- Ребята, а что я видел сегодня! - с жаром заговорил он, откладывая в сторону фломастер. - Из-под холодильника белый мышонок выскочил, а усы и хвост у него золотые. Честно-честно!
- Ой, с золотым хвостом! - всплеснула руками Даша. - Вот бы поглядеть на него...
Но остальные смотрели недоверчиво.
- Что ты нам басни рассказываешь, Синицын? - прищурился Генка. Ты кто - Крылов И. А. или Сергей Михалков? Где это ты видел мышей с золотыми хвостами?
- Вот тут, под холодильником! Ну точно, ребята, видел! - заныл Макар. - Не верите? У него и глаза были золотые!
- Ха-ха, - без улыбки сказал Генка. - А уши у него какие серебряные?
- Уши я не рассмотрел, - понурился Макар.
- Работай, работай, - начальническим тоном бросил Лысюра. - Вновь принимайся за газету.
Синицын горестно плюхнулся животом на стол. Ему было так не по себе, что даже собственная рубашка показалась ему тесной и неудобной. Он задвигал локтями, крепко стиснув фломастер, и вдруг раздался Дашин крик:
- Ой, что ты наделал! Тушь опрокинул!
ГЛУБОКОЙ НОЧЬЮ
Синицын отпрянул от стола. По чистой белой скатерти расплывалось громадное черное пятно.
- Эт-то я оставил пузырек открытым, - заикаясь, пробормотал Живцов.
А Даша, между тем, командовала:
- Быстрее снимайте скатерть и - в ванную! Попробуем отмыть...
Скатерть сдернули и потащили в ванную. Даша сложила ее углом и сунула под струю горячей воды. Струя почернела.
- Поворачивай, эту сторону подставляй, - помогал ей Лысюра. Через плечо с несчастным видом заглядывал Макар.
- Ну как, отмывается?
Скатерть отжали и развесили на батарее. Пятно стало бледнее, но зато больше. Синицыну казалось, что оно расползлось на половину скатерти.
- Ну, влетит тебе! - сделала большие глаза Даша. - Я лучше побегу, а то еще и мне попадет.
Живцов и Лысюра тоже почувствовали себя неуютно.
- Ну, мы это самое... пойдем... - почесал затылок Генка. - Я совсем забыл: надо готовиться к контрольной. По математике.
- И мне тоже, - Зина уронил с носа очки, но благополучно поймал их. - Домой к тому же далеко добираться.
Они направились в прихожую и стали торопливо одеваться.
- В общем, ты рисуй... Завтра придем за газетой. Договорились? Генка тряхнул руку Синицына и как-то боком юркнул в дверь вслед за Дашей и Живцовым. Синицын остался один.
"Скоро мама придет! Что делать, что делать?" Он заметался. А что делать? И Макар сделал то, что делают в таких случаях многие мальчишки и девчонки: скрыл следы "преступления". Он расстелил скатерть на столе, а поверх пятна положил стенгазету. И вовремя! Едва он закончил свои труды, как в комнату вошла мама. Не раздеваясь, она прошла прямо к столу и, прищурясь, стала рассматривать стенгазету.
- Молодцы, - похвалила она. - А где же заголовок?
Макар в это время с озабоченным видом хлопотал: то подтирал кое-где резинкой, то подправлял карандашом линии.
- Да мне поручили, - буркнул он, а сам косился: не заметила ли мама чего-нибудь? Но она спокойно сняла пальто.
- Как это тебе поручили? Ты ведь не умеешь!
- Поручили, значит, нужно суметь, - ляпнул Макар.
Мама возмутилась:
- Есть же ребята, которые хорошо рисуют, зачем поручили тебе? Вот я поговорю с Ниной Борисовной.
Макар испугался, что его обман обнаружится:
- Не надо говорить с Ниной Борисовной!
- Почему?
Он понес и вовсе несусветную чушь:
- Понимаешь, это у меня общественная нагрузка. Каждый должен ее иметь.
- Пусть тебе дадут другую. Ту, что по силам.
- А других нет. Все нагрузки уже разобрали, а эта мне досталась.
- Ерунда какая-то, - мама пожала плечами и ушла к себе. Вскоре в ее комнате погас свет.
- Ты думаешь ложиться? - окликнула она.
- Я сейчас, мама! Вот только тут кое-что подправлю.
Он торопливо погасил свет, сел прямо перед стенгазетой без заголовка, подпер щеку ладонью и задумался.
"Вон сколько бед принес этот день! Мама огорчится, завтра меня разоблачат с этим заголовком, да еще придется "Маленького принца" отдать. Не отдам, пусть мою фамилию пишут под карикатурой!" - и он с ненавистью посмотрел на толстого противного человечка, прячущего в шкаф свои книги. В смутном лунном свете, лившемся из окна, человечек будто шевелился - то спрячется в шкаф, то вылезет...
Голова Синицына клонилась все ниже. Нос его уткнулся в острый нос нарисованного человечка...
Вдруг он очнулся. В окно светила полная луна, словно крупный электроплафон, на полу лежали голубые квадраты. Он повертел головой и понял, что уснул сидя, прямо за столом. Что-то его разбудило. Из коридора донесся подозрительный шум. Макар пошел туда на онемевших от сидения ногах. Откуда ни возьмись появился Брехун и, стуча когтями, двинулся за хозяином. Ночью он не лаял - к этому еще папа приучил, который и наградил его такой кличкой.
Взъерошенный, с горящими глазами, Обормот рвался в ванную комнату и царапал дверь.
- Что тебе там нужно? - Синицын хотел оттащить кота от двери, чтобы самому заглянуть туда, но тот вдруг царапнул за руку.
- Ах, так! Я с тобой по-хорошему...
Он ухватил кота за шиворот, открыл другую дверь - и Обормот с коротким злым вяканьем полетел в темноту лестничной клетки. За ним вдруг молча ринулся Брехун.
- Что это с ними? - Макар открыл дверь в ванную и включил свет. Никого, ничего. Мирно сияли никелированные краны, в бачке над головой сонно бормотала вода:
- Тик-так!
Макар заглянул в ванну и вытаращил глаза. Там сидел белый мышонок с золотым хвостиком.
- Как же ты попал сюда? - шепотом спросил Макар и, протянув руки, поймал мышонка. - Тебя, наверное, сюда кот загнал?
- Тик-так! Тик-так! Тик-так! - странно и пронзительно пискнул мышонок и затих. Он сидел в ладонях Синицына и мелко дрожал. Макар поднес его поближе к свету и замер.
Хвост и усики у мышонка действительно оказались золотыми. А глаза у него были голубого цвета, окруженные крохотными золотыми ресничками. Макар осторожно погладил мышонка по удивительно мягкой белоснежной шерстке. Мышонок чуть-чуть зашевелил хвостиком, замигал и стал осторожно обнюхивать палец Макара.
- Что, есть, наверное, хочешь? Ну, пойдем, накормлю.
Он понес мышонка на кухню и накрошил в ладонь немного хлеба. Но мышонок только понюхал его, а есть не стал.
