коротко рявкнул Серенгети, Седрик вздрогнул, поднял голову, Гарри торопливо протараторил ему:
— Не открывай на воздухе! Серени говорит, что яйцо надо в воде открывать. Там подсказка какая-то, её только под водой можно услышать.
Седрик кивнул и оставил застежку в покое. В воде так в воде, тем более что купаться он и так собирался.
Вернулись в замок, оставив драконью пару в обществе друг друга. Ещё на подходе к замку они услышали странные звуки — адскую смесь скрипа пенопласта, собачьего воя и непрерывного ора мартовских котов, всё это сопровождалось визгом бензопилы, которой пытаются распилить металлическую трубу. Эти чудные звуки доносились из двух источников: из синей кареты шармбатонцев и с борта дурмстрангского корабля, и если на корабле нервы у парней были покрепче и они быстренько захлопнули орущее яйцо, то француженки с паническими воплями повыскакивали из кареты и разбежались во все стороны, зажимая ладошками свои нежные ушки. Северус и остальные с трепетом посмотрели на закрытое яйцо в руках Седрика и вознесли молчаливую хвалу дракону Серенгети за своевременное предупреждение.
Сходив к организаторам, Северус узнал, когда должен начаться второй тур. До него почти три месяца, он состоится двадцать четвёртого февраля, о чем и сообщил Гарри, ну а тот, разумеется, разыскал Седрика и передал ему информацию.
Хм, второй тур не скоро, можно заняться приготовлениями к свадьбе, к зимним каникулам и познакомить наконец-то Гарри со своей будущей семьей. В ближайшие выходные Северус предупредил сына, что должен отлучиться по делам и трансгрессировал с территории Хогвартса. Придя домой, он тут же попал в горячие объятия Дженни и Кеннета — они по нему ужасно соскучились. Много позже, уложив Кеннета спать, Северус и Дженни отправились к себе. Уже лежа в постели, Северус решил начать разговор:
— Дженни?
— М-м-м?
— Помнишь про моего ученика с диспраксией — Гарри?
— Помню, милый.
— Это мой сын.
— Оу… он живет с матерью?
— Нет, с тётей и дядей. Я никогда не был женат. Так сложилось…
— Понятно… Ты хочешь нас познакомить?
— Да, Дженни, на Рождество Гарри приедет к нам.
— Хорошо, милый, мы с Кеннетом будем рады с ним познакомиться.
====== Двадцатая глава. Рождественские приключения ======
Начало декабря принесло сырую и унылую погоду с дождем и снегом.
Заморские гости всё чаще стали тусоваться в стенах старого замка, чем не преминул воспользоваться Пивз. Жюли Дельфи, идя в библиотеку, внезапно обратила внимание на то, что её тень какая-то странная — она передвигалась непонятными рывками. Жюли остановилась, тень на стене тоже замерла, вроде всё в порядке... Но стоило ей двинуться дальше, как её тень, пьяно качаясь, двинулась следом. Жюли подняла руку, её тень повторила движение, но как-то заторможенно, девушка опасливо огляделась по сторонам — вроде она не пьяна, но всё-таки нежелательно, чтобы кто-то увидел её в таком непотребном виде… Студенты-старожилы немало позабавились, глядя, как француженка осторожно крадется вдоль стены, изо всех сил стараясь не совершать лишних движений. Что ж, снимем шляпы, господа, Пивз превзошел сам себя, он внушил совершенно трезвому человеку твердую мысль, что тот пьян…
Болгар он тоже не обошел стороной. Вольдемар Поляков спешил на свидание с Кэти Белл, рассчитывая пощупать все её прелести, а если получится, то и завалить гриффиндорскую красотку где-нибудь на парте в пустующем классе и насладиться… м-м-ммм, сладкой и горячей девочкой. Мечтая об этом и заранее пуская похотливые слюни, Вольдемар как-то не сразу обратил внимание на то, что его тень изменилась… Зато обратили другие. Ромильда Вейн и Демельза Роббинс истерично завизжали, показывая на него пальцами. Оглушенный девичьим визгом, Поляков чисто машинально прикрыл ладошками причинное место, потом сообразив, что вообще-то одет, лихорадочно ощупал себя. Девочки продолжали визжать, глядя то на него, то на стену позади, нервно обернувшись, он увидел свою безголовую тень… сердце рухнуло в пятки, ну, было отчего — из обрубка шеи толчками фонтанировала кровь. От ужаса он даже почувствовал её тяжелый металлический запах. Забыв обо всём на свете, Поляков ударился в паническое бегство, реально потеряв голову. Ромильда и Демельза перестали визжать, проводив взглядами убежавшего дурмстрангца, они коварно переглянулись и одобрительно хлопнулись ладошками, после чего подмигнули злорадно хихикающему Пивзу и показали ему пальцами знак «Виктория». Здесь мы встанем и похлопаем потрясающему полтергейсту за спасение чести невинной девы.
Соплохвосты Хагрида, видимо, решили определиться с видовой принадлежностью, потому что за два неполных месяца они резко выросли, вымахав до трех метров в длину и покрывшись стальной броней. Их осталось всего десять, и Хагрид, пытаясь сохранить уцелевших, наивно посадил было в деревянные ящики, обитые изнутри пуховыми одеялами и выложенные пуховыми же подушками. Но крабомантикоры не оценили доброй заботы Хагрида, выломав мощными лапами боковые стенки ящиков и выбив приколоченные гвоздями крышки, они с шипением выскочили из них, подняв за собой целую тучу пуха и перьев из распоротых подушек и одеял, и погнались за студентами. Студенты, за неимением лучшего, кинулись спасаться в хижине Хагрида, битком набились в неё и из окон, с безопасного места наблюдали за чудищами, хаотично снующим по двору.
— Креветки, да, Гарри? — истерично спросил Малфой, прижатый к Гарри с трех сторон Гойлом, Панси Паркинсон и Дином Томасом.
— М-м-м… нет, — с сомнением выдавил Гарри, также сдавленный телами однокурсников. — Скорее, они похожи на инсектоидов с Марса.
Жуткие любимцы Хагрида наконец-то сориентировались и дружно удрали в лес, а лесничего отвлекла Рита Скитер, забросав его каверзными вопросами.
На Рождество планировался Святочный бал, извечный атрибут Турнира Трех Волшебников. О чем и сообщили деканы своим факультетам в один прекрасный день. Правда, Снейп своим сказал, что на балу его не будет — у него отпуск по семейным делам, а Гарри отпросился у МакГонагалл домой. Сперва деканша не хотела его отпускать, мотивируя это тем, что-де все остаются в этом году в школе, так что нечего выпендриваться и ставить себя выше других. На что Гарри хамовато возразил, что это у них твердо устоявшаяся семейная традиция — отмечать Рождественские праздники вместе, и нарушать ее он не намеревается. МакГонагалл не согласилась, презрительно фыркнув, чопорно заявила, что один раз в жизни семейную традицию можно и нарушить, не развалится мир из-за этого. Тогда Гарри полез в поясную сумку, достал запечатанный в пластик медицинскую карточку и со скорбным видом протянул профессорше. Той пришлось прочитать строгое уведомление лондонского главврача о том, чтобы мистер Поттер неукоснительно явился на профилактические обследования двадцать первого декабря в пятнадцать часов ноль-ноль минут в триста семнадцатый кабинет. Прочитав сие, Минерва была вынуждена вспомнить, что Гарри не обычный ученик, а состоящий на учете и под наблюдением врачей инвалид-нейролептик. Скрепя сердце и шотландское упрямство, профессор МакГонагалл отпустила Поттера домой.
После походов по врачам Гарри и семейство Дурслей, включая Мардж с бульдогами, поехали в Коукворт на тихую и скромную свадьбу Северуса Снейпа и Дженнифер Бреннан. После расписки со всех сторон — свидетелем со стороны жениха выступил дядя Вернон, а его сестра со стороны невесты — Гарри преподнес молодоженам корзиночку, увитую ленточками и цветочками, открыв которую, новоиспеченная чета Снейп обнаружила внутри прелестного и очень милого щеночка, беленького бульдожку с коричневым пятнышком на одном глазу. Этому свадебному подарку особенно сильно обрадовался Кеннет, он был так счастлив, что у Северуса не достало духу воспротивиться четвероногому сюрпризу. Его молодая жена, невысокая шатеночка с короткой кудрявой стрижкой, понравилась всем, а сама Дженни с трепетом погладывала на Гарри. Имея перед собой более чем наглядный пример, она теперь могла воочию представить, каким будет её Кеннет через десять лет, и надо сказать, данный пример её очень утешил — Гарри был нормален, славный и веселый парнишка, умный, начитанный и, главное, без комплексов. Ради свадьбы и хорошего впечатления Гарри снял с себя все лишнее — ошейник, линзы, переоделся в нормальную одежду и даже постригся, и являл собой просто образец идеального мальчика. У Дадли дурь тоже прошла, только крашеные волосы выдавали их недавнее увлечение.
