Тонкий не растерялся, перехватил их и крепко придержал своими ручищами с длинными пальцами и черными когтями. Эти неописуемые длани оказались как раз перед моим носом. Я еще сильнее завизжала (слышал бы меня сейчас наш педагог по вокальному мастерству). И как бы мне не было противно, я все же наклонила голову и укусила эти ужасные лапища с грязными, как мне сначала показалось, ногтями.

Тонкий не ожил от меня такого подвоха, поэтому разжал руки, и я сползла по нему вниз. Сползти–то сползла, но сразу же обожглась, коснувшись ногами пола. В моих глазах запрыгали искры, я выдала нецензурное ругательство, и теперь уже сама прыгнула на тощего черта, схватившись обеими руками за его шею и поджав обожженные ноги.

– Ой, мамочки,– повторила я раз тридцать, приводя дыхание в порядок и нервно скуля между паузами.

–Ты пока на ноги не становись,– прогудел толстяк,– ты же босиком, вот и обожглась сразу. Мы тебя и держали поэтому.

– Ой, мамочки, вы кто?– продолжила я начатый разговор.

– Ягиус,– ответил толстяк.

– Амдусциас,– представился тощий.

– Ой, мамочки, а что вам от меня нужно?

Черти замешкались, нерешительно переглядываясь.

– Ты… эта…. Праздники организовать сможешь?– прогудел толстый черт (или мужик?).

– Ой, мамочки, конечно, смогу,– гордо ответила я.– Я же специалист.

Оба черта облегченно выдохнули и оскалились.

– Слава Тьме, она…

– Фу, герцог будет доволен.

Но мне, любознательной, ничего было не понятно. Если это сон, то почему мне так больно? Если не сон, то я сошла с ума?

– Кто вы?– задала я снова свой дурацкий вопрос, потому что предыдущие ответы мне ничего не объяснили.

– Так мы же уже сказали,– озадаченно проговорил толстяк,– я – Ягиус, а этот вон– Дуся.

– А где мы? Почему вы в таком виде? У вас тематическая вечеринка?– мне, наконец–то пришла в голову светлая мысль.

Мужики озадаченно переглянулись.

– Мы в герцогстве Восьмого круга Первого рва,– после непродолжительного молчания, заговорил тощий.– Мы вам сейчас все объясним. Только разговор у нас будет не короткий, а я уже устал вас держать, и на пол не могу поставить – обожжетесь. Что будем делать, Ягиус?

– Ну, ладно, давай отнесем в свободную спальню,– наконец–то решился широкий.

И он потопал по коридору, озаренному светом факелов на стенах. Факелы? И воздух пахнет чем–то таким специфическим… Знакомый запах… Я напряглась. Точно. Так пахнет сера. Мои знания по химии, конечно, оставляли желать лучшего, но запах серы я все равно узнала.

Теперь меня нес только тощий (Дуся – какое смешное имя, кличка, наверное). Мы прошлись длинным коридором, пересекли большой холл и стали подниматься наверх по широкой лестнице.

Толстяк толкнул одну из железный дверей, и тощий внес меня в комнату, обставленную в стиле а ля готик.

Половину ее занимала большая черная кровать с черными же столбиками из почервленной бронзы и навершием в виде шатра из черного шелка. Сразу вспомнилась детская страшилка: « Черный, черный дом. Черные, черные двери…». Ну, и так далее… Место в углу занимал огромный камин с кованой решеткой. Узкие окна с красочными витражами вносили единственное яркое пятно в этот мрачный интерьер.

Тощий Дуся бережно опустил меня на кровать, и устало выдохнул. Толстяк Ягиус с разбегу бросился в кресло.

–Уф,– он вытер пот со лба,– устал я бегать как мальчишка по мирам–то. Дуся, дружочек,– он просительно уставился на молодого,– принеси огненной водички, горло промочить хочется. И доложи герцогу, что мы ждем его с заказом.

***

Тот, кого называли Дусей, кивнул и с готовностью бросился из комнаты. Мы с толстяком остались одни.

– Ну и…,– поторопила я его.– Объяснитесь… мммм… Ягиус. Это заказ? Должна признаться, что у вас тут все очень колоритно: вы молодцы, создали такие яркие образы, и над обстановкой поработал шикарный дизайнер, но я пока ничего не понимаю. Как я здесь оказалась? Да еще и в пижаме. Убей бог, не помню, как я вам открывала, как согласилась поехать с вами, да еще и в таком виде. Не похитили же вы меня, в конце концов?

Мужик заерзал в кресле и заблеял:

– Я–я–я даже не зна–а–аю как и сказать–то. Сейчас придет герцог и все–е–е тебе расскажет. И вот что – ты тут ничему не удивляйся и не перебивай его. Он этого не любит.

– М–м–м. А «Герцог» – это, конечно же, кличка? Может, лучше по имени–отчеству?

– Кличка? Какая кличка? Ты .. эта… не вздумай ему сказать об этом…Называй – герцог Сантан. Он у нас шутить не любит. Одна искра– и нет грешника, или за волосы – и в Лету. Сам сколько лет с ним работаю, а остерегаюсь– скор наш герцог на расправу–то, не дай Тьма в чем–то ему перечить.

Я в принципе знала таких заказчиков, которым лучше было не перечить, парочку раз вела юбилеи у таких «папиков». Они сами влезали во все мелочи, скрупулезно рассматривали мой сценарий, изображая из себя Полански и Джеймса Кэмерона в одном лице. Они сердито сдвигали брови, говорили свысока и всегда делали такие поправки, которые заставляли меня прилично попотеть. И спорить с ними было бесполезно.

Я и не спорила, потому что именно такие козлы платили вполне приличные деньги, а работа есть работа. Вот и сейчас я понятливо кивнула. Ягиус расслабился.

– И еще…,– он нерешительно продолжил,– ты должна знать, девонька: все что ты сегодня услышишь немного не того… ни этого… короче, ничему не удивляйся, и старайся исполнить все, что тебе прикажет герцог Сантан.

Гм–м–м, «прикажет»… А у заказчика, однако, мания величия. Мне уже захотелось поскорее увидеть этого босса. Только я подумала об этом, дверь распахнулась, и в комнату быстрой походкой вошел высокий мужчина–черт, тем двоим под стать.

Черт – потому что тоже с рогами. Но это был какой–то очень харизматичный черт с обалденной фигурой: высокого роста, косая сажень в плечах, длинные накачанные ноги, волна черных блестящих волос, рассыпанных по плечам. И даже кожа цвета взбесившегося помидора и горящие рубиновые глаза его не портили. А как они такие радужки делают? Если линзы, то очень–очень профессиональные.

Я даже не успела встать с кровати, мужик зарычал:

– Не вставай, обожжешься. Ты нам нужна пока живой и здоровой.

Пока? Меня это слово слегка насторожило.

– Нам нужно что–то придумать для девчонки,– сказал Ягиус,– она здесь ходить не сможет.

– Я уже заказал ей сапоги из кожи провинившихся демонов,– обронил этот шикарный мужик.– В конце дня будут готовы. А сейчас пускай Дуся носит ее. В конце концов, я его назначил к ней в охрану, пусть охраняет.

Он с разбегу плюхнулся в кресло, стоящее у моей кровати, и уставился на меня своими рубиновыми глазами. И только тут я сообразила, что сижу в пижаме – в леггинсах и футболке перед полностью одетыми мужчинами. Мои оппоненты все были в сюртуках (правда, разного цвета), в брюках, заправленных в высокие начищенные сапоги. От образа ни на шаг!

Я прикрылась лежащим на кровати покрывалом и извинилась:

– Простите, я немного не одета. Не могу вспомнить, как я здесь оказалась. Не напомните?

Если босс такой властный, то лучше его не злить, но и пропустить тот факт, что его охранники меня похитили, я не могла. А как еще я оказалась в этом особняке в моей ночной пижаме? Ясное дело – похитили.

– Ты страдаешь расстройством памяти?– строго спросил альфа–самец, не понимая моих тонких намеков.

Мне пришлось сознаваться:

– Нервы, и все такое. Но, когда я работаю,– поспешила добавить я,– я умею держать себя в руках.

Вообще–то расстройством памяти я никогда не страдала, но у меня был один «пунктик»– не заморачиваться по мелочам и не оправдывать лично свою персону. Насильно мил не будешь – не нравлюсь как организатор– ищите другого.

Мужик с сомнением пожевал губами.

– А с детьми ты умеешь работать?

– А как же. У меня детская театральная студия в нашем Дворце культуры. Дети от шести до пятнадцати. А сколько вашему ребенку?

– Бригитте двести девяносто девять лет. Она очень чувствительная девочка.