========== Часть 1. Пролог ==========

Стрелки часов лениво приближались к полудню.

«Тик-так, тик-так», — сонно выстукивала секундная стрелка.

Ее стук был медленным и тягучим, будто она тоже плавилась от июльской жары. Секунды, отмеряемые стрелкой, повисали в воздухе тягучими мазками, будто сыр на бутерброде в микроволновке. Или, если вам угодно более эстетическое сравнение, будто предметы на картине Дали «Постоянство памяти».

Посетителям и сотрудникам Центрального Банка Нью-Йорка такие сравнения едва ли приходили в голову.

«Тик-так, тик-так», — монотонно отмеряла время стрелка, приближая неминуемое. Ненавязчивый мерный стук оставался на задворках сознания, как нечто привычное.

Время постоянно измерялось и уходило. Настоящее становилось прошлым.

«Тик-так, тик-так», — приближалось будущее.

«Тик-так, ти…»

Секундная стрелка сгорела вместе с часами, висевшими в просторном холле банка. Сгорела в огне, который объял помещение сразу после прогремевшего секунду назад взрыва.

Крики людей раздавались повсюду.

Металлические конструкции здания нагревались и грозились вот-вот обрушиться на головы уцелевших. Едкий дым жег слизистые глаз, носа и горла. А жар опалял кожу до волдырей.

Кто-то бросился к выходу, кто-то искал своих близких. Если с первого этажа еще было можно выбраться на улицу, где уже столпились взволнованные прохожие, то лестница, ведущая на второй и третий этажи, полыхала. Вдалеке уже слышались сирены пожарных машин, но люди, заблокированные на верхних этажах, были в панике.

— Эми, быстрее, к пожарному выходу! — прокричала невысокая женщина лет сорока.

— Мама, Тревор, я вас тут не брошу, — девушка тщетно пыталась помочь матери и отчиму выбраться из-под обрушившейся колонны.

Дым щипал глаза, в горле першило, пламя распространяло удушливые волны жара, но девушка направляла все свои силы, чтобы помочь родным.

— Эми, уходи, — молила ее мать, почти теряя сознание.

Раздался звон стекла, и в горевшее помещение ворвалась чья-то тень. Фигура перемещалось быстро и ловко уворачивалась от пламени и плитки, падающей с потолка.

— На помощь! Помогите! — прокричала Эми и закашлялась.

В дыму она различила, что неизвестной фигурой оказался герой Нью-Йорка Человек-паук.

— Пожалуйста, помоги им, сейчас тут все рухнет! — шепотом взмолилась она, показывая на мать и отчима.

Человек-паук оценивал обстановку и пытался понять, как спасти всех троих, но вдруг женщина открыла глаза и пробормотала:

— Сначала вытащи отсюда мою дочь, спаси ее.

Эми пробовала сопротивляться, когда Человек-паук, коротко кивнув женщине, крепко схватил девушку и понес к ближайшему окну. Эми не чувствовала ощущения полета, не чувствовала мелких осколков стекла, впившихся в ее кожу, когда они вместе с Человеком-пауком прыгнули из окна, не чувствовала, как понемногу проясняется сознание, едва она глотнула свежего воздуха.

Она чувствовала только одно: он не успеет. Чувство потери, невосполнимой утраты, глубочайшая печаль и скорбь объяли Эми, и где-то сквозь толщу этих чувств неукротимым пламенем бил страх.

Эми знала, что едва ее ноги коснутся асфальта рядом с полицейскими, будет слишком поздно. Она не видела, лишь чувствовала, как Человек-паук постепенно ослабляет свою хватку и разворачивается, чтобы вернуться в банк за ее родителями.

Взрывная волна впилась во все нервные окончания Эми через четверть секунды после нового взрыва. Девушка распахнула глаза и замерла. Второй взрыв был мощнее первого.

Эми как в замедленной съемке видела, как здание обрушивается по кирпичику. И под каждым обломком умирала ее надежда.

Возможно, оставшихся в здании еще пытались спасти.

Возможно, Эми увели врачи.

Возможно…

Все стало абсолютно неважным, когда Эми поглотила тьма, пустота и боль.

========== Глава 1 ==========

— Пеппер, зачем мы приехали сюда в такую рань? — мужской голос звучал недовольно, но без злости.

— Доктор Эндрюс просил приехать, сказал, что наметились изменения в ее состоянии, — терпеливо разъясняла женщина, в чьих интонациях звучали нотки усталости.

— Ты действительно хочешь это сделать? — после долгой паузы, которую отмеряли звуки многочисленных медицинских приборов, спросил мужчина.

— Элис была моей сестрой, — печаль, казалось, за секунды въелась в голосовые связки Пеппер. — Пускай и двоюродной. К тому же, ты знаешь, что Эми — особенная, Тони. Мы должны о ней позаботиться, у девочки никого, кроме нас, не осталось.

Девушка, лежащая на больничной койке, вздрогнула, услышав свое имя, но глаза так и не открыла.

— Эми, ты очнулась? — тут же засуетилась Пеппер. — Ты слышишь нас? Тони, позови доктора Эндрюса.

Эми слышала. Она все утро вслушивалась в шаги врача, медсестер, в скрип ножек стула, в шелест открывающихся жалюзи, в почти бесшумное трение дверных петель. Она все слышала и боялась открыть глаза. Потому что тогда темнота, ставшая ее прибежищем больше чем на месяц, рассеется и придется вновь бороться с болью.

— Эми, детка, пожалуйста, проснись. Ты умная, смелая и сильная девочка, — уговаривала ее Пеппер, будто знала, чего боится Эми. — Мы с Тони будем рядом с тобой и поможем тебе.

Эми знала, что, в конце концов, ей придется столкнуться с реальностью, от которой она пряталась целый месяц, так к чему трусливо оттягивать момент, когда лавина боли обрушится на нее своей несокрушимой силой?

Девушка открыла глаза и тут же прищурилась: солнечный свет, сочившийся из-за пластин жалюзи, бил в глаза. Немного ныла спина, и болел внутренний сгиб локтя из-за иголки от капельницы.

— Эми, как ты? — Пеппер взволнованно склонилась над девушкой. — Что болит?

«Все», — мелькнула мысль, но Эми знала, что ее физические показатели непогрешимо близки к норме, а то, что все ее нутро разрывалось от душевной боли, не фиксирует ни один медицинский прибор, ни одно хитроумное изобретение Тони Старка.

— Все… нормально, — тихо выдохнула Эми. — Пеппер, где я? В больнице?

— В клинике Святого Мартина, под наблюдением доктора Эндрюса, — облегченно произнесла Пеппер, радуясь, что девушка заговорила. — Ты помнишь доктора Эндрюса?

Эми кивнула, но в душе ее передернуло. Клиника Святого Мартина и доктор Эндрюс, конечно, не были ни в чем виноваты, но это место и этот врач ассоциировались у нее исключительно с неприятными воспоминаниями.

«Не думай о том, что случилось два года назад, не думай, не думай, не думай», — приказывала себе Эми, сосредоточившись на периферийных чувствах.

Она знала, что в соседних палатах ее окружают другие больные с их болью, страхами и надеждами. Это было лучше, чем ее воспоминания.

Внезапно в ее ощущения ворвалась бешеная энергетика, неуемный дух, сила и живость.

Тони Старк открыл дверь палаты и вошел в сопровождении доктора Эндрюса.

Эми видела Тони Старка вживую лишь дважды и оба раза вместе с Пеппер. Каждую их встречу он завораживал девушку своим эмоциональным спектром, так гармонично сочетающимся с тихой, но ровной энергией Пеппер.

— Привет, ребенок! — бодро протянул Старк, за что получил недовольный взгляд от своей невесты.

— Она уже не ребенок, Тони! — шикнула Пеппер. — Веди себя прилично и позволь доктору Эндрюсу ее осмотреть.

Доктор Джеймс Эндрюс, врач высшей категории, нейрохирург по специальности, встревожено наблюдал за пациенткой. От него не укрылась напряженность Эми, будто та пыталась собраться с силами и ни в коем случае не хотела показаться слабой.

— Эми, здравствуй. Рад, что ты пришла в себя. Что ты чувствуешь? — он любил задавать прямые вопросы.

— Все нормально, — повторила Эми, пытаясь убедить в этом и себя, и доктора.

— Мы ведь здесь все знаем о твоей особенности, — мягко начал доктор Эндрюс. — Не чувствуешь ли ты чего необычного? Повышенная тревожность? Злость? Депрессия?

— Нет, все так, как и должно быть.

«А именно скорбь и утрата вот-вот пробурят дыру у меня в сердце, и никто, кроме меня, этого не заметит», — мысленно добавила Эми.