Порой мне кажется, что он нереален. Мои сны — в их воплощение в реальность мне верится больше, чем в то, что этот замечательный человек со мной. Я не спасаю человеческие жизни, не делаю открытия в науке и лекарство от рака я тоже не изобрела. Поэтому в недоумении, за что жизнь преподнесла мне его в награду.

Я часто дотрагиваюсь рукой его теплой кожи, чтобы убедиться, что он настоящий, а не плод моего больного воображения. По его телу тут же толпой пробегают мурашки и он пытается скрыть свою реакцию на мои прикосновения за смущенной улыбкой. Он всегда стесняется своих чувств, но даже не подозревает, что выглядит при этом чертовски мило.

Я редко говорю ему это, но… Я люблю его. Люблю все его недостатки и достоинства, люблю его ямочки на щеках и шрамы на руках, люблю его тягу к точным наукам и непонимание гуманитарных предметов. Люблю его от и до.

Он просыпается раньше меня. Ну, я позволяю ему так думать. Он никогда не узнает, какое наслаждение я получаю от этих утренних минут, когда он неторопливо встаёт с постели и закрывает шторы, чтобы солнечные лучи не разбудили меня. Затем он присядет перед кроватью и будет долго смотреть на мои пока ещё волнистые с утра волосы. Я всей душой ненавижу свои завитушки, а он только смеётся, глядя на то, как я сражаюсь с утюжком для волос.

— Зачем ты это делаешь? — он спрашивает это всегда. — Твои волосы так красиво спадают волнами на плечи.

И я откладываю утюжок в сторону до следующего утра, ведь завтра я буду вновь недовольна своими совсем не прямыми волосами.

Ванная — моя территория. Она абсолютно вся заставлена моими кремами, лосьонами, бальзамами и прочими женскими штучками. Окидывая взглядом всё это великолепие, он выглядит как потерянный щеночек и предпринимает попытку найти нужное самостоятельно, но в конце концов мои кремики побеждают.

— Женя, где здесь мыло? — кричит он. — Я не хочу, чтобы потом мои руки весь день пахли твоими орхидеями или чем-то подобным!

Мне становится грустно. Ещё час — и он уйдёт на работу, а я на учёбу. Теперь мы увидимся только в четыре часа, это время кажется вечностью. Нашими помощниками будут мессенджеры, помогающие поддерживать связь и не затосковать окончательно. Я уже говорила о том, что он стесняется своих чувств и проявляет их крайне редко. Но перед уходом он неизменно обнимает меня и оставляет на виске легкий поцелуй, значащий куда больше, чем может показаться на первый взгляд.

В тот день он был другим. Он не разговаривал со мной утром, не попрощался и в течение дня не написал ни одного сообщения. Я волновалась, но списывала всё на плохое настроение. Все мои страхи, казалось, отступили, когда я увидела его возле здания, где учусь. Он сжимал в руках букет моих любимых хризантем, но на лице не было и тени улыбки. Оно не выражало абсолютно ничего. «Устал», — упрямо твердила себе и спешила ему на встречу под завистливые взгляды знакомых девочек. Да, с таким чудом повезло только мне.

Он предложил прогуляться. И опять очень долго молчал, словно набирался сил перед тем, как сказать что-то важное. Я позволила себе помечтать и уже представляла, как сейчас он достанет колечко и попросит стать его женой.

— Так я же маленькая, — кокетливо отвечу я, припоминая все его дразнилки.

— А я большой, — улыбнётся он, — идеальный тандем, правда?

Я так размечталась, что не сразу услышала, что он там бормочет.

— … в общем, полки я освободил.

— Что? Какие полки?

— В шкафу.

— Зачем? Нам мало места? Давай я переложу часть вещей в комод, станет просторнее.

— Нет, Женя. Ты не поняла. Я съезжаю.

Цветы выпали из моих рук. Нежно-розовые лепестки разлетелись по дороге. В тот момент я думала только о том, что теперь их будут безжалостно топтать прохожие. Эти лепестки — олицетворение моего сердца. Оно также рухнуло и разлетелось на части. Он прошёл по нему и не пощадил. Теперь моё сердце также завянет и почернеет. Его не спасти.

— Прости, — развёл он руками, — так вышло.

И ушёл. Оставил меня наедине с моими слезами и болью.

До вечера я бродила по городу. Холодный ветер продувал до костей, но это было ничто в сравнении с тем, какой холод сковал мою душу. Вернуться в нашу квартиру не было сил, но всё же я сделала это. Она была пугающе пустой, тихой и чужой.

Его здесь больше не было. Не было его вещей, его парфюма и беспорядка на рабочем столе, из-за которого я частенько ворчала, но всё же разбирала все бумаги по полочкам. На диване не валялись футболки, в раковине не стояли кружки из-под кофе, которые он не успел помыть с утра.

Боль разъедала меня. Она сжигала плоть, ломала кости и отравляла кровь. Это было невозможно. Я чувствовала каждую клеточку своего тела, каждую молекулу. Они нещадно болели и требовали утолить боль, но я не знала, чем.

Дни потекли бесконечной серой массой. Все они были одинаковы и ничем не отличались друг от друга. Я не просыпалась — я просто открывала глаза. Отсидев учебный день, я плелась домой, на автомате покупая молоко и чёрный хлеб. Я не ем чёрный хлеб, а он без него не начинал свой день. Дома я куталась в плед и бестолково пялилась в стену, копаясь в себе и пытаясь понять причину его бегства. Где я оступилась? Что я сделала не так? Он забрал все свои вещи, но оставил сотню вопросов.

Я не верила в то, что когда-нибудь солнце засветит над моей головой. И всё же это случилось.

— Девушка, — остановил меня утром сосед по лестничной площадке и вручил небольшой букетик из желтых и розовых тюльпанов, — я не могу больше смотреть на ваше грустное лицо, а в день восьмого марта тем более.

Я глупо заморгала. Со своей тоской я совсем потеряла счёт дням.

— Спасибо, — пролепетала я, стремясь сходить по делам, а затем снова закрыться в скорлупе своих страданий.

— Вы спешите? Я хотел пригласить вас на прогулку, а затем на праздничный ужин.

Я вздохнула и хотела отказаться, но у соседа было такое выражение лица, что я не смогла. В конце концов, я ничего не теряла. Отключаться от окружающего мира я умела в любых условиях.

— Хорошо.

— Меня зовут Женя. А вас?

— Меня тоже.

— Приятное совпадение, — сосед улыбнулся и стал очень похож на чеширского кота.

Я до сих пор не понимаю, как это произошло, но… Мне стало легче. Спустя две недели боль не ломала мне рёбра и не выскакивала на лице в виде синяков под глазами и вечно страдальческом выражении лица. Женя оказался невероятно добрым и понимающим человеком. Он приходил мне на помощь в любой момент, он знал, как поднять мне настроение и когда мне нужно поговорить, а когда лучше остаться одной. Мы общались очень близко, но я не могла отрицать того, что всё ещё любила другого.

Спустя пару месяцев мы стали жить вместе. Это сожительство не раздражало меня, но и не доставляло радости. В тот вечер, когда Женя переехал ко мне, мы решили прогуляться. Он рассказывал мне про своих однокурсников и шутил на эту тему, а я звонко смеялась на весь парк и ничто не предвещало чего-то плохого.

Я сразу заметила его, но не сразу узнала. Точнее, его заметило моё сердце, что принялось отбивать дробь. Он сильно похудел, его лицо было бледным и осунувшимся, выпирающие кости пугали. Он проходил мимо и я, сама того не ожидая, вцепилась в рукав его пиджака. Он привычно вздрогнул, как всегда, когда я касалась его и, прикрыв глаза, прошёл мимо. Всё это заняло ровно три секунды и Женя ничего не заметил.

— Ты погрустнела. О чём задумалась?

— О делах. Пошли домой.

В ту ночь мне было не до сна, я думала о его болезненном виде и, едва рассвело, я помчалась к его маме.

— Потише, — попросила женщина, — он спит. Совсем из сил выбился, бедный…

К горлу подкатил ком. Я нутром чувствовала что-то нехорошее. Женщина провела меня на кухню и предложила чай, но я отказалась и попросила рассказать мне всё и как есть.

— Рак у него, Женя, — дрожащим голосом произнесла его мама. Она смотрела в окно и прятала от меня глаза, но не смогла спрятать несколько слезинок, со стуком упавших на паркет.