Эйвери обещает себе, что постарается вернуть себе самообладание, но едва ли сама себе верит. Способа стирать воспоминания не существует на свете, а поцелуй капитана горит клеймом на её губах. Эйвери помнит, что его прикосновения вызывали в ней волны непонятного тепла, которое она себе до сих пор объяснить не может. Гарри Стайлс ведет себя абсолютно не по-джентльменски, но в нем есть искренность, давно в высшем свете забытая и заклейменная как слабость. И поступает он так, как диктует ему его сердце и совесть (пусть и пиратская, наизнанку вывернутая), а не как ожидают от него другие. Она ловит себя на мысли, что завидует ему, ведь ей предстоит вернуться в свой привычный мир, полный лжи и интриг, а «Леди Энн» отправится к горизонту, где их ждут новые встречи с судьбой, и Эйвери готова спорить, что никогда капитан Стайлс не променял бы свою жизнь, где каждый день может стать последним, на безопасную, но неискреннюю. И целовался он

так же, как жил — жадно и напористо, будто завтра никогда не наступит, а есть только здесь и сейчас, и этот миг нужно сохранить, потому что он никогда не повторится.

Да, Эйвери завидует ему отчаянно, а ещё — хочет забыть. И прекратить уже врать себе, что ей не хочется знать, почему простое прикосновение едва не свело его с ума. Кажется, ни мама, ни сестра ни о чем подобном даже не упоминали? Впрочем, они вообще избегали говорить с ней о том, что происходит между мужчиной и женщиной, и мать лишь бросала, что это «то, что нужно перетерпеть, ибо такова женская доля».

Эйвери почему-то думается, что в чем-то они были не правы. Иначе почему ей было так… странно? И хорошо. Почему ей понравилось ощущать эту власть над человеком, для которого она, в общем-то, была товаром? Она закусывает губу и думает — жаль, что не сможет использовать это в своих целях, потому что не планирует повторять. Может, она бы и воспользовалась новыми знаниями, но Эйвери не скрывает от себя самой: не только капитан Стайлс теряет контроль над собой. Она тоже.

И она не уверена, что хочет понимать, почему. Ей кажется, что после этого ничего уже не будет прежним.

Утром за ней и Паулой является Луи. Эйвери с изумлением замечает, как цветет Барт при виде боцмана «Леди Энн» и задумывается. Хрупкая фигура Мидлтона вызывает у неё сомнения, которые она пока не может облечь в слова, да и вообще — не очень понимает, чем смущает её тощий юнга. Шерил тепло прощается с ними, и Луи ведет Эйвери и Паулу за собой, оставляя Лиаму время попрощаться с женой.

«Леди Энн» — корабль потрясающей красоты, и Эйвери не может отрицать это. Она смотрит на него почти с восхищением, затем моргает и трясет головой — не стоило бы восхищаться местом, которое снова превратиться в тюрьму для неё и Паулы на ближайшие дни. Паула же не скрывает эмоций — она счастлива снова увидеть Найла, и, кажется, бросилась бы ему на шею, если бы могла. Эйвери замечает её симпатию к молодому пирату, но ничего не говорит. Есть ли смысл? Скоро их обеих повезут на Ямайку в кандалах похлеще пиратских, и плен этот будет пожизненным.

Эйвери хочет избежать этой судьбы, но пока не знает, как.

Капитан Стайлс встречает их на борту, усмехается:

— Ваша каюта готова, мисс.

И Эйвери кажется, что она закричит, если ещё хоть раз услышит этот ехидный тон, а затем набросится на него и выцарапает глаза, наплевав на манеры и показную холодность. В конце концов, она его вряд ли уже удивит.

А вот Гарри Стайлсу это удается. Он закрывает за ней и Паулой дверь, но Эйвери не слышит поворота ключа в замке, и непонимающе хмурится.

Разве он не должен был запереть их, как прежде? Чего он вообще добивается? Эйвери хочется догнать капитана и спросить это у него напрямую, и она не видит причин отказывать себе в этом.

Гарри отпирает дверь в свою каюту. Пираты на палубе суетятся, готовясь к отплытию, и здесь, внизу, они только вдвоем. Эйвери замирает в узком коридорчике.

— Да, мисс? — Гарри вскидывает бровь. — Какие-то проблемы?

И усмехается, черт зеленоглазый, будто знает, что она спросить хочет! Эйвери вдыхает побольше воздуха, пытается успокоиться.

— Вы не собираетесь запирать нас?

— А вы хотите быть запертой? — он складывает руки на груди. — Не знал, что вам нравится сидеть под замком.

Эйвери теряется. Она должна была предугадать его ответ, но не предугадала, и теперь ей нечем парировать. Да и раздражать его сейчас почему-то не хочется. Эйвери кажется, что капитан Стайлс только что выказал ей некоторое доверие, и это чудится странным после её эскапады с побегом в пиратский городок.

— Спасибо, — благодарит она.

Капитан смеется.

— Если вас запереть, вы в окно вылезете, а там море и акулы, оно мне разве надо? Это не доверие, мисс, это вынужденная мера, — но он лукаво щурится, прикусывая нижнюю губу, и Эйвери понимает, что он просто насмехается над ней, как и всегда.

Хочется стереть эту ухмылку с его лица. Хочется больно стукнуть этого наглеца по плечам. Хочется… хочется поцеловать его, потому что сейчас, в полутьме орлопдека, Стайлс кажется Эйвери красивым, очень красивым.

— Всё равно спасибо. И не только за это.

Эйвери благодарит его за спасение её жизни на Тортуге и фактически признается в собственной глупости — вот до чего её, глупую женщину, может довести крупица доверия, оказывается! Гарри запрокидывает голову назад и хохочет.

— Вы уже отблагодарили меня, мисс, — подмигивает он, и Эйвери жалеет, что вообще что-то сказала. Поджимает губы. Капитан Стайлс — наглец просто неисправимый, и даже наносные манеры этого не могут исправить.

— Это жест вежливости.

— У благородных дам интересная вежливость, — он открывает дверь в свою каюту. — Но мне понравилось. Увидимся, мисс. Надеюсь, вы не откажетесь поужинать со мной и Луи в кают-компании? Вы предложили мне сделку, и я хочу обговорить с вами кое-какие детали.

Эйвери понимает, что черта с два он хочет говорить с ней о встрече с кораблем губернатора на Наветренных островах, он просто хочет в очередной раз поиграть на её терпении. Но она улыбается.

— Почему бы и нет?

И оставляет изумившегося Гарри Стайлса за спиной.

========== О пиратах и джентльменах. Бетти ==========

Комментарий к О пиратах и джентльменах. Бетти

Aesthetic:

https://pp.userapi.com/c848632/v848632255/a5cba/-MHmJ_aih9U.jpg

Неделя на Тортуге кажется Бетти адом. В голове всё смешалось, и приходится отстраивать заново. Почему-то то, что Шерил распознала обман за пару минут, видится и вполовину не таким ужасным, как обрушившаяся мешанина чувств — в конце концов, Шерил на стороне Бетти, а вот чувства, кажется, против неё. Бетти бесится и мается до тех пор, пока не понимает, что с ней не так, а когда понимает, думает, что лучше бы не понимала, всё спокойнее было бы.

Проблемы начинаются уже в первый вечер, когда на боцмана «Леди Энн» вешаются все окрестные шлюхи, а он и не думает их стряхивать, как будто так оно и надо. Сам факт того, что он там с этими женщинами, доводит Бетти до истерической ревности, а эта ревность приводит в чистейшее бешенство, а сознание того, что это бешенство не имеет никаких оснований, выкручивает что-то в груди узлами. Бетти оскорбляется в лучших чувствах, когда Луи её отсылает в пансион Шерил, и уверяется, что она просто его достала. Она бесится до тех пор, пока не понимает, что позорнейшим образом влюбилась. А вот тогда попросту пугается. Потому что если и есть на всём свете человек, влюбляться в которого категорически нельзя, это боцман Луи Томлинсон. Красивый, насмешливый, где-то заботливый, где-то суровый боцман, который не знает, что она девчонка. Узнает — прикажет положить поверх фальшборта корабля доску, заставит пройти по ней до самого конца и прыгнуть в воду. В лучшем случае. В худшем — отдаст команде, а потом собственной рукой выкинет за шкирку.

Да глупо это всё. Они столкнулись на улице Тортуги и разбежались, они навечно должны были отскочить друг от друга после столкновения, но оказались на одном корабле, и всё бы ничего, если бы Бетти не была идиоткой. Ладно, хорошо она влюбилась, наверное, но на этом всё. Она не может, не должна даже думать обо всём этом, если хочет жить — а она хочет. И не может ожидать какого-то чуда, она не должна думать, будто боцман относится к ней иначе, как к Барту Мидлтону. Потому что если она об этом хоть подумает, быть ей за бортом.