Изобретение вначале проверили в убежище. Всё работало как надо. Оператором вызвался Юрий. У него, как он сказал, были самые развитые навыки операторской работы и самые длинные руки. На всякий случай хомут от каждой палки накинули ему на кисть, чтобы не потерять драгоценное оборудование. Камеру включили. Юрия страховали Зураб и Виктор. Оператор лёг на пол убежища и пополз к выходу. Он решил достигнуть самой границы потока, а потом вытянуть наружу импровизированный монопод. Палка и рука вместе составляли два с половиной метра. Хотелось верить, что это длины будет достаточно.

Водяная взвесь густела, становилось тяжело дышать. Лёгкие реагировали на неё, как на первую затяжку сигаретой, рефлекторно сокращались, чтобы не впустить внутрь враждебную среду. Гул падающей воды нарастал. Взвесь заменили брызги, больно бьющие в лицо. Юрий готов был поклясться, что вместе с брызгами летят и более твёрдые предметы, так они впивались в кожу.

По голове, больно, как палкой, ударила тугая струя. Юрий беззвучно чертыхнулся, отполз на безопасное расстояние и стал понемногу травить самодельный монопод. Сила потока сразу заставила его усомниться в надёжности конструкции. Штатив рвало из рук, и чем дальше, тем сильнее. Падающая вода неравномерно била по нему, отчего держатель пытался вырваться рывками. Юрий стиснул зубы и обеими руками, что было сил, удерживал его.

Всё, дальше двигаться было опасно. Ладони попали под струю и начали терять чувствительность из-за тугого потока, похожего по действию на электрический разряд.

Юрий решил досчитать до тридцати, прежде, чем начать пятиться. Но досчитал только до двадцати пяти, поняв, что больше держать монопод не получится. Руки совсем потеряли чувствительность. Он пополз назад. Виктор и Зураб поняли его движение и затащили внутрь. Мокрый Юрий наконец-то вдохнул нормальный воздух. С волнением затянул в убежище монопод. Камера на вид была жива. Лампочка записи мигала синим цветом. Камеру быстро отсоединили и отдали уфимцам, знающим как ей пользоваться. Максим включил экран и отмотал до того места, где Юрий начал проталкивать её вперёд.

На экране ничего не было видно, одни серые сполохи. Но вдруг картинка начала светлеть, будто экрану добавили яркости. Она становилась светлее и светлее. Народ впился глазами в малюсенький экран камеры в ожидании развязки. Неимоверно сильно хотелось увидеть то, что скрывалось за этим потоком, отрезавшим их от внешнего мира.

– Всё! – крикнул Юрий. – Дальше я не смог продвинуться!

Картинка показывала размытое пятно серого цвета, будто камеру опустили в стиральную машинку с грязной мыльной водой. Кто-то разочарованно вздохнул, кто-то поймал себя на мысли, что так и знал, что ничего из этого не выйдет. Вадим пришёл к двум выводам. Первое – снаружи всё-таки светло, и второе – толщина потока воды больше двух с половиной метров. Откуда взялись эти хляби небесные, чтобы вторые сутки непрерывно заливать ими землю? Ясно, что солёная вода может браться только из мирового океана, тем более в таких количествах. Какой тогда силы был ветер, чтобы нести её тысячи километров? Умопомрачительность напрашивающихся выводов заставляла искать другие варианты, более привычные, но менее правдоподобные.

На время в убежище воцарилось молчание и бездействие. Первое было следствием того, что людям требовалось переварить полученные результаты, дабы прийти к каким-нибудь выводам, второе – просто потому, что делать особенно было и нечего, кроме, как встать и размять затёкшие ноги.

В атмосфере тишины и спокойствия вдруг снова отчётливо послышался резкий щелчок. На этот раз его услышали все. Люди закрутили головами, пытаясь понять его причину. Это было ещё не всё. Гора как будто вздохнула каменными лёгкими. Вздох был похож на стон, помноженный на миллион исторгнувших его глоток. Жуткий, не предвещающий ничего хорошего. Стихия испытывала гору на прочность.

В убежище стало тихо. Вой ветра снова вышел на первый план. Он выл, как баньши под дверью, предупреждая обитателей убежища о том, что смерть уже вышла за ними. Барабанные перепонки от непрекращающегося гула начинали болеть. Почти все догадались заткнуть уши, чтобы не лишиться слуха.

После щелчков и вздохов убежище, больше не казалось Вике надёжным. Она непроизвольно прислушивалась к звукам, идущим изнутри горы. Ей чудилось, что она слышит и даже чувствует поскрипывания, треск, хруст и тяжкие вздохи. Она хотела спросить Вадима о том, слышит ли он эти звуки, но не стала этого делать. Если он подтвердит, то станет ещё страшнее. Пока же она могла списывать всё на игру своего воображения.

Вадима беспокоили другие мысли. Он пытался вспомнить, на какой высоте от уровня реки находилось убежище. В сумерках, да ещё в той спешке, он не успел заметить, как высоко они вскарабкались. Плато представляло собой возвышенность огромной площади, изрезанную реками. Если такой поток воды сходил одновременно в долины рек, то они могли быстро заполниться водой. С горными реками это случалось часто. Сильный проливной дождь моментально наполнял их, увеличивая русла в десятки раз за одни сутки. То, что сейчас происходило снаружи, нельзя даже было назвать ливнем. Там происходил настоящий потоп.

Вадим не выдержал своих собственных заключений и решил узнать о них мнение у Зураба. Вика вопросительно глянула на Вадима, когда он поднялся. Тот жестом показал ей не беспокоиться и отправился к Зурабу, протискиваясь между отдыхающих туристов. Инструктор что-то набивал пальцем на экране телефона. Вадим тронул Зураба за плечо. Он поднял голову и вопросительно кивнул. Вадим показал на телефон, а потом пальцем на ладони, изобразив желание что-то написать. Зураб протянул телефон.

«Я думаю, что вода скоро начнёт заполнять долины рек. Как высоко мы находимся?» – написал Вадим и отдал телефон Зурабу.

Стас тоже наклонился, чтобы прочесть. После прочтения, они переглянулись с Зурабом.

«Примерно, триста метров. О своих выводах пока никому не говори» – написал Зураб.

Вадим понял, что его предположения верны. Они находились в ловушке. Если ветер не прекратится, вода непременно дойдёт до их уровня, и тогда им придётся выбирать из двух зол – утонуть или погибнуть под градом камней. Выбирать не хотелось. Хотелось жить, особенно после того, как он встретил Вику. Настоящая ирония судьбы – встретить её накануне смерти.

Вика ждала результатов разговора с инструктором, вынув ватку из уха.

– Ничего интересного, так, поболтали просто. Узнал, как высоко мы находимся, – соврал Вадим.

Вика попросила Вадима тоже вынуть вату из уха.

– Гора скрипит, я слышу! – нотки волнения чувствовались даже в крике.

– Это тебе кажется! Всё хорошо! Скоро обед!

Вадим легонько, играючи, щёлкнул Вику в нос. На неё этот жест подействовал успокаивающе. Её отец иногда делал так. Со стороны Вадима этот жест выглядел как проявление отцовства, как освобождение от некоторой ответственности. В нынешнем случае заботу о безопасности брал на себя Вадим, а её роль была в том, чтобы его слушаться. Распределение ролей в такой экстремальной ситуации показалось ей естественным и правильным, что ещё больше укрепило в ней мнение о том, что Вадим – достойный мужчина.

Безделье вызывало голод. На часах было двенадцать дня, а желудок уже требовал пищи. Вадим решил занять себя физическими упражнениями. Он осторожно отстранился от задремавшей Вики и сделал несколько приседаний. Покрутил плечами, сделал наклоны, потянулся. На всё ушло не больше пяти минут. Голод и не думал проходить.

Петро и Михаил не подчинялись общему графику. Они, повернувшись спинами к остальным членам группы, уже обедали. Вадим подошёл к стене и приложил руку. Высокочастотная вибрация ощущалась подушечками пальцев. Как долго камень мог сопротивляться несвойственным для него нагрузкам? Он ведь не был пластичным, чтобы выдержать резонанс. Вадим отогнал дурные мысли, считая их вызванными не здравым смыслом, а депрессивными внешними факторами. Однако он достал фонарь, чтобы осмотреть стены. К собственному успокоению, ничего подозрительного он не обнаружил. Стены и потолок выглядели целыми.