Безжалостный пьяный мастер!

Длинная шпага пронзила спину несчастного, и солдат, один из тех, что плыл на «Благодати», с руганью попытался извлечь застрявший меж ребер клинок.

Я сбросил матроса с себя и покатился куда-то в бок, молясь только об одном – чтобы мой желудок продержался еще несколько мгновений.

Он продержался.

Я привстал, руки мои были пусты – сабля осталась в теле матроса. Солдат, высвободив шпагу, уже наступал,

Я выхватил кинжал и метнул ему в грудь.

Попал в живот, но и этого хватило.

Минус семь. Все-таки я кровожадный малый.

Затем желудок начали выкручивать чьи-то ледяные руки. Меня рвало так, как никогда в жизни не рвало. Я выблевывал остатки вина, смешанного с желчью, в перерывах пытаясь втянуть воздух. Эта скромная телесная услада продолжалась бесконечно долго. Наконец я опомнился настолько, что смог подползти к озерку и начал жадно пить воду. Пил – и не мог напиться.

Затем меня еще раз вывернуло – на сей раз чистой водой. Но я упорный – я снова напился холодной живительной влаги.

Теперь желудок, наконец, слегка успокоился, я смог осмотреться.

Принц, Борго и оставшийся солдат почти вышли из области заклятия сгущенного времени. Еще шаг – и вот она, свобода.

Я поднялся (слишком простое описание процесса поднятия собственного вусмерть пьяного тела), отыскал матросский тесак, и, ковыляя и пошатываясь, зашел со стороны вражеских спин. Примерился, и попробовал вогнать тесак в шерстистый затылок альбиноса. Клинок вошел в сгущенное время и застыл, не доходя до затылка йети каких-нибудь трех сантиметров.

Блин, забыл наставления Франнога. Все, что попадает в поле сгущенного времени, замедляется!

Я оставил клинок висеть в воздухе (на самом деле, лишенный опоры в виде моей руки, он начал медленно, с неуловимой глазом скоростью падать – строго параллельно земле) и отправился на поиски ярлыги и сабли. Нашел то и другое, вернулся и обнаружил, что Борго уже высунул из голубоватой пелены мохнатую лапу. Отлично. На лапу уже не действует заклятие, лапа – вершок, за который я выдерну корешок. Я подцепил лапу стальной загогулиной пастушьего посоха и, как следует потянув (боль в спине была адской), извлек Борго из области сгущенного времени – как выдернул репку из грядки. Он выскочил прямо на мою саблю, и бил я на сей раз прямо в сердце. С солдатом я поступил гуманнее – выдернул, хряпнул по лбу, добавил по затылку и оставил валяться без сознания.

Затем я принялся освобождать Тендала. Но вовсе не для того, чтобы вступить с ним в противоборство. Принц выпростал из области заклятия и руку со шпагой, и ногу, и даже часть носа. Выражение его лица было – словно он нацепил маску какого-то монстра. Пальцы вокруг шпаги я разжал, отобрав у неразумного дитятки игрушку, подцепил Тендала за ногу, и проделал ту же работу, что и с Борго: извлек из области заклятия, и ударил острием сабли в левое плечо. Маленький сувенир на память. После чего стукнул Тендала в лоб и, когда он впал в забытье, нашарил на его груди небольшую коробочку.

Ну, и что же это за интимная вещь, что я забыл на «Малке»?

Коробочка открылась с едва слышным щелчком.

Там лежала хирургическая игла. Обычная хирургическая игла в виде полумесяца, покрытая черной спекшейся кровью.

Черной, как моя душа.

Я забрал иглу с собой.

А, да, все-таки напоследок перевязал принца.

Вандора, Вандора, я сдержал обещание – Тендал остался жив!

По дороге в селение меня вывернуло еще дважды.

Разговор с принцессой, которую я посмел связать, окончился поцелуями.

*Это, естественно, далеко не конец.

Четыре дня пути к Талире минули, как один день. Я чувствовал странную легкость во всем теле, некую эйфорию, кажется, Вандора и Франног ощущали то же самое. Мы двигались налегке, покупая лучшие места на постоялых дворах, а по ночам я и Вандора предавались страсти столь самозабвенно, что нам стучали и в пол, и в потолок, так что я, забывшись, чувствовал себя, как на родной Земле.

Крепость элементалов по-прежнему мерцала в небе и днем, и ночью, но сны – страшные сны о иерархах Меркхара и Атро – больше не преследовали меня, хотя иногда мне казалось, что в мои сны прокрадывается обнаженная Грануаль.

Меня немного беспокоило кое-что другое. Примерно на третий день пути я почувствовал, что за нами следят. Кто – так и не понял. Слежка вела нас через постоялые дворы, очень аккуратная, настороженная, такая… легкая.

Профессиональная.

Не будь я столь опьянен эйфорией, я бы решил, что известие о нас спешит к очередному постоялому двору на конях гонцов, всякий раз – с опережением.

Но я был слишком опьянен.

Однако вот они – ворота столицы Фалгонара. Одни из. В данном случае – северные. Прорезанные в массивной башне, окрашенной закатным солнцем в багряные тона.

Но… что происходит? У ворот – суета, шум, крики. Набатные колокола ведут свою тревожную песню.

Я поймал за ворот какого-то малого, слегка встряхнул, и тут же был осчастливлен информацией:

– Император скончался сегодня утром! Ато Вэлиан умер! О горе! Говорят, это проклятие за грехи правящего дома! Принц Тендал уехал за моря, кто будет нами править? Пропадем! Пропадем!

– О черт, – сказала Вандора, прикусив губу. – Теперь начнется…

Не будь я столь ошеломлен известием, я бы почувствовал следящий взгляд сквозь толпу. И не один. И не два. И даже не три.

Однако мы рискнули пройти за ворота, в Талиру. Франног вел нас к какому-то постоялому двору, о котором, как говорил, «много слыхал».

Но до двора мы не дошли. Не вышло у нас, так как на пустынной улочке дорогу внезапно перегородила карета.

Обычная, ничем не примечательная, с капитально ободранной позолотой карета, на козлах которой восседали два типа скверной наружности. Дверца распахнулась, и из полутьмы высунулся взведенный арбалет. Ну а шум за спиной подсказал – можно не оглядываться, путь к отступлению перекрыт.

Из кареты выбрался груболицый тип с арбалетом, направленным в грудь Франнога. Следом появился осанистый и весьма представительный старик с седой окладистой бородой, эдакий Оби-Ван, с хрустально-голубым, мудрым взглядом. Устало взглянул на Франнога. Потер бороду. И сказал:

– Зачем ты явился, Бачта Роган? Кровавый упырь, предатель и убийца? Ты думал, за эти годы Организация отменила тебе смертный приговор?**

– Ох на! – сказал Франног.

Мое восклицание вышло непечатным.

*Я понимаю, вы ждете пояснений – что же именно подвисло в воздухе. Все просто: в воздухе завис вопрос о престолонаследии. Император помер, а Тендала все еще нет в столице. На самом деле, забегая вперед, скажу: раненный мной Тендал давно захвачен своим… Ну, в общем, с принцем мы еще столкнемся в ближайшем будущем в очень, очень непростых для всех нас условиях.

**Да-да, все это говорят о Франноге, и то, что говорят, увы, чистейшая правда.

Бак – площадка на носу судна. Там могут отдыхать матросы после смены. Правда неподалеку находится гальюн.

Бушприт – такой рангоут (см), который торчит на носу судна. Если к бушприту привязать веревку, и повесить на ней матроса – матрос помрет.

Ванты – такой такелаж, который поддерживает мачту.

Выбленки – ступеньки на вантах. Бывают дощатые и веревочные. Как уже сообщалось мною – к падшим женщинам выбленки отношения не имеют.

Грот-мачта – вторая по счету мачта от носа судна.

Гальюн – корабельный сортир. Устраивается обычно на носу судна.