Вокруг послышались сочувственные возгласы, а я просто смотрела на Глеба, проводя языком по нёбу, и кипела от злости.

Я могла бы сказать, что меня разозлила драка. Или не драка, а многочисленные вопросы без ответов, из-за которых душу точил червь сомнения.

Но нет - ни то, ни другое.

Если бы он подошёл ко мне и обнял, глядя на меня так, словно я - все, о чем он мечтал, так, как смотрел на меня там, в той комнате, я бы сдалась. Я бы закрыла глаза на то, что он ввязывался в драки, и на то, что он многое скрывает.

Меня возмутил факт, что он обращался со мной как с вещью.

Точно так же, как и моя мать. Как Андрей. Как большинство людей, которые смотрели сквозь меня, словно я стеклянная.

Пошёл он к черту.

Я прошагала мимо него, не говоря ни слова, собираясь вернуться в дом Евы.

— Ты в порядке? — ко мне подбежала Джулия и коснулась моего плеча. — Я только вышла, застала концовку вашего диалога. Я чем-то могу помочь?

Я кивнула, не останавливаясь.

— Да. Возьми у Адиля ключи от машины и позови Елену. Поедем прокатимся.

Летом убийства случаются чаще. Малоизвестный, но факт.

Раздражённые жарой люди теряют самообладание и в конечном итоге реагируют так, как не стали бы в нормальных условиях. Солнце ослепляет тебя, пот струится по спине, тебе становится жарко, ты испытываешь дискомфорт.

— Сколько раз ты ездила на механике? — спросила Джулия, сидевшая рядом со мной в машине Адиля, когда мы обе резко дёрнулись вперёд.

Я облизнула губы, почувствовав привкус пота на верхней губе и по-прежнему у себя во рту вкус Глеба. В животе снова заурчало, но я не стала обращать на это внимание и переключалась на четвёртую передачу.

— Отстань, — в шутку предупредила я. — Я ещё только учусь.

— Ади меня убьёт, — жалобно произнесла она, и краем глаза я увидела, как Джулия прижала ладонь ко лбу. — Мне нужно было самой сесть за руль, Эмили.

— Оставь её в покое, Джулия, — послышался голос Елены с заднего сиденья, когда я повернула на свою улицу. — И, кстати, её зовут Кэтрин.

Я бросила взгляд на Джулию. Она смотрела на меня во все глаза. Пряди её русых волос развевались вокруг лица.

— Кэтрин?

Я выгнула бровь.

— Серьёзно. Это мое настоящее имя.

— Почему тогда тебя так не называют? — спросила Джулия.

Улыбка заиграла на губах.

— Теперь называют.

Выжав сцепление и переключившись на пониженную передачу, я плавно остановилась перед кирпичным строением в колониальном стиле. Это был мой дом, то есть дом моей матери. Я смотрела в окно, и мне не верилось, что я была здесь.

— Итак, каков план? — спросила Елена.

— Вам необязательно идти туда со мной, — начала я. Просить их участвовать в этом было уже чересчур. — Мне только нужно забрать из своей спальни дневники. Правда, за раз все не унесёшь. Я подумала, что вместе мы могли бы быстро с этим управиться. Если вы, конечно, не против, — сказала я больше в качестве извинения и тут же поспешно повторила: — Но это необязательно. Тем более моя мать - та ещё стерва.

— О, — Джулия с улыбкой потёрла руки. — Вредные мамаши. Это же моя специализация!

— Я с вами, — Елена подалась вперёд, глядя на меня. — За дело!

Я сделала глубокий вдох и опустила подбородок, пытаясь побороть волнение. Выйдя из машины, посмотрела на окутанный темнотой дом. Джулия и Елена вышли следом за мной. Обогнув автомобиль, я направилась к газону перед домом и улыбнулась себе под нос: мне нравилось, что они у меня за спиной. У меня было такое чувство, словно они подхватят меня, если я упаду.

Сколько пролитых слез стоит за воспоминаниями. Но я больше этого не допущу. Этот проклятый дом уже не мой, и мне не придётся здесь оставаться после того, как я заберу свои дневники. Я забуду пощечины, забуду обидные слова, забуду о визитах доктора.

Я больше ни единого дня не стану переживать обо всем этом. Довольно!

Я позвонила в дверь.

Через несколько мгновений в доме, а потом и на крыльце зажегся свет. Переминаясь с ноги на ногу, я подумала, прилично ли выгляжу, но потом успокоилась. Я по-прежнему была в пижамных шортах и футболке Глеба и выглядела по меньшей мере странно, но все это не имело никакого значения.

Мать медленно открыла дверь и обвела нас взглядом.

— Эмили! — она смотрела то на меня, то на Елену и Джулию. — Что все это значит?

— Мне нужны мои дневники.

Недоумение на её лице уступило место раздражённой гримасе.

— Сейчас ты их точно не получишь. Как ты смеешь…

Я протиснулась мимо неё и, войдя в дом, развернулась.

— Джулия! Елена! — обратилась я к девочкам, скрестив руки на груди. — Мои дневники лежат в потайном отделении сундука. Сходите за ними? — спросила я, а потом посмотрела на мать. — Моя мать хочет поговорить со мной наедине.

Я знала, что, сказав слово «наедине», выиграло немного времени. Мать выпрямила спину и лишь отрешенно проводила их взглядом, когда они поспешно юркнули в дом и устремились вверх по лестнице.

Закрыв входную дверь, мать подошла ко мне.

— Как ты смеешь? Сейчас ночь, кроме того, я уже сказала тебе, что ты получишь свои дневники, когда вернёшься домой.

— Я не собираюсь возвращаться домой, — надеюсь, что прозвучало это достаточно воинственно.

— Эмили…

— Меня зовут Кэтрин.

Я ахнула: она схватила меня за руку чуть пониже плеча.

— Ты будешь делать то, что тебе говорят, — прорычала она, дёрнув меня за руку и притянув к себе.

Кожа покраснела там, где она впилась в неё ногтями. Но я сжала губы и выдержала её взгляд. Я больше не дам слабину.

Я приблизилась к ней вплотную.

— Нет.

Она бросила взгляд наверх, и я поняла, что она раздумывает, ударить меня или нет.

Почти шепотом я произнесла:

— Ты больше не причинишь мне боль.

Её рот скривился в ухмылке, и она решилась. Отпустив мою руку, она залепила мне пощечину, отчего я пошатнулась и врезалась спиной в стену.

Но тут же отскочила от неё.

— Ещё, — потребовала я, раскинув руки в стороны, приглашая мать продолжать.

Сдвинув брови, она смотрела на меня, пытаясь что-то разглядеть в моих глазах, - что, не знаю.

Её рука снова хлестнула меня по лицу. На сей раз зацепила ногтями губу, и я крепко зажмурилась, поморщившись от боли. Прерывисто дыша, я снова выпрямилась.

— Давай ещё. Неужели это все, на что ты способна? — бросила я.

Слезы стояли в глазах, но я не испытывала ни грусти, ни злобы, ни обиды. Чем больше она била меня, тем сильнее я себя ощущала. У неё не было других козырей.

— Кэтрин, что… — услышала я голос Елены наверху лестницы и выставила руку, призвав её остановиться и подождать.

Отдышавшись, я покачала головой.

— Я вызову полицию, — она повернулась, чтобы пойти в гостиную.

— И что же ты им скажешь? — вскинув голову, спросила я с издёвкой. — Вице-президент клуба бизнесменов, председатель общества садоводов и председатель школьного комитета? — я перечислила те многочисленные сообщества, в которых она может оконфузиться. — Что такое ты можешь им сказать, чего я не могу?

И она остановилась. Я знала, что попала в цель.

Эта женщина не хотела нежеланного внимания к своей персоне и, несмотря на то что я не стала бы никому рассказывать о ней, своей сестре или об отце, она думала, что я на это способна. И этого было достаточно.

Она стояла спиной ко мне.

— Убирайся.

— Чтобы ты наконец могла остаться одна? — тихо спросила я.

Она не повернулась.

Не посмотрела на меня.

Она просто стояла и ждала, пока я исчезну, чтобы вернуться к своим иллюзиям, чтобы сделать вид, что ничего этого не было на самом деле.

Я бросила взгляд на Джулию и Елену, которые стояли с охапками моих черно-белых тетрадей в руках и смотрели на нас во все глаза.

— Пошли, — скомандовала я.

Когда мы вышли из дома и направились к машине, Елена догнала меня и спросила:

— Ты в порядке?

— Нет, — улыбнулась я. — Ни черта я не в порядке.