Алекс разогнулся, медленно повернулся к ней, недобро улыбаясь, и змея с его спины приползла к нему на живот, внимательно уставившись на Лану. Он сделал шаг вперед. И еще один, протягивая к ней руку. Крамская хотела закричать или убежать, но стояла неподвижно, и словно онемела: желания и возможности никак не хотели согласовываться. Не придумав ничего лучше, Лана просто испуганно зажмурилась, ожидая, что сейчас вот-вот — ее коснется рука Гарбера, и змея, наконец, получит к ней доступ.
Но ничего не происходило.
Ни змеи, ни касания.
Осторожно открыв глаза, Крамская обнаружила, что Алекс все еще стоит у стола в той же позе, фотографируя, Катя спокойно сидит в кресле, а позвонки на спине Гарбера это всего лишь позвонки, а не какие-либо пресмыкающиеся. На этот раз ее придавило к месту нахлынувшее облегчение. Стараясь незаметно перевести дыхание, Лана осторожно сделала шаг назад: получилось. Потом маленький вперед.
Алекс разогнулся:
— Все. Больше мой телефон не выдержит. Удобно, если я завтра приду в семь?
От такой вежливости Лану аж скривило, и она беспомощно перевела взгляд на Катю. Та тут же подпрыгнула с места:
— Удобнее некуда! Не люблю Лану оставлять дома одну, — выразительно округлила глаза Кожевникова, мимоходом испепелив насупившуюся подругу взглядом.
Лана не могла понять: Катька часто вела себя как идиотка, но ей всегда все прощалось. Может, дело таки в кукольной внешности?
Провожая Алекса в коридор, она все еще думала о лояльности всех к Кожевниковой, а оттого чуть не подпрыгнула на месте, когда тот взял ее за руку:
— Я хотел сказать спасибо. Ты даже не представляешь, как много для меня делаешь.
На этот раз прикосновение было теплым. И шершавым. И Алекс улыбался ей. Как-то иначе, чем до этого: свободно и… по-человечески. Совсем запутавшись в своих чувствах, растерявшись, Лана ощутила, как нежно его пальцы скользят по тыльной стороне ее руки, лаская. Не понимая, что происходит, Лана уставилась на руку, не в силах отвести взгляд от места касания: он медленно, глядя прямо ей в глаза, вел пальцем от одной стороны кисти до другой, рисуя какой-то хитроумный зигзаг. Крамская потерянно молчала: уж лучше бы снова пугал! Хотя и это… пугает. Даже сильнее.
Она приоткрыла рот, желая что-то сказать, но сил хватало только на молчаливые частые моргания. Облизнула губы:
— Алекс…
— До завтра, Лана, — чуть сжал он ее ладошку и вышел за дверь.
Закрыв замок словно на автомате, она прислонилась лбом к стене: «Что это, черт возьми, сейчас было?!».
***
Неровное дыхание и частые шаги нарушали тишину комнаты. Лана нервничала — время близилось к семи, и Катя уже уехала в гости к своему хахалю. Скоро к ней придет Алекс. И зачем она согласилась?
Чувствуя себя полной дурой, Крамская остановилась у окна и прислонилась к оконной раме, выглядывая на улицу. Все уже пару часов валилось из рук от волнения, и Лана попросту не находила себе места. Читать — не читалось, задания в университет делать — Лана даже в смысл того, что от нее требовалось, не могла вникнуть. Музыка только действовала на нервы, и вообще все действовало на нервы в эту секунду. Даже эта девочка, которая пересекала двор и, судя по ее лицу, заливисто смеялась.
Вроде и встреча должна быть короткой: Гарбер зайдет, она даст ему сфотографировать конспекты и отправит восвояси, сделав вид, что торопится куда-то. Делов-то! Даже чай не предложит, и тогда все пройдет быстро и гладко. Каких-то десять-пятнадцать минут, а волнения, будто на встречу с президентом собралась.
Абсолютно выведенная из себя ожиданием, Лана с рыком повернулась и обомлела. На пороге комнаты, прислонившись к косяку, стоял Алекс и молча наблюдал за ней. Но… Как?
Лана на несколько секунд потеряла дар речи, и прежде чем она вымолвила хоть слово, Алекс шагнул в комнату:
— У вас было открыто, — и насмешливо: — Советую все же закрывать дверь, не только же я мог так зайти.
Лана наконец обрела возможность двигаться и рванула мимо Алекса к входной двери, параноидально проверяя замок. С ним было все в порядке — совершенно целехонек, а Лана прекрасно помнила, что закрывала за Катей дверь. Не могла же она просто не закрыть дверь!
Мысли метались, сменяя одна другую, но Лана старалась отметать вероятность любого нелогичного объяснения и успокоила себя тем, будто действительно сама забыла захлопнуть дверь до конца. Ведь сейчас все иначе, все изменилось, и если происходит что-то необычное, то это либо воображение, либо цепь случайных событий — убеждала себя Лана, закрыв глаза и проговаривая это губами словно мантру. Ещё раз открыв-закрыв дверь, она на чуть ослабевших ногах вернулась в комнату, посреди которой стоял Алекс с любопытством оглядывающий убранство, будто видел его впервые.
— Алекс, я… — голос дрожал, и Лана никак не могла сформулировать то, что казалось до его прихода таким лёгким и очевидным. Но умудрившись взять себя в руки, она все таким же дрожащим голосом, но куда твёрже закончила: — Я тороплюсь, а потому давай поскорее разберемся со всем этим.
Говоря это, Лана подразумевала не только конспекты, но очень надеялась, что Алекс этого не заметит. Стараясь не обращать на молчащего гостя внимание, она склонилась над столом, выбирая тетради, которые могли ему пригодиться. Со своим волнением она совсем не подумала позаботиться об этом заранее и сейчас чувствовала себя глупо.
Вдруг щеку что-то обожгло. Лана чуть не подпрыгнула на месте, дернувшись в сторону. Жжение исчезло, и она заметила, как возвращается на место рука Алекса. То есть это он?.. Лана совершенно потеряла контроль над ситуацией, окончательно запутавшись. На ватных ногах она отошла в сторону и вяло махнула рукой в сторону стола, пятясь от Алекса куда подальше:
— Вот. Это оставшееся.
Алекс кривовато улыбнулся и склонился над столом. На этот раз Лана старалась на него не смотреть, боясь вновь увидеть змею, но тогда мысли возвращались к обжигающему касанию. Почему ранее его прикосновения были совсем другими? Чувствовался внутренний холод, энергия уходила, а теперь лишь несравненное тепло. И, стоило признать, нежность. «Что происходит? — думала Лана. — Я будто оказалась в центре какого-то дешёвого романа!».
За своими мыслями она даже не заметила, как взгляд сам собой вновь переместился на мужскую фигуру. Глаза, казалось, впитывали каждую чёрточку, каждый изгиб, наслаждаясь зрелищем, а Лана этого даже не осознавала. Лишь когда в голове мелькнула мысль о том, как он красив, а сама она сделала маленький шаг вперёд — словно очнулась. Сердце бешено заходило, колыхая грудь, и, казалось, стучало прямо в ушах. Крамская облизнула сухие губы и закрыла глаза, приходя в себя. Здесь явно что-то было не так: то беспросветный ужас, то сейчас она начинала задумываться о том, как он красив, притягателен…
Перед закрытыми глазами мелькнула тень, и кожу на лице опалило горячее дыхание. Лана испуганно дернулась, распахивая глаза, но было поздно: на ее талии сомкнулось кольцо из рук, а тело было притянуто к мужскому. И без того темные глаза Алекса потемнели, а во взгляде смешались решительность и немного волнение.
Лана попыталась дернуться, испуганно отстраняясь, чувствуя, как жар, исходящий от места соприкосновения их тел, заполняет все ее естество, но не сдвинулась ни капли; Алексу же этот рывок будто развязал и так распустившиеся руки, и он, прижав Лану к себе ещё ближе, резко ее поцеловал.
Дыхание перехватило. Слишком ошеломленная, Лана стояла, ничего не предпринимая, чувствуя лишь, как мягкие губы Алекса ласкают ее, а жар дыхания добавляет неоднозначности ощущениям.
И она ответила. Страстно, полно. Желая показать ему, как сильно она устала от всего, что она его не боится, что может спокойно зарыться пальцами в его черные волосы и сжать плечи. Она сама не понимала, что делает, но чувствовала, как из нее уходит напряжение последних недель, и становится действительно легче. А раз так, то разве делает она что-то предосудительное?
