— Лучше. Он проснулся.

Перри вошел в комнату. Глаза Уголька, моргнув, открылись. Он выглядел серым и костлявым, его дыхание было хриплым и неглубоким. На нем была его обычная шапка, но голова под ней была лысой. Перри почесал подбородок, вспоминая. Единственное, что Уголек сказал, когда он пришел в себя в ночь бури: «Не позволяй никому меня увидеть».

— Я поднимусь наверх и проверю, все ли для него готово, — сказала Молли, покидая их.

— Ты готов уходить? — спросил Перри Уголька. — Мне надо еще кое-что отвезти, прежде чем я вернусь за тобой.

Уголек облизнул губы.

— Я не хочу.

— Там тебя ждет Ива. Она хочет увидеть тебя.

Глаза Уголька наполнились слезами.

— Она знает, кто я такой.

— Думаешь, ее волнует, что ты другой? Ты спас ей жизнь, Уголек. Ты спас Поток. Сейчас, думаю, что ты ей нравишься больше, чем Блоха.

Уголек моргнул. Слезы покатились по его лицу, просачиваясь в подушку.

— Она увидит меня таким.

— По-моему, ей наплевать, как ты выглядишь. Я знаю, что так и есть. Я не буду тебя заставлять, но думаю, что ты должен пойти. Маррон подготовил специальное место для тебя, и Ива нуждается в своем друге. — Он усмехнулся. — Она всех сводит с ума.

Рот Уголька дернулся в короткой улыбке.

— Хорошо. Я пойду.

— Отлично. — Перри положил руку на шапку Уголька. — Я тебе очень благодарен. Как и все остальные.

Грин с лошадью ждал снаружи.

— Я присмотрю за ним, — сказал он, передавая поводья Перри.

В поселении было тихо, но на другой стороне поляны Перри увидел Леса и Жаворонка, собирающих своих лошадей. Они посмотрели на него, склонив головы.

С ночи бури Кирра больше не флиртовала и не подталкивала его. За неделю она из заинтересованной превратилась в безразличную, и его это вполне устраивало. Он сожалел о каждой секунде, проведенной с ней на пляже. Он сожалел о каждой секунде, проведенной с ней.

Перри вскочил в седло.

— Я вернусь через час, — сказал он Грину.

Маррон преобразил пещеру. Огни отбрасывали золотистый свет на обширное пространство, и аромат шалфея плыл в воздухе, смягчая запахи сырости соли. Он организовал по периметру спальные зоны с палатками для каждой семьи, чтобы соответствовать обстановке поселения. Несколько ламп зажглись внутри палаток, и материал засветился мягким белым светом. Широкое пространство в центре было оставлено открытым для собраний, за исключением небольшой деревянной платформы. В соседних пещерах были места для приготовления пищи, мытья и даже для содержания скота и хранения пищи. Люди бродили от одного места к другому, широко раскрыв глаза, пытаясь сориентироваться в своем новом доме.

Пещера теперь выглядела в тысячу раз привлекательнее, чем Перри мог себе представить. Он почти забыл, что находится под скалой.

Он заметил Маррона с Рифом и Медведем у небольшой платформы и подошел к ним. Медведь опирался на трость, и оба его глаза были черны.

— Ну что думаешь? — спросил Маррон.

Перри почесал затылок. Как бы ни старался Маррон, это все еще было временное убежище. Все еще пещера.

— Думаю, мне повезло, что я тебя знаю, — сказал он наконец.

Маррон улыбнулся.

— Аналогично.

Медведь переступил с ноги на ногу, вглядываясь в него.

— Я был неправ, сомневаясь в тебе.

Перри покачал головой.

— Нет. Я не знаю никого, кто бы не сомневался. И я хочу знать, что ты думаешь, особенно когда считаешь, что я не прав. Но мне нужно твое доверие. Я всегда хочу лучшего для тебя и Молли. Для всех в Потоке.

Медведь кивнул.

— Я знаю это, Перри. Как и все мы. — Он протянул руку, и его рукопожатие было сокрушительным, когда Перри пожал ее.

Медведь был не единственным в Потоке, кто поменял свое мнение о действиях Перри после бури. Они больше не спорили с ним. Теперь, когда он говорил, он чувствовал, что они слушают, и чувствовал силу их внимания. Он становился Кровным вождем день за днем, через каждое действие, каждый успех, и даже через свои неудачи. Не отняв цепь у Вэйла.

Перри огляделся, и в нем зародилось подозрение. В этом новом пространстве трудно было сказать наверняка, но их было слишком мало. Люди куда-то делись.

— А где Кирра? — спросил он. Он не видел ни ее, никого из ее людей.

— Разве она тебе не сказала? — спросил Маррон. — Она уехала сегодня утром. Она сказала мне, что они возвращаются к Соболю.

— Что? — спросил Перри. — Когда они уехали?

— Несколько часов назад, — ответил Медведь. — Первым делом сегодня утром.

Это не могло быть правдой. Перри только что видел Жаворонка и Леса. Почему они остались?

Его пронзил страх. Он развернулся и побежал обратно к лошади, которую оставил снаружи с Прутиком. Через десять минут он с громким топотом подъехал к своему дому. Входная дверь была распахнута настежь. Нигде не было ни души.

Перри шагнул внутрь, его сердце бешено колотилось. Грин лежал на полу со связанными веревкой руками и ногами. Из носа у него текла кровь, а глаза опухли и закрылись.

— Они забрали Уголька, — прохрипел он. — Я не смог их остановить.

Полчаса спустя Перри стоял на пляже возле пещеры с Марроном и Рифом. Он стянул через голову цепь Кровного вождя и сжал ее в кулаке.

Голубые глаза Маррона расширились.

— Перегрин?

Рядом неподвижно стоящий Риф смотрел на море, скрестив руки на груди.

— Я не могу взять ее с собой. — Перри не нужно было объяснять почему. С такими частыми бурями и пограничными землями, кишащими рассеянными, уход был бы более опасным, чем когда-либо. — Поток доверяет тебе, — продолжил он. — Кроме того, ты любишь драгоценности больше, чем я.

— Я подержу ее у себя, — сказал Маррон. — Но она твоя. Ты наденешь ее снова.

Перри попытался улыбнуться, но губы его дрогнули. Он понял, что хочет носить цепь больше, чем когда-либо. Он не был Кровным вождем, какими были Вэйл или его отец, но он все же был ее достоин. Теперь он стал правильным лидером Потока. И он знал, что может нести этот груз… по-своему.

Он передал цепь Маррону и направился к берегу вместе с Рифом. Прутик ждал на тропе с двумя лошадьми. Единственными, кого оставила Кирра.

— Отправь меня, — сказал Риф.

Перри покачал головой.

— Я должен сделать это, Риф. Когда кто-то нуждается во мне, я ныряю.

Через мгновение Риф кивнул.

— Знаю, — сказал он. — Теперь я это знаю. — Он провел рукой по лицу. — У тебя есть неделя, прежде чем я отправлюсь за тобой.

Перри вспомнил тот день, когда он отправился за Арией. Риф дал ему час, который длился всего десять минут. Он улыбнулся.

— Зная тебя, это означает день, — сказал он, сжимая руку Рифа. Он перекинул сумку через плечо, взял колчан и лук. Затем он вскочил в седло и поехал с Прутиком.

У Перри сжалось горло, когда они отъехали. Несколько недель назад он планировал оставить свой клан, но теперь это было намного сложнее, чем он ожидал. Тяжелее, такого он никогда не чувствовал раньше.

Когда день стал клониться к вечеру, его мысли обратились к Кирре. Она все время охотилась за Угольком. Ее вопросы о Воронах и о его покрытой шрамами руке касались не его. Она искала у него информацию, ожидая подходящего момента, подходящего способа, чтобы схватить Уголька. Она обманула Перри, как и Вэйл.

За этим стоял Соболь. Перри не хотел думать о том, какое применение он подразумевал для Уголька. Он должен был доверять своим инстинктам. Он должен был отослать Кирру в тот день, когда она появилась.

Следы Кирры вели на север по исхоженному торговому маршруту. Они ехали уже несколько часов, когда Перри заметил какое-то движение вдалеке. Адреналин вспыхнул в нем. Он пришпорил коня и рванул вперед, надеясь догнать Жаворонка и Леса.

Желудок сжался, когда он понял, что это не люди Кирры.

Прутик догнал его.

— Что видишь?

Волны оцепенения прокатились по телу Перри. Он не мог поверить своим глазам.

— Это Рокот, — сказал он. — И Ария.