-… ненавижу математику! Она бесполезная! — делилась Варя своими школьными переживаниями с Басом.
— Неправда, — улыбнулся он, — она полезнее всех школьных предметов вместе взятых. Ну, кроме физики, черчения и информатики. В математике всё просто и понятно, всё по полочкам. Выучи формулы и решай, дел-то.
— Да вы у нас технарь?
— Ага, технарь-троечник. Из-за других предметов эти учителя выше тройки мне не ставили, хотя я, может, побольше них знал.
— Обидно, согласна. Но мне тоже пятерки приходится потом и кровью зарабатывать.
— Отличница, — хмыкнул парень, обнимая её за талию и весьма недвусмысленно целуя в шею, — причём во всем.
— Имеешь что-то против отличниц?
— Таких — нет.
— Бааас, — протянула Варя и высвободилась из его рук, — не на улице. Лучше вернёмся к предмету ненависти.
— К математике? Она же бесполезная. Так давай займёмся полезностями.
— Почти, — девушка проигнорировала его последнюю фразу, — расскажи лучше про свой нелюбимый предмет.
Рома на секунду задумался.
— Литература, — выдал он, — поистине бестолковая вещь. Заставляли читать какой-то бред, анализировать и высказывать свое мнение, а если оно не совпадало с мнением учителя — оно неверное. И два в журнал.
— Бестолковый тут только ты, — обиделась за любимую литературу Варя.
— Тааак, — Рома за руку снова притянул её к себе, — я технарь, это мы выяснили. А ты, выходит, гуманитарий-литератор?
— Возможно.
— Не дуй губы, сладкая. Тебе не идёт. Если тебе станет легче, один поэт мне все же запал в душу.
— Да? — оживилась Варя. — Кто же?
— Фет. У него действительно неплохие стихи, он был единственным стоящим из всей школьной программы. Помню, мы читали в классе стих… Ну, как мы. Моя одноклассница. И так талантливо она это делала, что я с первого раза и на слух запомнил его. Правда, истинный смысл этого стиха до меня дошёл только недавно.
Варя остановилась и положила ладони Басу на грудь. Его пронзительный взгляд не заставил себя ждать.
— Расскажешь? — попросила она.
— Да он дурацкий, — попытался отпереться Рома.
— Ты же говорил, что у Фета хорошие стихи.
— Ну, а этот дурацкий. Любовь и прочие прелести…
— А что не так с любовью?
— Ох, настырная, — вздохнул парень и поднял глаза к небу. Набрав в лёгкие побольше воздуха, он начал по памяти читать злосчастный стих, надеясь нигде не ошибиться:
— Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу ничуть,
И о том, что я молча твержу,
Не решусь ни за что намекнуть.
Целый день спят ночные цветы,
Но лишь солнце за рощу зайдет,
Раскрываются тихо листы
И я слышу, как сердце цветет.
И в больную, усталую грудь
Веет влагой ночной… я дрожу,
Я тебя не встревожу ничуть,
Я тебе ничего не скажу.
Варя, положившая голову ему на плечо, молчала. Но не потому, что нечего сказать — с точностью наоборот, сказать хотелось слишком много. Стих сам по себе был потрясающим, но то, как его преподнёс Рома… Это было невероятно. Он вкладывал ведомое только ему одному чувство в каждое слово и благодаря этому стих оживал, окутывал сказочной пеленой и заставлял чувствовать вместе с читающим.
— Что, утомило тебя? — хмыкнул парень. — Я же говорил.
— Нет, что ты. Просто… Это невероятно, Ром. Я в восторге, честно.
— Может, домой? — он посмотрел на часы. — Время — четыре утра. Спать хочешь?
— Домой хочу, — подтвердила Варя, — но если только к тебе. Есть ещё кое-что…
Прикинув в уме, что напившийся в слюни Денис наверняка шатается где-то вне дома, Рома согласился с ней.
До дома они дошли за пятнадцать минут. Бас тут же загнал девушку в комнату — там они могли хоть на голове стоять, не боясь разбудить Ваню.
Стоило Роме моргнуть, как Варя уже расстегнула на себе блузку. Она подошла к парню вплотную и, подразнивая его поцелуями, повалила на постель и уселась сверху. Бас резво стянул с себя футболку. Девушка принялась тонким пальчиком выводить незатейливые узоры на его оголенной груди.
Рома чувствовал, что теряет над собой контроль и мыслями его несёт в совершенно другую сторону.
— Второй раз за день? — прошептал он, поднеся Варину ладонь к губам.
— А это уже другой день.
— Всё, сладкая. Снимай с себя всё.
====== Часть 21 ======
Варя нарочито громко хлопнула дверью. Пусть все знают, что она пришла.
На звук из гостиной вылетела мать с покрасневшими глазами, а за ней Олег. Девушка кинула короткий взгляд на прихожую — там висели вещи крестного, у стены стояли его ботинки. Значит, помирились-таки.
— Ну что? — слегка качнувшись, развела руками Варя, устав от молчания. — Что ты мне хочешь сказать? Начинай орать и я пойду спать.
Но Яна молчала, шмыгнув носом. У женщины тут же возникло дежавю — восемнадцать лет назад Артем также ввалился домой после трехдневного отсутствия и сказал нечто похожее. Наверное, это у них на генном уровне.
— Так, красавица, — Олег взял её за локоть и протащил на середину коридора, — тебе не кажется, что ты заигралась? Границы надо видеть! Ты где всю ночь шлялась?
— Да пусти меня! — Варя выдернула руку. — Я о каждом своём шаге должна отчитываться? Это моё дело!
— Твоё дело будет, когда начнёшь жить самостоятельной жизнью! А пока ты живёшь в этом доме, будь добра вести себя в рамках дозволенного! — впервые за семнадцать лет крестный повысил на Варю голос и ей было жутко непривычно видеть Олега таким. Нет, он не просто повысил голос — он орал на крестницу, взбешенный её поведением. Мужчина уже сотню раз пожалел, что покрывал её прогулки с этим парнем, он слишком много позволял Варе, не зная, что это приведёт к такому итогу. Про себя он с горечью отметил, что жена была права. Она оказалась куда дальновиднее в этом вопросе.
— В таком случае… Я готова избавить вас от своего общества прямо сейчас! — с вызовом кинула Варя.
— И куда ты пойдёшь? Без родительских денег и дня не проживёшь!
— Да хоть в подвал с крысами! И то лучше будет, чем под вечным контролем!
— Хватит! — заорала Яна. — У меня нет больше сил бороться с тобой. Я не хотела этого, но теперь тобой займётся отец, раз по-хорошему ты не хочешь.
— Пусть попробует, — криво улыбнулась девушка.
По всем известному закону — только вспомни о человеке и он появится — в этот момент в квартиру залетел взъерошенный Артем. Он тяжело дышал, глаза горели нездоровым лихорадочным пламенем.
— Я… — начал он, но осекся, увидев дочь. Она привалилась плечом к стене, на её лице было хамоватое выражение и ни капли сожаления о своём проступке в глазах. Артем же выглядел так, словно хотел влепить дочери хорошую пощечину.
— Здравствуй, папа, — нагло произнесла девушка. — А что ты так рано к нам сегодня? По мне соскучился?
— Где. Ты. Была? — по словам процедил мужчина.
— Гуляла, — Варя специально строила из себя дурочку, чувствуя нарастающее раздражение отца. И… Оно нравилось ей, оно подпитывало её.
— Так, а какого хрена ты гуляла в такое время?! Ты должна была дома сидеть!
— А ещё я должна подтявкивать тебе, как я забыла! Всё, папа, никому я ничего не должна!
— Ты отца… — гневно начал Олег, но Артем приподнял руку, попросив дать ему разобраться самому и друг замолчал.
— Ты с ним опять шаталась? — мужчина прищурилась.
— Он тут вообще не причём! — Варя швырнула сумку. — Мы не виделись с ним после того, как ты его побил, дорогой папочка!
— Побил? — Артем иронично приподнял брови. — И как? Жив остался?
— Поерничай ещё, давай.
Они стояли друг напротив друга — две взрывные сущности, два легковоспламеняющихся характера и ждали, у кого же терпение рванет быстрее. И если Артем делал это неосознанно, то Варя специально выводила отца из себя.
— Ты врёшь. Ты была с ним.
— Он на работе, — девушка повесила куртку на крючок. И ведь почти не соврала. После проведённой вдвоем ночи Бас не стал спать, а действительно пошёл работать. Варя знала, в каком затруднительном положении находится его семья из-за внезапно свалившегося на их голову брата и даже пыталась помочь небольшими суммами, но Рома жутко оскорбился и заявил, что если Варя сделает так ещё хоть раз — прогонит её ко всем чертям.
