По свидетельству русских инструкторов, в конце 1916 г. они проводили «строевые и словесные занятия, а также гимнастику по методу, применявшемуся в Русской армии. Кавалерия обучалась по уставу русских казачьих войск: построение, стрельба, рубка лозы и чучел, уколы, взятие препятствий, джигитовка, атака лавой и т. д. Работали мы не покладая рук. Персы воспринимали неплохо нашу выучку. Отдыхали только вечерами, собираясь вместе и отводя душу в беседе с воспоминаниями о привольной жизни на Кубани»[51].

Однако, чтобы поддерживать подготовку бригады на должном уровне, тогдашнему ее начальнику Старосельскому[52] пришлось приложить немалые усилия, поскольку на деле ситуация с обучением казаков была далека от идеала.

Так, он отмечал, что «9 июля (1920 г.) была назначена учебная стрельба команде разведчиков, пулеметчиков и конному полку. Придя на стрельбу, я не нашел ни офицера-инструктора пехоты, ни конницы, они отсутствовали, не имея на это разрешения. Стреляли в полном беспорядке, особенно в конном полку, где людям не было даже показано, как это делать. Казаки ставили произвольные прицелы и не знали своих мишеней. Ставлю это на вид сотнику Гридасову и поручику Гараконидзе. Конному полку повторить это упражнение на 600 шагов»[53].

По данным русских инструкторов, они говорили про себя о том, что носили форму терских казаков, тогда как персы – кубанскую, которая последним, по свидетельству русских инструкторов, очень нравилась. А «Пехота в дивизии носила пластунскую форму». По свидетельству русских инструкторов, «для кавалеристов выдавались черкеска, бешмет, брюки, сапоги и белье».

При этом они указывают, что «в конницу персов принимали только со своими конями, но оружие и обмундирование выдавали за счет казны. Они должны были приобрести за свой счет коня, седло, шашку, кинжал и папаху. Пехотинцы получали шинель, куртку, брюки, рубашки, сапоги и белье…».

Погоны у офицеров, генералов и казаков – русского образца, но как у русских, так и у персидских чинов был накладной бронзовый знак: у казаков – Лев с Короной, у обер-офицеров – Лев с Короной в лавровом полувенке. У штаб-офицеров этот венок был в три четверти. У генералов – полный венок вокруг Льва с Короной. У сардара – большой Лев с Короной без венка»[54].

У персидских казаков существовала и летняя, и зимняя форма одежды. Ее последний вариант был утвержден особым приказом полковника Старосельского от 6 мая 1920 г. Он указал: «устанавливаю образцы формы летней одежды для достижения ее единообразия. Для инструкторов, персидских генералов, обер- и штаб-офицеров: а) вне строя – китель и френч защитного и белого цветов; б) в строю – китель, френч и рубаха – тех же цветов, что и у находящихся в строю казаков; в) в строю и на занятиях головным убором может быть исключительно папаха казачьего образца. В строю обязаны иметь снаряжение казацкого образца: пояс с кинжалом, кобуром и портупеей; г) шаровары синего или черного цветов с галунным лампасом; д) сапоги русского образца и чувяки черного цвета.

Для казаков. В строю и вне строя: рубахи защитного и белого цветов, одного цвета в каждом отряде. Шаровары – защитного или синего цвета и чараха защитного цвета с обмотками или наговицами.

Категорически воспрещено: 1) ношение широких поясных ремней русского и английского образцов как в строю, так и вне строя, а также всевозможных сапог со шнуровкой, в пуговицах и пр.; 2) во время занятий вне города и в лагере разрешается всем офицерам быть в шароварах защитного цвета и в ботинках черного цвета с обмотками при условии однообразия в одной и той же части; 3) при повседневной форме разрешается носить только медали за боевые отличия»[55].

Впрочем, далеко не вся экипировка персидских казаков отвечала реалиям службы. Так, русские инструкторы свидетельствуют, что обувь их подчиненных – туфли (чорохи) с парусиновым верхом и с подошвами из прессованного с клеем тряпья, которую они называли «немудреной», почти моментально выходила из строя при горных подъемах[56].

Как бы там ни было, комбриг полковник Старосельский установил в дивизии жесткую дисциплину, касавшуюся в том числе ношения формы с ее атрибутами и рядовыми персами, и русскими инструкторами. Например, в приказе по дивизии от 13 апреля 1920 г. за № 10 комбриг обратил внимание на офицеров, появляющихся в городе без шашек. В частности, он отметил: «Несмотря на мои категорические требования в правильном ношении формы, некоторые офицеры, как персидские, так, к глубокому моему сожалению, и русские, продолжают уклоняться от этого. Требую от начальников принять для устранения этого явления самые энергичные меры. Предписываю коменданта доносить мне обо всех чинах дивизии, замеченных им без оружия на улицах и в публичных местах, независимо от их служебного положения»[57].

В бригаде был и ряд присущих только персам особенностей, в том числе касавшихся наградной системы. В столкновениях с мятежниками, курдами, большевиками и просто бандитами казаки всякий раз показывали высокую боевую выучку и неоднократно били более многочисленного противника с гораздо меньшими потерями. Не случайно, что благодарственные телеграммы от шаха Старосельскому за боевую службу[58] и вообще поддержание боевой готовности бригады, а также награждение ее личного состава были обычным явлением.

При этом многие русские офицеры за проявленную в боях доблесть и рвение в подготовке казаков также награждались персидскими «позолоченными» и серебряными медалями, а также орденами Льва и Солнца разных степеней, которые носили так же, как российские знаки отличия[59].

Так, 2 ноября 1920 г. шах на сорокалетие дивизии также пожаловал ряд наград. Например, наиболее отличившимся в осенних боях 1920 г. есаулу Кузнецову – орден и ленту Мирпенджа; штабс-капитанам Шафлик-Гротовскому, Зайцеву и поручикам Лилиенталю и Пупойко – по ордену и ленте Сартипа 2-го ранга; врачу Якобсону – орден Льва и Солнца 2 степени[60].

Примечательно, что, согласно персидским порядкам, «русские офицеры-инструктора, после награждения орденом Льва и Солнца 2-й степени и лентой сартипа 2-го ранга были (становились. – Ред.) генерал-майорами, а после награждения орденом Льва и Солнца 1-й степени и лентой мирпенджа были генерал-лейтенантами. Начальник дивизии имел чин сардара – маршала»[61].

Следует особо отметить, что личному составу бригады запрещалось носить орденские ленточки «по иностранному образцу» и разрешалось это делать лишь «по русскому образцу с персидской мотивировкой»[62].

Вооружили персидских казаков русским, немецким, французским, американским и японским оружием. Стрелковое вооружение персидских казаков было преимущественно японским. В первую очередь речь шла о карабинах и пулеметах «Шоша» (в том числе и «ружьях-пулеметах, которых, например, на Тавризский отряд или дивизион насчитывалось три единицы) и «Арисака»[63].

Впрочем, на каждый дивизион приходилось и по 12–14 станковых пулеметов «максим». Например, в Тавризском отряде числилось 13 пулеметов, из которых четыре были немецкими, восемь – русских и один – «морской»[64]. Однако среди пулеметов с конца 1916 г. стали попадаться и американские «кольты».