— Если что? — девушка сделала пару маленьких глотков и отставила бутылку в сторону. — Я не беременна, мама. Требуйте внуков с Егора, он уже вошёл в детородный возраст.
— Откуда ты знаешь, что я хотела сказать? А Егору учиться надо, а не о детородном возрасте думать.
— По твоему лицу всё понятно.
— Почему ты так уверена в этом?
— Потому что.
Беременной Варя действительно не была. Месячные пришли сегодня утром, через час после приема противозачаточных и интересного времяпровождения утром в постели с Марком и теперь отзывались ноющей болью внизу живота. Тошноту тоже можно было на критические дни и перестройку организма с одного климата на другой.
— А где крестный? Марк хотел с ним кое-какие юридические нюансы обсудить, он не очень в этом силен.
— Ушёл в магазин, скоро придёт. Твоей сестре ударило в голову, что она хочет виноград.
— И причем тут крестный? Она хочет, она пусть и идёт.
— Я тоже самое сказала, — Яна скосила глаза на Полину, которая усиленно делала вид, что смотрит телевизор и вообще, «моя хата с краю, ничего не знаю», — тебе надо, так поднимайся с дивана и иди. Или Никите своему позвони, но не гоняй отца! Или тебе всё кажется, что он устает мало?
— Да мама! — поморщилась Полина от несильного щелчка по плечу. — А почему ты Варьку не щелкаешь? Она не беременная, а я, может, очень даже!
Яна округлила глаза и охнула от поражающей сознание новости. Она как никто другой знала, чем заканчивается ранняя беременность и хорошо, если повезёт с мужчиной, как ей самой, а если нет?
— Мам, пошутила я, пошутила! — протараторила Полина, видя состояние матери.
— Вот как дала бы за такие шутки! — она замахнулась, но тут же опустила руку.
Варя тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Боль нарастала всё сильнее с каждой секундой. Хотелось сжаться в комок и спрятаться от неё в панцире, но, как не изворачивайся, это не поможет. Девушка уже сотню раз пожалела, что навязалась ехать с Марком к родителям — только мать зазря побеспокоит своими болями. Но не ходить везде и всюду за мужем хвостиком она не могла, тут же начинало снедать непрекращающееся чувство тревоги. Угроза Баса была настолько правдоподобна, что хотелось рыдать, ведь спрятать Марка от социума совсем, как того хотелось, Варя не могла. Оставалось только навязываться везде быть с ним, надеясь, что в душе Ромы осталась хоть капля человечности и он не посмеет нанести удар при любимой когда-то девушке. Если он ценит то, что было между ними, не посмеет. Варя тут же одернула себя: для него это не ценно. Он уже сказал, что единственное важное, что у есть у него в жизни — деньги. Они прикусила губу, не зная, от чего хочет спрятаться: от вновь подступившей к горлу тошноты или печали, всегда появляющейся при воспоминаниях о проведенной с ним ночи. Тогда Рома казался ей почти что прежним. Язвительным и чуть хамоватым, скрывая за этим хамством истинные чувства, но на деле всё такой же нежный и аккуратный в постели, больше думающий о том, чтобы не причинить боли партнерше, а не о собственном удовольствии. Любит ли Варя Баса до сих пор? Она не знала. Ещё два месяца назад она не раздумывая ответила бы положительно, а теперь ответ дать не могла. Как любить это чудовище? Он никогда не был ангелом и всегда отличался жестокостью, но таким не был никогда.
А что насчет Марка? Тут всё было ещё сложнее. Варя определённо что-то чувствовала к нему. Она беспокоилась, если он задерживался на работе и не предупреждал, ей было приятно получать его подарки и внимание, а погладить пару рубашек было только в радость, видя, как он улыбается, принимая её заботу. Марк стал для неё кем-то близким и родным, но охарактеризовать её чувства как любовь между мужчиной и женщиной в обычном её понимании было нельзя. А, может, так и должно быть между мужем и женой и большего и не надо? Главное, чтобы было взаимопонимание и уважение.
Варя чуть приоткрыла глаза и украдкой посмотрела на Яну, так увлекшуюся разговором с Марком, что начала улыбаться и активно жестикулировать. Чувствовала ли ты тоже самое к отцу, мама? И как ты смогла простить себя за то, что не можешь ответить ему взаимностью?
Мысли тут же перескочили на Артема и девушка прониклась к отцу безграничной жалостью. Он был настолько зациклен на бывшей жене, что до сих пор любил её. Мужчина тщательно скрывал это, но дочь умудрялась углядеть всё.
— Поеду я домой, Марк, — тихо произнесла Варя и поднялась из кресла, морально готовясь к тому, что дорога займёт целых полчаса. И не из-за того, что девушка с мужем поселились так далеко, нет. Но её наверняка укачает и придётся делать остановки каждые пять, чтобы не испачкать салон машины. Приехали, они, между прочим, на автомобиле Марка.
— Ладно. В другой раз заеду, когда Олег Николаевич точно дома будет.
— Да он скоро придёт, подождите немного. Я сейчас ему позвоню.
— Не надо, мам, мне что-то совсем нехорошо и я хочу домой. Марк, оставайся, реши все вопросы сейчас. Я доберусь.
— Может тогда лучше пока у нас останешься? — забеспокоилась мать. — Пока полегче не станет. Твоя комната так и стоит, после тебя там жильцов не было и уже не будет. Когда вы с Егором съехали, в квартире стало так пусто… А без Полины будет ещё хуже.
— Смотри, мам, привезёт тебе Варька через годик-другой спиногрызов, посмотрим, как запоешь! — крикнула Полина.
Марк вышел в коридор вместе с Варей, несмотря на все её протесты. Он просто не мог пустить жену за руль в одиночку в таком состоянии.
— Обувайся, — прервал все её препирания одним словом парень.
В машине боль сковала всю нижнюю часть тела и Варя коротко постанывала от болезненных ощущений, когда машина подскакивала на кочке.
— Давай в приемный покой? — девушка едва различала беспокойство на лице
мужа. Перед глазами стояла пелена. — Можем поехать к Владу. Он тебя точно примет и без оплаты. Но если будет надо — я переведу ему деньги на карту.
— Не надо. Я всегда нехорошо себя в такие дни чувствовала, а сейчас ещё и смена обстановки… Не надо.
Боль добралась и до головы, тисками стискивая виски. В ушах зашумело, всё тело налилось свинцом и безвольно обмякло в автомобильном кресле.
— Варь? Варя? — испуганный и искаженный тревогой голос Марка доносился как сквозь вату.
«Всё хорошо», — хотела ответить Варя, но язык не слушался. А затем её подвело и сознание, подернувшись темнотой.
Лицо Марка мгновенно стало серым, явно соревнуясь с цветом асфальта.
— Подождите, что? Что вы сказали? — он вцепился в плечи врачу так сильно, что ему пришлось мягко отстранить посетителя больницы от себя.
— Беременность 6 недель под угрозой срыва, — спокойно повторил мужчина. — Вы с женой самостоятельно пытались избавиться от беременности, да?
— С чего вы взяли? — вопрос прозвучал глухо. В ушах стучало только одно: «6 недель. 6 недель»
6 недель назад он был в Тамбове. 5 недель назад был загружен настолько, что, приходя домой, вырубался и было не до интимной близости. Последний секс у них был две недели назад, аккурат перед свадьбой.
— Иначе я не могу объяснить прием противозачаточных средств после наступления беременности. Да ещё и такой проблемной.
— Почему проблемной? — язык во рту еле шевелился.
— Резус матери — отрицательный, ребёнок же унаследовал вашу кровь, положительную, из-за чего возник резус-конфликт и организм отторгает плод как инородное тело. А противозачаточными вы только усугубили дело.
— Беременность удалось сохранить?
Марк не знал, какой ответ он боялся услышать, а какой хотел. Но он знал совершенно точно, что Варя фактически похоронила его заживо. С головой накрывала паника, воздуха критически не хватало и перед глазами плясали черные точки. Сделать вдох не представлялось реальным — боль выламывала ребра. Марк закрыл глаза, стараясь прийти в себя, но получалось плохо. Несправедливо то, что она после их расставания пойдёт дальше и даже не оглянется, а он будет валяться у неё в ногах. Парень знал, что нельзя привыкать к Варе. Он знал это ещё в двадцать лет, когда девушка только начинала симпатизировать ему, но почему-то не послушал интуицию и позволил себе влюбиться в неё. Хотя после бывшей клялся и божился, что больше никогда и ни в кого, не желая задохнуться под очередным шквалом боли. Что ж, до сегодняшнего дня он и не знал, что такое боль. Только Марк почувствовал вкус жизни, как отравился горьким привкусом полыни.
