— Сейчас мы дождемся своей очереди к другому узисту и тогда нам всё скажут точно. Врачебные ошибки никто не отменял.

 — Это слишком дикая ошибка!

 — И всё же она имеет место быть.

 — В таком не ошибаются!

 — Ошибаются все, Варя.

 — А ты? Скажи честно, что ты считаешь ошибкой: то, что встретил меня много лет назад или то, что бросил?

Рома отвернулся. Как объяснить ей, что тут ошибки не присутствует? Что виноватых нет? Разве что генетика. Это решение было вынужденным. Ему и сейчас не стоило бы возвращаться: глядишь, не испортил бы ей жизнь. Она не рыдала бы в коридоре. Да и сейчас он как никогда был близок к «красной зоне», когда 30 лет не за горами. Но, будем честны, мозг мог дать сбой в любой момент. Денис был совсем молодым, но Бас уцепился за эту цифру только потому, что в этом возрасте сошёл с ума его отец. И всё же в душе теплилась надежда… Парень надеялся на то, что рождение ребёнка будет настолько светлым событием, что поможет удержать рассудок. Он будет цепляться за воспоминания о малыше и выберется из этой трясины. Хотя отца это не спасло… Ни один из четверых детей не принес ему счастья. А может, он сам не сильно-то этого и хотел?

 — Грач здесь? — вышла медсестра и оглядела коридор.

Варя не нашла в себе силы встать.

 — Иди, — слегка подтолкнул её Рома.

 — Нет, — девушка схватила его за руку, — Ром, пожалуйста, нет. Я не смогу услышать это ещё раз! Я не вынесу!

Бас неуверенно поджал губы, сомневаясь в том, что хотел предложить. Она же наверняка только замахает на него руками и откажется.

 — Хочешь, чтобы я пошёл с тобой?

 — Хочу! — ответ получился настолько скоропалительный, что у Баса зажглась надежда на не столь сильную ненависть с её стороны, как могло бы показаться.

Несколько минут Варя мялась на пороге кабинета. Несколько минут терзала медицинскую карту, прежде чем наконец-то легла на кушетку.

Зашумел аппарат узи.

 — У нас тут что? — врач вгляделся в монитор. — Подозрение на замершую? Сейчас посмотрим.

Рома старался не смотреть на Варю, чтобы скрыть своё напряжение. Ещё чуть-чуть и он психанет, разнесет всю больницу и всех врачей за то, что не уберегли его ребёнка. Бас был уверен, что это именно их вина и не хотел признавать того, что это естественный отбор. Не все беременности заканчиваются родами, не всем детям суждено родиться. Значит, ребёнок был слишком слабым.

Вдруг кабинет наполнился странными звуками. Небольшие помехи в виде шипения, но гораздо более громкий и мерный стук.

 — Что это? — прошептал Рома, словно боялся говорить вслух, чтобы не спугнуть.

 — Сердцебиение, — улыбнулся врач, — которое почему-то не услышали на предыдущем узи. Трудно сказать, в чем была оплошность: в невнимательности узиста или неисправности аппарата.

Мужчина повернул экран к родителям, которые, казалось, и не дышали. Они на миг вылетели из этого мира, не сумев перестроиться на счастье, свалившееся после сильного горя.

 — Узнаем пол?

Вопрос пришлось повторить дважды, прежде чем Рома, предварительно переглянувшись с Варей, кивнул. Все слова застряли где-то в горле.

 — Девочка. Прекрасная и здоровая девочка, развивается в соответствии своему сроку. Никаких патологий или прочих отклонений не обнаружено.

Бас расплылся в дебильной улыбке, наблюдая за небольшим пятнышком на экране, которое уже имело и ручки, и ножки. И это было невероятно. Подумать только! Маленькая девочка, выбравшая его своим отцом несмотря на то, что он не был этого достоин. Рома почувствовал, как его озлобившееся, наполненное тьмой сердце начинает оттаивать и наполняться любовью. Другой, неизведанной им раннее. Она не вытеснила любовь к Варе. Нет, наоборот, она слилась с ней и стала ещё сильнее.

 — Идём, — Варя дернула его за рукав. Девушка уже успела привести себя в порядок и даже стереть с лица потеки туши. Но глаза все равно были покрасневшими и опухшими от слез.

 — Ты отвезешь меня домой?

 — Конечно, что за вопрос? — Бас слегка опешил. Неужели она думает, что он позволит ей идти пешком после такого потрясения?

В машине девушка до дыр засмотрела два черно-белых снимка, выданных ей врачом. Она вертела их так и эдак и не отнимала ладонь от живота, который становился более заметным при подобном жесте.

 — Покажешь? — спросил Рома, заглушив двигатель. Они встали в пробку и парня впервые это не злило: у них есть момент, чтобы поговорить.

Варя без возражений протянула ему одну из фотографий и, аккуратно водя по ней ногтем, стала показывать где ручки, ножки, голова.

 — Она миниатюрная. Всего 23 сантиметра и 280 грамм.

 — Это плохо? — Бас опять забеспокоился.

 — Нет, — Варя улыбнулась. — Просто она у меня Дюймовочка.

Парень ударил с досады по рулю и попал кулаком прямо по клаксону. От неожиданного и громкого сигнала Варя ойкнула.

 — Прости, — сухо произнес он.

«У меня». У меня! Прекрасно! Она по прежнему продолжает вести себя так, будто он не имеет никакого отношения к их общей, между прочим, дочери. Так, мимо проходил и был донором.

Очень хотелось выкрикнуть: «Не у тебя! Она не только твой ребёнок! Она наша, я тоже её родитель, как бы тебе ни хотелось обратного. Так случилось, имей уважение!». Но он молчал, понимая, что сегодня девушка пережила достаточно потрясений и ни к чему волновать ни её, ни, соответственно, ребёнка.

 — Ты понимаешь, что нам нужно поговорить? Тебе не надоело бегать от меня?

 — Надоело, но что я могу сделать, если ты не слышишь моих просьб оставить меня? Наши жизни разделились, пойми, мы уже не те, кого знали раньше, мы другие люди! Мне не семнадцать лет, а тебе не двадцать один.

 — Пожалуйста, давай поговорим! — Бас не сдержался и сорвался на крик.

 — Хорошо. Но больше мы к этому не вернёмся.

Сперва Рома был слегка сбит с толку тем, что она так легко согласилась и не пришлось уговаривать её ещё час, а то и два, но быстро взял себя в руки и собрался с мыслями.

 — Ты не можешь простить мне моё бегство? Не надо ничего отвечать, это риторический вопрос. Пойми, я сам этого не хотел! Но всё, что я делал, было для твоего блага. Я не хотел стать таким, как Денис. Как отец. Я боялся навредить тебе, ведь когда что-то ломается тут, — он постучал себе по виску, — ты уже не соображаешь кто свой, а кто чужой. Все едино ненавидимы. И всех хочется поубивать. Сознание полностью меняется и ты фактически погибаешь. Остаётся только оболочка, тело, наполненной неуправляемой агрессией. И когда я понял, что потратил всё время не на то, что нужно, было уже поздно. У меня остался всего год. Год до тридцатилетия, до того возраста, когда все по мужской линии моего отца сходили с ума.

 — И… Что? Это никак не лечится? — Варя потупила глаза вниз.

Бас покачал головой и вцепился в руль сильнее.

 — Очень частые и длительные рецидивы. Буквально год назад у отца вроде дела шли на улучшение, а потом… Бах, и смирительная рубашка. Прости, что не рассказал раньше. Ты имела право знать.

 — Ей тоже это грозит?

 — Нет. Говорю же, передается только мужчинам. Если бы был мальчик, тогда…

 — Что тогда?! — девушка неожиданно начала атаковать.

 — Ничего. Вы с Владом что-нибудь придумали бы… Быть может, это можно как-то искоренить в детстве.

Варя направила взгляд в окно и долго-долго смотрела в даль. Бас надеялся не на прощение — на понимание.

 — Спасибо, — вдруг выдала девушка и Рома опешил. Спасибо за что? За предательство или честность? Черт, Варя, что ты хочешь этим сказать?

 — За что? — наконец решился он.

 — За поддержку и за то, что настоял на повторном обследовании. Будь я одна, я бы, наверное, тут же в истерике подписала согласие на аборт. Я ведь под эмоциями не соображаю ничего. А она ведь живая… Спасибо, что был рядом.

Роме не понравилось то, как прозвучала последняя фраза. Этим Варя словно подводила черту и прощалась с ним. И благодарила не только за то, что он был рядом в больнице, но и что вообще когда-то присутствовал в её жизни.