Телефон зарычал «Раммштайн», установленный на вызовы Риэра. Схватив его, глянула на время и выругалась, перед тем, как ответить. Прижав плечом гаджет, стала торопливо собираться.

– Почему это мне кажется, что ты вовсе не дома, Рори? – заворчал мой мужчина.

– Потому что ты меня прекрасно знаешь? – усмехнулась я, буквально пробегая весь коридор.

– Пупс, я, между прочим, нисколечки не шутил насчет того, чего хочу, как только увижу тебя. И мне вот совершенно плевать на все, что будет вокруг. Где найду – там и войду!

Нет, ну разве не романтик он у меня? Поэт! Я вся просто дрожу. В смысле, кроме шуток, когда он так говорит, я действительно дрожу, изнутри и снаружи, чувствуя себя похотливой оторвой, которой срочно нужен член. Один строго конкретный член и несомненно властный, наглый, дико озабоченный мужик, что к нему прилагается.

– Будто я сомневаюсь! – фыркнула, запрыгивая в машину. – Нет ничего, к чему бы ты относился серьезнее, чем к спонтанному сексу.

– Имея такую требовательную по части потрахаться женщину, было бы безответственно с моей стороны не относиться к вопросам ее удовлетворения серьезно. Если что не так, ты же меня можешь тонким слоем по стене растереть или, что еще хуже, бросить.

– Бросить? – Как будто я представляю себя без него. – Так невелика потеря для тебя! Вернешься к своим прежним играм в сексблаготворительность.

Сказала, и чуть не въехала в зад минивэну, остановившемуся на светофоре передо мной. Мы уже сто лет не шутили на темы его прежней всеобщей доступности, и сейчас что-то снова шевельнулось в том месте за ребрами. Это же не призрак какой-то дурацкой неуверенности? Чушь же!

– Пупс! – рыкнул Риэр прямо-таки зло, но быстро «выключился», перейдя в наш обычный режим бесконечных подколок. – Ты представляешь, сколько это непосильного труда будет? Прежняя клиентская база устарела и утратила актуальность, а пока новую наработаю…

– Риэр-рр! – а теперь вызверилась уже я. Хоть и в шутку, но даже тень мысли, что он мог бы… Нет!

Риэр рассмеялся, посылая дрожь предвкушения по всем моим чувствительным местам.

– Я стал одомашнен и ленив, дорогая, так что всему остальному предпочту качественно ублажать тебя, – протянул он, и я услышала, как завелся движок его внедорожника. – Давай двигай домой, пупс, не хочу я уже с тобой трепаться, мне до смерти охота быть в тебе!

– Слушаюсь и повинуюсь! – ответила, давая ему услышать свой судорожный вздох, рожденный его словами.

– Рори! – абсолютно другим тоном, без единой нотки похоти или игривости. – Осторожнее на дороге!

Покинув напряженный городской трафик, свернула на проселочную дорогу, ведущую к нашему новому поместью. Вдавила педаль до полика, не обращая внимания на зубодробительную тряску на гравийке, уже вовсю позволяя в голове развиваться сценариям нашего с Риэром скорого воссоединения и отпуская бушующую похоть на свободу, поэтому и не сразу заметила мельтешение его черного внедорожника, появившегося в зеркале заднего вида. Машина Риэра догнала мою малышку, как если бы та стояла на месте, и он стремительно подрезал меня, вынуждая затормозить. Выскочил чуть ли не на ходу, широкими шагами направившись в мою сторону, и достиг двери, прежде чем и отстегнуться успела. Ладно, дело отнюдь не в моей нерасторопности, а в том, что я натурально зависла, наблюдая за его приближением. Выглядел он так, что не знай я, как родных, демонов вожделения, что сейчас толкали его нетерпеливую задницу в мою сторону, то могла бы и обделаться от устрашающего оскала, исказившего его лицо. А так… сидела, наблюдая за ним, словно чокнутая поклонница экстрима за тем, как на нее несется десятибалльный ураган, – с улыбкой одновременно идиотской и предвкушающей. Дверца моей машины трусливо взвизгнула, когда Риэр распахнул ее, едва не оторвав, и в мои губы практически врезались его, требовательные, бескомпромиссно жадные, пока он отстегивал тормозящую меня. Не церемонясь ни капельки, мой голодный волчара выдернул меня наружу, прижимая к металлическому боку тачки и тут же запуская обе загребущие лапищи под подол.

– Славатебегосподиплатье, – глухо и слитно пробормотал он, прикусывая шею, беспощадно расправляясь с моими трусиками.

– И тебе привет, дорогой, – захихикала я, но мгновенно осеклась, ощутив, как он вжался пахом между моих гостеприимно раздвинутых ног.

– Расстегни! Сейчас же! – почти гневно рыкнул он, толкнувшись так жестко, что я едва не взвизгнула. Похоже, тут кое-кто оголодал совершенно не на шутку. Хотя, судя по дрожи, сотрясающей меня аж до лязганья зубов, таких двое.

Кажется, я сломала пару ногтей, расправляясь с его ремнем, пуговицей и молнией на джинсах, и даже бормотала что-то о том, что ношение гребаного килта внезапно нахожу необыкновенно привлекательным, но со всхлипом заткнулась, когда Риэр без крошечного намека на жалость прямо-таки вдавил свой член в меня. Громкое «бум» от моего затылка, врезавшегося в стекло машины, когда все тело привычно-шокирующе выгнуло от его охрененного проникновения, стало долбаным салютом, знаменующим это событие. Никогда, зараза, никогда я не смогу воспринимать этот первый миг нашего соединения как нечто обыденное. Принимать его в себя – всегда ошеломляюще, почти до слез больно, если бы не было так невообразимо хорошо. Каждый волосок дыбом, все нервные окончания взрывом в клочья, вразнос, душа насквозь и наизнанку, а ведь это еще даже не оргазм, это только чертово соединение минуса к плюсу, запуск электрического тока, которому не знаю равных.

Я не мог перестать вжиматься пахом между раздвинутых ног Рори, даже когда оргазм прокатился по мне, как груженый под завязку товарняк, разбивая все кости, превращая мышцы в желейную массу и вышибая на время способность соображать. Она всхлипывала, поражаемая идущими из глубины лона судорогами, которые передавались и мне, стимулируя все новые медленные толчки, хоть и чувствовал себя опустошенным досуха. Знаю, что совсем скоро опять буду готов, как ничего и не было, но сейчас только и был способен, что тыкаться лицом в изгиб ее шеи, целовать и лизать ее влажную солоноватую кожу, ошалевая и кайфуя от запаха и жара, источаемого кожей Авроры. Так бы вечно и стоял. Ну, или до того, как не стану способным продолжить с того же места, на чем остановились, учитывая, что от моего пупса пока жалоб не поступало на прохладу металла под ее роскошной задницей. Но отдаленный звук приближающегося движка какого-то долбоящера, решившего именно сейчас ехать в нашу сторону, обломал мои великие планы на корню. Осторожно отпустил Рори, и она зашипела, неловко расставив ноги и с нарочитым упреком глядя на меня.

– У тебя там что, гребаный фонтан? – возмутилась она, пытаясь стереть все, что я в ней оставил, своими же бесславно погибшими трусиками. Жалкий кусок шелка ни черта не справлялся с объемом поставленной задачи, а я, как самая примитивнейшая скотина, прямо-таки раздувался от понимания, что моя пупсятина изрядно уделана моей же спермой, и ни капельки стыда из-за ее небольшого дискомфорта не испытывал. Наоборот, внезапно появилось желание взять и втереть мой запах в ее кожу повсюду, покрыть с ног до головы, чтобы она носила его как несмываемый парфюм, но больше всего добавить его внутрь ее тела, где ему самое место. Именно этим я обязательно и займусь, как только мы доберемся до дома.

– Если ты голодный, то нам стоило бы что-то заказать, я ни черта не готовила. Не люблю есть дома, пока тебя нет, – пробормотала Рори, оглядываясь и явно собираясь запихнуть свои трусики куда-нибудь в машину, но я выхватил их и засунул в карман, нарочно привлекая ее внимание к не собирающемуся полностью опадать члену, и только после этого спрятал его в штаны.

– Ближайшие несколько часов я намереваюсь утолять совсем другой голод, дорогая, – усмехнулся я ее понимающей улыбке.

– А после этих часов я тем более буду не способна к кулинарии, – фыркнула она, одергивая платье и хлопнув меня по кисти, которой я ненавязчиво облапал ее левую грудь. Зараза. Что-то я просто не в состоянии перестать ее тискать, даже понимая, что это задерживает нас.