Чем можно заработать в Великом Луге? Ясное дело, нападениями на турок, ляхов, а если нет войны, то на проезжих купцов или набегами на хутора кулаков и богатеев. И до сих пор, рассказывали Нестору старики, водятся в Луге лихие люди. Вот жизнь! Но это – лишь остатки свободы…

Простор, воля, козацкое народовластие! Выборные атаманы, выборные гетманы! Было, было время! И как-то странно представить, что страна вольных козаков терялась в лесостепном пространстве, которое называлось Диким Полем. И раскинулось оно, это Поле, на огромной территории между Доном и Верхней Окой, от предгорий Кавказа до самого Дуная, упираясь на юге в Черное и Азовское моря…

Это было малообжитое пространство. Лишь на берегах морей кипела жизнь. Здесь некогда селились древние греки, римляне, византийские колонизаторы, генуэзские купцы. Они оставили после себя погребенные под слоем земли изящные амфоры, колонны, золотые и серебряные украшения, короткие мечи, шлемы, мраморные надгробья.

Фанагория, Пантикапея, Херсонес, Ольвия, Истр… Музыка, а не названия!

Конечно, основным товаром, ради которого высокоразвитые иноземцы проникали в глубины скифских степей, были не мед, не зерно и не шкуры. Люди! Рабы, крепкие, выносливые и плодовитые – вот какой нужен был товар. На дешевом труде безвестных рабов возникли и наука, и культура. Пока рабы гнули спину, аэды играли на кифарах, архитекторы рассчитывали прочность акведуков, а математики изобретали золотое сечение.

И вдруг в одночасье все рухнуло. Через равнинные, тучные, заполненные приречными пойменными пастбищами просторы покатились волны кочевников. Они шли, чтобы завоевать пустующие земли Дикого Поля. Готы, гунны, половцы, хазары, монголо-татары, авары, ногайцы, турки… Несть им числа! На короткий исторический миг возникла и канула в пучину времени граничившая с Диким Полем славянская Киевская Русь, смятая течениями рас и народов. Смяли и растворили пришельцы также и Византию, повивальную бабку окультурившейся Руси.

Но… Северная Русь, Московия, отодвинувшись от завоеванной и разоренной Батыем Киевской Руси в далекие заболоченные леса, одичавшая, но хранящая в себе и византийские, и варяжские гены, постепенно крепла, хотя и продолжала со страхом всматриваться в необъятные южные дали Дикого Поля. Оттуда то и дело приходили орды завоевателей и грабителей. Они не просто брали дань – эка невидаль! – а жгли, убивали, насиловали и уводили в полон десятки тысяч человек. После таких набегов жизнь на пепелищах начиналась сызнова.

Московская Русь, непрочный союз враждующих между собой земель, в крови и зареве пожаров набирала силу. Победа на Куликовом поле заслонила иную, куда более важную победу. Русская культура и православная вера – в ту пору понятия нераздельные – выиграли долгую схватку. Русь породнилась с крепким и воинственным народом татаро-монголов. Былые враги пошли «под московскую руку», на службу к великому князю, а позже и к царю. Игумен и святитель Пафнутий Боровский, один из отцов русской Церкви, причисленный к лику святых, был правнуком ордынского наместника и сборщика дани, «великого владимирского баскака» Амирхана. Такие вот происходили превращения. Большая часть московской элиты, церковной, светской, военной и культурной, вплела тюркские ниточки в свои родословные.

Когда Иван Грозный брал Казань, едва ли не добрая половина его воинов и воевод происходила из татар.

Москва привлекала. Сюда шли немцы, поляки, сербы, литовцы, армяне, грузины. И, конечно, черкасы, как нередко называли жителей Малороссии, собственно Украины, путая их родословную. Происходило смешение кровей, оздоровление.

Постепенно осознающая свою силу, вынужденная стать весьма и весьма воинственной, Московская Русь вклинивалась в Дикое Поле со стороны Серпухова и Тулы. Чтобы выжить, она должна была расширяться! Любой ценой отодвинуть границы, зыбкие, как паутина на ветру.

Она и расширялась, постепенно приучаясь к мысли, что незавоеванные земли – чужое и враждебное пространство, откуда жди набегов. И верно, в Диком Поле стали появляться новые хозяева – оттоманские или османские турки, воинственные, многочисленные и хорошо организованные. Ослабевшая Орда, распавшись и в значительной мере смешавшись с русскими, уступила им степное господство. Османская империя, к счастью для Руси, занялась Грецией, Балканами, Сирией, Алжиром, Тунисом, Арменией, в общем, теплыми, благодатными странами. На северных же соседей, московитов, султан насылал своих своевольных вассалов – крымских татар. Мехмед Второй, великий завоеватель, покоритель Константинополя, понял, что тот, кто владеет Крымом, вонзенным в Черное море, как боевой топор, станет хозяйничать не только в море, но и в Диком Поле, через которое уже не смогут пробиться славяне.

Набеги крымских ханов сдерживали мощь Московии, не позволяя ей одолеть напор с запада, выйти к Европе. Северная Русь должна была сгнить в болотах, вымерзнуть от стужи и вымереть от недородов, которые повторялись на отвоеванных у лесов кулигах, небольших участках пашни, едва ли не через год.

История полна крови. И тот, кто хочет выжить, должен уметь бороться и не уступать. Изнеженный, слабый духом обречен. Будущее за теми, кто это осознает!

Кровью были залиты просторы Дикого Поля, когда туда, три-четыре века спустя после гибели Южной Руси, вернулись наследники Владимира Мономаха и «вещего» Олега: набравшиеся решительности, ожесточившиеся, приобретшие восточный прищур и смуглоту широких скуластых лиц. Поля для новых битв отличались простором. Земли, на которых лишь малыми вкраплениями удерживались запорожские козаки, были опустошены и заброшены. Даже в бывшем стольном граде Киеве у паперти церкви Святой Софии паслись козы. Город лежал в руинах. Став на какое-то время заштатным польским, затем литовским и снова польским местечком, Киев не насчитывал и пятнадцати тысяч жителей. Турки, крымские татары, поляки, литовцы, запорожцы, лавируя и меняя союзников, воюя друг с другом, носились по этим землям.

Гетман Богдан Хмельницкий с надеждой поглядывал на север, на Москву, но поначалу был вынужден унижаться перед крымским ханом Ислам-Гиреем. Войну чередовал с дипломатией. В конце концов одолел всех и отвоевал для части Украйны «незалежность». Но победа Хмельницкого оказалась равносильна поражению. Небольшая, соответственно названию своему, Малороссия была истощена и обречена. Кому поддаться: королю польскому, султану турецкому или царю московскому? Козаки после колебаний, после ухода с Переяславской Рады несогласных высказались за братьев по вере: «Волим царя московского!»

Малороссия – лишь небольшая часть будущей Украины, присоединилась к России, что, однако, не избавило объединившуюся славянскую державу от унижений. По Андрусовскому перемирию, заключенному вскоре Россией и Польшей, за Польшей оставались все земли по правому берегу Днепра, за исключением Киева, который признавался российским… но лишь на два года.

Ареной великой и запутанной игры стало Дикое Поле. А тут еще объявился новый игрок – Швеция. Всесильная тогда европейская держава.

Для России завоевание юга было, впрочем, не игрой, а жизненной необходимостью. Понимание этого, а также тяга родственных по крови и вере украинцев к Москве определили успех. Ведя непрерывные бои, отодвигая свои пушкарские и стрелецкие слободы все далее и далее в степь, не пренебрегая и дипломатией, Россия постепенно утвердилась на землях, где ныне располагаются Ставропольщина, Ростовская область, Кубанщина, Донбасс, Запорожье, Луганщина, Кировоградщина, Днепропетровщина, Криворожье, Херсонщина, Николаевщина, Одесская область, Молдавия, Крым – площадь двух Франций. Но!..

…До Екатерины Великой Черное море оставалось закрытым для России турецким водным бассейном, на Балтийском господствовали шведы. С севера Россия была зажата льдами. Постоянно упрекая московских варваров в дикости и безнадежной отсталости, просвещенные соседи тем не менее радовались этой обособленности. Всех устраивала Московия только как поставщик пеньки, льна, смолы, кожи, пушнины, леса…