Тем не менее Северную бригаду удалось увеличить до восьми тысяч штыков и сабель, то есть фактически до размеров дивизии. По свидетельству русских инструкторов, тогда «организация ее была своеобразной – отрядами, называвшимися по провинциям. Каждый отряд состоял из всех родов оружия, его начальником должен быть непременно русский офицер»[77].

В дополнение к уже существующим двум «особым большим» Тегеранскому и Тавризскому казачьим отрядам создали еще шесть – два «больших» и четыре малых отряда: Ардебильский, Буруджирский, Гилянский, Исфаганский, Урмийский, Хамаданский и Хорасанский отряды.

Об их составе можно судить по соответствующему Тегеранскому подразделению, состоявшему «из Гвардейского Стрелкового полка (8 рот), пулеметной команды (8 пулеметов Максима), полевой батареи (8 орудий), конной (6 орудий), конно-горной (4 орудия). Все орудия – наши, русские 3-дюймовые. Гвардейский Конный полк – 6 эскадронов»[78].

При этом, по данным русских инструкторов, «к апрелю (1920 г.) состав частей (Ардебильского отряда) значительно увеличился: в кавалерии насчитывалось 250 бойцов (2 сотни), в пехоте – 300 (2 роты), в артиллерии 30 человек (1 батарея в 3 пушки), в пулеметной команде – 20 человек (4 пулемета), в хоре трубачей – 20 музыкантов. Персидский командный состав – 12 офицеров. Командир отряда – генерал Гусейн Мамед-Хан, младшие офицеры: Гусейн-Али-Хан, говоривший по-русски и служивший переводчиком, Рагим-Мамед-Али, Реза-хан и др.

Новое пополнение было нанято для расширения бригады до дивизии и в том числе формируемого Ардебильского отряда: «Начальником отряда был назначен капитан Добромыслов, его помощником – поручик Гедеонов, младшими инструкторами: кавалерийским – я, подхорунжий Захарин, пехотным – урядник Симоненко, пластун»[79].

Подхорунжий Захарин так описывает его формирование: «Начальство дало объявление в газетах и расклеило афиши о том, что принимаются молодые люди в Ардебильский отряд персидской армии, в кавалерию и пехоту. Стали поступать добровольцы: в кавалерию шли главным образом сыновья богатых ханов, в пехоту – бедные»[80].

Также, по свидетельству русских инструкторов, «кроме этих отрядов, был сформирован из Сарбазских полков Арагский стрелковый батальон (впоследствии развернутый в бригаду. – Ред.), дивизионная учебная пехотная команда и пулеметная команда, также подчиненные русскому командованию Персидской казачьей дивизии (вспомогательные подразделения, в формировании которых также активно участвовали русские инструктора. – Ред.). Штаб дивизии находился в Тегеране»[81].

С весны 1917 г. спецслужбы Турции и Германии усилили попытки дестабилизации Ирана. С этой целью они подкупали вождей курдских племен, поднимавших мятежи. Главным мотивом для их выступления стало «засилье иностранцев» – англичан и русских в Иране. Эти сепаратисты и стали тогда основным противником казаков.

Они были обучены немецкими и турецкими офицерами, наладившими снабжение их из Турции боеприпасами и всем необходимым для ведения войны, а также внедривших среди курдов настоящую воинскую дисциплину. В результате их действия стали представлять серьезную опасность для Тегерана.

Так, русские инструктора писали, что «за время войны с Германией и Турцией в Гилянской провинции (Решт) образовалась революционная организация, которую возглавлял Мирза Кучик-хан. Лозунгом этой организации была борьба с правительством, отдавшим страну в чужие руки»[82].

Примечательно, что вожди курдского национального движения поклялись не брить бород и не стричь волос, пока не изгонят иностранных «оккупантов» из страны. Они и раньше славились своим бандитизмом, а теперь, чувствуя за своей спиной поддержку извне, и вовсе осмелели. Сепаратисты не ограничились объявлением «независимости» своего района и стали совершать разбойные набеги против персов за его пределы.

Между курдами и казаками нередко происходили стычки и даже настоящие бои, которые обычно мятежники проигрывали. Так, весной 1917 г. Персидская казачья дивизия участвовала в подавлении мятежей курдских племен шахсевени в районе Тавриза.

В операциях против шахсевени участвовал и отряд подхорунжего Кубанского казачьего войска Исидора Захарина. С 16 апреля 1917 г. он руководил в районе Арбебиля двухнедельной карательной экспедицией.

При этом во время оборонительных боев за деревни Гурдопу и Каранк его отряд, не имевший нормального вооружения, едва не был разбит мятежниками. Так, во время налета курдов, прорвавшихся из окружения, казаки-персы в панике ударились в бегство. Казалось, что сражение было проиграно.

Но когда шахсевени уже праздновали победу, русский командир своей личной доблестью, бросившись в бой, «привел казаков в чувство» и превратил поражение в победу. По словам самого Захарина, «во время боя погиб командир одной из застав и «казаки обратились в бегство, крича как дети. Заметив это, я поскакал навстречу беглецам, угрожая им револьвером. Мне удалось повернуть их обратно и отбить атаку»[83].

В это время одним из самых опасных направлений для казаков было гилянское. Собственных сил казаков в Гиляне для стабилизации положения не хватало. Это угрожало устойчивости власти в северном Иране.

Понимая это, русское командование решило отводить имеющиеся силы из опасного района на соединение с основными частями. Зная, что мятежники особенно ненавидят русских, на штыках которых и держалась шахская власть в этой части страны, инструкторы и командиры дивизии увозили с собой семьи, что стесняло действия казаков.

Так, около деревни Каракирах по дороге на Астару курды-шахсевени напали на Ардебильский казачий отряд, направлявшийся в Гилянскую провинцию на борьбу с мятежным Кучик-ханом, ставшим тогда самым влиятельным сепаратистом.

В ходе скоротечного боя курды были отброшены, но отряд понес потери ранеными и убитыми – не только среди казаков-персов, но и среди членов русских семей. Во время боя две женщины не перенесли психологического напряжения и сошли с ума, а сам Захарин лишился своего грудного ребенка.

Однако он смог на время забыть личное горе и весь отдался бою. Лихой подхорунжий собрал две сотни казаков и контратаковал курдов. Шахсевени не выдержали казацкой атаки и уступили дорогу.

Однако это не было последним их столкновением. В августе 1917 г. отряд казаков во главе с Захариным совершал переход из Сераба в Ардебиль. По дороге у деревни Ныр курды снова попытались его уничтожить. Нападению предшествовал подозрительный визит к русскому командиру местного муллы, который пытался выведать у Захарина его планы и вообще сведения, явно не относящиеся к религиозной сфере. Поэтому русский командир приказал не в меру любознательному служителю культа убраться.

И только мулла удалился, как на дозор отряда напали конные шахсевени. Захарин контратаковал противника, выручив казацкий дозор, и загнал остатки нападавших на курган. Курды заняли оборону на его вершине и кричали: «Не подходи, убью!»

Это не остановило русского командира, который смело атаковал врагов на коне. Их оказалось шесть человек. Захарина не смутило, что его сопровождал всего лишь один казак. Несмотря на свое численное превосходство, курды не выдержали удара и обратились в бегство. И пока спутник Захарина гнался за одним из мятежников, сам русский командир по очереди снес им головы шашкой.

Однако у его напарника дела шли не столь блестяще: его едва не убил из винтовки шестой курд. Но Захарин опередил повстанца и метким винтовочным выстрелом уложил его наповал. Им оказался приходивший накануне в отряд мулла[84].