Назло ей, я на первом же вечере проводил симпатичную, длинноногую девчонку из 9-го класса, как выяснилось, она очень нравилась одному из моих одноклассников, но что мне до того. Мы начали с ней дружить и общались до самых выпускных экзаменов. Её-то я целовать-обнимать не стеснялся – если может, пусть простит за это, ведь я искренне старался к ней привязаться.

«Люди, как дикобразы, бредущие по ледяному полю – 

Мёрзнут, друг к другу жмутся и иглами больно колют.»

(стихи по мотивам притчи Артура Шопенгауэра)

Вот и выпускной. Ребята купили шампанское и не только, было весело. Мне казалось, что я совсем не думаю о ней – она ведь с Андреем.

Как любим мы себя обманывать.

А утром, после выпускного, мне нужно было уезжать – успеть на призывную комиссию, я поступал в военное авиационное училище. Выпили конечно лишнего. У взлётной полосы на лавочке я задремал.

Проснулся – голова на коленях. На её коленях. И увидел её васильковые глаза. Глаза полные слёз. Я молча поднялся, сел рядом. Она взяла меня за руку.

Так мы и сидели, никто к нам не подходил. Сидели, пока не прилетел Ан-2, самолёт, который должен был отвезти меня до райцентра, а уж оттуда на «большом» Ан-24 лететь в Магадан на медкомиссию.

Она обняла меня – порывисто, крепко. Поцеловала в губы – «Ты пиши…» и убежала. Мне казалось, что я не увижу её больше.

Я поступил тогда. Началась учёба и служба – училище то военное. Вскоре получил от неё письмо с фотографией – она узнала адрес у моей классной. Она тоже поступила, да не куда-нибудь – в авиационный институт.

Видимо судьба испытывала нас, дала второй шанс, а я этого-то не понял.

Обрадовался, конечно, до невозможности. У курсанта вообще мало радостей. Мы стали писать друг другу. Полетели дни, недели, месяцы. Она была сдержанной в письмах, но они дышали нежностью и надеждой. Я это помню хорошо. И всегда заканчивались: «Целую. Твоя».

Писем было много.

Проучившись год я решил бросить училище – самолёты мне нравились, но военная профессия это не моё. Она всполошилась, прислала телеграмму и даже приехать хотела – я отписался, что не нужно этого и решил я окончательно. Ещё год я прослужил в армии. Мы продолжали переписываться.

Наступил 1978-ой.

Вот и дембель…

Я вернулся домой. Тут же подал документы и поступил на филфак в пединститут. И снова повторил ту самую ошибку.

Мы писали, собирались встретиться. На все мои письма она всегда отвечала. Но угораздило же меня написать то письмо. Очевидно, я всё же робел, а оттого сделал глупость – написал ей письмо, в котором говорил, что люблю, предлагая руку и сердце – письмом легче. Она не ответила. Было обидно, но я написал ещё раз. И опять молчание.

Я конечно же всё понял – мне казалось, что я всё понял.

«С ней хорошо, без неё как то странно,

мне не хватает её слёз радости.

Если она пришла, то тут же уходит,

плавно бросая в лицо какие-то гадости.

Я держу свою дверь закрытой, что бы стучалась она,

перед тем как ко мне войти,

Чтобы не оказалась она столь мною давно забытой

– той, с которой мне не по пути»

(группа Дельфин – «Любовь»)

Не хочется шаблонов, но, в самом деле, я просто сходил с ума. Пару раз надрался до полного безобразия – куда ж мы русские без этого, на всё – одно лекарство. Не полегчало. А письма всё не было.

В один из дней, я сжёг все её письма в печи. Глупость, о которой жалел.

Прошла неделя, за ней другая. Заканчивался первый семестр, пришла пора сдавать зачёты – учился я хорошо, всё сдал. Представив, что буду две недели сидеть в четырёх стенах, хотелось кричать на жизнь.

И тут посетила мысль уехать на каникулы в Ленинград – там учились сразу несколько одноклассников и я там никогда не был. Я поехал. Поехал к однокласснице, с которой мы были очень дружны и для которой – была такая догадка – я значил больше, чем просто друг.

Она снимала с подругой – тоже одноклассницей, но не той, о которой вспоминаешь с грустью – квартиру на проспекте Космонавтов.

Встреча – удивление, радость, смех.

Она – замечательная девушка, умница-красавица и мне сразу как то стало легче – отпустило.

А уже тем же вечером я сказал: «Выходи за меня замуж». Всё вышло импульсивно – неожиданно даже для меня. У нас ведь никогда не было никаких отношений кроме дружбы. «А разве ты меня любишь?» – спросила она. «Конечно!» – отвечал я.

И конечно же я врал. Я очень тепло к ней относился, нам было приятно общаться, вместе мы готовились к вступительным экзаменам, но этим всё и ограничивалось. Что я ещё плёл, уже не помню – умел быть убедительным, но той же ночью она стала моей первой женщиной, а я для неё – первым мужчиной.

На следующий день мы подали заявление в ЗАГС и через два месяца стали мужем и женой.

Та, которой нужен я, не нужна,

Той, которая нужна, я не нужен.

Той, которой нужен я, стану мужем,

Та, которая нужна – так важна!

Без неё придет зима, всё завьюжит,

Равнодушно память мне заметёт.

Та, которая нужна, не осудит.

Та, которой нужен я, всё поймёт.

Как разбита колея на дороге,

Не допрыгнуть мне до неба никак.

Той, которая нужна, я от бога.

Той, которой нужен я – просто так.

Только ночью у костра станет зябко,

Вздрогнут плечи и огонь догорит.

Та, которой нужен я, скажет – «ладно»…

Та, которая нужна, промолчит.

Оттоскует, отболит, отсмеётся,

Будет жить, за сотни вёрст, как княжна.

Той, которой нужен я – Я не нужен.

Та, которая нужна – сожжена.

Странно звучит – «стали мужем и женой». По крайней мере, для меня тогдашнего. Я продолжал жить как жил раньше – просто к жизни прибавилась жена. Я ещё не понимал, что это значит.

В очередной раз, оставив институт, я переехал в Ленинград.

Город поразил меня – я сразу влюбился в эти улицы, здания, мосты. Мог часами просто гулять по старому городу, вдыхая его историю и всё внутри звенело от эмоций. Ленинград стал камертоном, настраивающим мой внутренний мир.

Мы прожили год вместе, прожили хорошо, почти не цапались – так, по мелочам разве что, но этот этап притирки знаком всем. А через год приехала она.

Я старался, очень старался не вспоминать её всё это время. Получалось с переменным успехом, но молодость, город и красивая женщина рядом, которая тебя любит, делали своё дело – я чувствовал себя счастливым. Её видеть я был совсем не готов – боялся этого, честно, боялся. Меня страшило – это полностью разрушит ту хрупкую гармонию, что создавалась так медленно.

Ну, в общем, так оно и получилось.

Мы встречали её в Пулково.

     Она шла, улыбаясь, по движущейся ленте – стройная, слегка похудевшая, повзрослевшая, красивая, помахивая сумочкой и высматривая нас. Увидев, замахала рукой и вспорхнула по лестнице: «Привет, ребята!»

Скулы, очерченные румянцем, слегка обозначились, на голове лохматая  шапка – ей шло, она была всё та же. Ей всё шло. А вот глаза… Глаза изменились. Появилась какая то сталистость, словно вызов нам, миру, всем кто встанет на её пути. Изменилась и она сама, это была уже не та девочка-школьница – это была молодая женщина, знающая, чего она хочет от жизни, юная львица, готовая к обороне. А возможно, всё это лишь маска, которую она одела, скрывая ранимость.