— А… У тебя помада смазалась немного.

 — Где? — девушка подняла телефон на манер зеркальца, но он перехватил её руки и опустил их на колени. Легким движением повернув её лицо к себе, Марк большим пальцем аккуратно стер излишки помады, вышедшей за контур. Глаза Кати стали влажными, но взгляд она не отвела. Они сидели так в течение пяти минут, пока девушка не откинулась на спинку кресла и стыдливо вспыхнула.

 — Поехали, — упрямо повторила она, — я спешу. Надо ещё успеть с Владом в магазин, пока он не уйдёт в ночную смену.

 — Ага. Поспеши. А то вдруг он не успеет обвинить тебя в том, что он хотел желтые яблоки, а на прилавке остались только зелёные.

«Как твои глаза», — подумал он, но вслух этого не сказал.

 — Какого черта мы сидим под кустом целый час? — прошипел Влад.

Рома отодвинул в сторону ветку, исколовшую ему все руки.

 — В прятки играем, — процедил Бас сквозь плотно сжатые челюсти. — Чего расселся-то, а? Ты водишь!

 — Да, а ты сейчас как спрячешься где-нибудь в Великобритании и будем тебя всем двором ещё семь лет искать!

Бас заскрипел зубами. Ему теперь до конца жизни теперь это будут припоминать? В конце-то концов, он ведь вернулся! Пусть не без Катиного пинка, пусть через столько лет, но факт остаётся фактом. Рома вернулся в Россию и не находит в себе силы уехать куда-то хоть на день. Снова быть от неё так далеко… Это пытка. Пусть он не имел возможности видеть её каждый день и, Боже упаси, коснуться, но мысль о том, что их разделяют лишь десятки, а не сотни тысяч километров грела душу.

 — Я не дурак и прекрасно понимаю, зачем мы приперлись к Варькиному дому. Но если она сегодня не выйдет, мы до завтра сидеть будем?

 — Да.

 — Бас, оставь её в покое. У неё, между прочим, всё было хорошо, пока ты не появился и не внёс раздрай в её жизнь. Она устала и не заслужила этого. Зачем ты мучаешь её? Ты ведь не любишь её.

Парень промолчал. Что бы он сейчас ни сказал — Влад ему не поверил. Он и сам бы себе не поверил. О какой, черт возьми, любви может идти речь если он не сделал для неё ничего хорошего после возвращения? Если даже не удосужился хотя бы позвонить ей из Америки? И тем не менее любил. Сильно, страстно, безумно. Правда, в те моменты, когда переставал ненавидеть. В те моменты, когда чернейшая ненависть и головокружительная любовь граничили, Басу казалось, что всё — болезнь атаковывает его, потому что он начинал сходить с ума и переставал различать лево и право. Но психиатры по-прежнему в один утверждали, что психика стабильна. Всплески агрессии — особенность характера, подобные приступы переживаний — стресс.

 — Я ведь не требую от неё невозможного. Не требую любить меня. Я просто хочу иметь возможность видеть, как мой ребёнок, — на этих словах голос просел, в голове до сих пор не укладывалось, что скоро будет маленький человечек, рождённый от Ромы, — растет.

 — Придется видеть издалека. Если Варька уперлась во что-то, то она сделает это. Совсем как ты. Вы же, мать твою, одинаковые. Два тайфуна. И если столкнетесь — не спасется никто.

 — А как бы поступил ты, запрети тебе Катя растить свое чадо?

 — Она бы не запретила, — Влад отвёл глаза, но Рома слишком хорошо знал своего друга. Дело было не только в мягком характере подруги, но и в связях Влада. — Как ты думаешь, это будет мальчик или девочка? — переводит разговор на более безопасную тему.

 — Скорее уж надеюсь, — Бас тяжело вздохнул, — на девочку.

 — Почему?

Парень замялся. Не начинать же читать ему лекцию о генетике? Но, видимо, придётся.

 — Понимаешь… Судя по всему, эта психическая тварь передаётся только по мужской линии. У моего отца есть и дочери, мои сводные сестры. Я с ними почти не общался и не общаюсь до сих пор. Я даже не знаю, как они выглядят. Но то, что мне было нужно, я узнал. Старшей сейчас тридцать пять, младшей тридцать. И обе в здравом уме и при ясном рассудке.

Владу надоело сидеть. Затекли ноги и спина, расцарапана ветками шея. Поэтому он слегка резковато встал и чуть отодвинулся в сторону, но друг трактовал это как жест отвращения. Конечно, контактировать с живой бомбой, которая может рвануть в любой момент — сомнительное удовольствие.

 — Я всей душой надеюсь на дочку. Потому что женский пол — гарант нормальной жизни.

 — Мне вот интересно: а откуда, на самом деле, в тебе вдруг взялась такая тяга к отцовству?

Рома грустно улыбнулся и развёл руками в воздухе.

 — Быть может, этот ребёнок принесёт нам мир?

Влад засопел. Это была обычная отговорка и отсутствие доверия обижало его. Когда-то они были очень близки с Басом. В конце-то концов, это он, Влад, должен был потерять доверие и не прощать его! Но не смог. Несмотря на все принесенные проблемы, Рома все равно оставался его другом.

 — А если честно… Я тоже устал. Устал расхлебывать кашу, которую заварил. Устал засыпать каждый день и думать о том, насколько сильно она ненавидит меня сегодня. Твою мать, я тоже живой. Я тоже хочу немного тепла, — парень не срывался на крик, как делал это всё чаще в последнее время, а, наоборот, говорил тише, — но я ни от кого его не получаю. Сестра и племянник — и те сторонятся меня. Надоело мне плескаться в этом море ненависти, понимаешь?! Я боюсь рано или поздно в нём утонуть.

 — Ты сам…

 — Да-да-да! — а вот теперь он кричал. — Я сам виноват! Я сам сбежал в Америку никто меня на аркане туда не тащил и всё это — последствия моей дурости, знаю! Ты тысячу раз мне это повторил. Но не всем же быть такими идеальными как ты, Влад. Обычные люди совершают ошибки! Кто-то должен делать это для баланса в мире! Ты бы, конечно, нашёл верное решение. Но я не ты. У меня не было времени. И нет его сейчас. Мне чертовски мало времени, я чувствую, как оно ускользает. Я хочу впитать в себя каждую секунду… А впитываю только ненависть.

Басу тоже надоело сидеть на корточках и он, поднявшись, стал нарезать круги по двору, чтобы размять ноги и успокоить нервы. Влад хотел сказать очень многое, но молчал, понимая, что другу нужно выговориться. Выплеснуть всё, что он нес в душе столько лет в одиночку.

 — И когда я услышал, что она беременна от меня… — парень потер лоб, собираясь сказать что-то очень важное. — У меня появилась надежда. Что будет в этом мире кто-то, кто будет любить меня чистой и искренней любовью. А я буду отдавать маленькому человечку всего себя и у меня снова появится смысл в жизни, а не в бездумном существовании, — вдруг Бас усмехнулся, — Варя думает, что смысл моей жизни в деньгах. Прицепилась к сброшенной сгоряча фразе… Но какой в них смысл, если… Если она меня не любит? Её любовь это нечто прекрасное и ужасное одновременно. Пока она дарит её тебе — ты цветешь, дышишь полной грудью и всем нипочём. Горы по плечо, море по колено. А когда забирает её, то начинается жесточайшая ломка. И наркоман начинает ненавидеть поставщика за то, что повелся и решил попробовать. Но когда получает очередную дозу — боготворит.

 — Спасибо, — пробормотала Катя, — ох, прости. Я не подумала о том, что теперь тебе придётся идти домой пешком. А… А хочешь я оплачу тебе такси?

Марк посмотрел на неё как на дуру. Она действительно считает, что ОН не в состоянии оплатить себе такси сам? Конечно, для Ланграста сейчас не лучшие времена, но не настолько же.

Парень размял пальцы рук и легонько постучал по рулю. Машина Влада ему не понравилась, он привык к механике, а не автомату.

 — Ничего, прогуляюсь. Полезно для здоровья.

 — Ага… Я бы тоже прогулялась, — девушка открыла дверь и поспешно покинула автомобиль.

Марк вышел следом. Катя стояла к нему спиной и идти домой не спешила, а вместо этого, задрав голову, рассматривала летящих в небе птиц.

 — Так что тебе мешает взять и пойти гулять?

 — Не люблю одиночество. А Варька часто занята или на улице плохая погода, когда мы планируем вылазки. Либо работой, либо тобой. Вы же, мужики, как котята, вам присмотр нужен.