— Стоять! Стройся!

Он постепенно замедлил шаг, чтобы те, кто шагал сзади, не налетели на передние ряды, после чего остановился. Колонна позади него раздвинулась в обе стороны, превратившись в линию глубиной в четыре шеренги. Сделано это было с быстротой и изяществом, которые достигаются лишь долгими годами муштры. Позади них галльские вспомогательные части продолжили движение; вторая когорта перешла реку. Впереди бегущие батавы метнулись в сторону, и взорам воинов первой когорты предстали вражеские колесницы, а дальше за ними — плотная масса кельтских воинов.

Татий вопросительно посмотрел на Веспасиана. Тот кивнул.

— Это твоя центурия, примипил, ты её командир и потому приказы отдавай сам, пока я не решу, что легион вместо боя должен заняться чем-то другим.

— Слушаюсь! Обнажить копья!

По когорте прокатились раскаты походного рожка. Другие центурионы повторили приказ. Вдоль всей шеренги по обеим сторонам от стоявшего в центре Татия солдаты выставили вперёд левую ногу и прикрыли грудь щитом, над которым тотчас вперёд выскользнуло длинное древко с крючковатым наконечником. Хотя копья изначально задумывались как метательное оружие, Татий по многолетнему опыту знал, что сплошная стена острых наконечников, направленных лошадям в глаз, поможет остановить бегущих им навстречу животных, от которых их в эту минуту отделяло около сотни шагов.

Веспасиан бросил взгляд через левое плечо. Над головами суровых легионеров маячил штандарт второй когорты: она тоже успела перестроиться. Позади неё он различил третью, которая в данный момент перестраивалась, а ещё дальше — кавалерию Пета и галлов, которые начали подъём на холм.

Затем он повернул голову и посмотрел на приближающегося врага, до которого оставалось шагов пятьдесят. И, к своему ужасу, понял, что третья когорта перестроиться не успевает.

В следующий момент справа от него воздух прорезал пронзительный свист, за которым последовала серия тяжёлых ударов. Резко обернувшись, он успел различить стрелы, выпущенные с другого берега шестьюдесятью карробаллистами. Со звонким пением прорезая на огромной скорости воздух, метательные снаряды крушили колесницы, людей и животных, превращая их в кровавое месиво. На глазах у Веспасиана одну из лошадей ударом отбросило на соседнюю, и стрела насквозь прошила их обеих. В следующий миг возницу соседней колесницы подбросило в воздух, и он, пронзённый, рухнул прямо на живот обезумевшему от боли животному, где остался лежать, раскрыв рот в предсмертном крике.

Вся эта кровавая масса билась и извивалась, разбрасывая вокруг себя брызги крови и заходясь в душераздирающих воплях.

По всему фронту атаки бриттов колесницы трещали и переворачивались, рассыпались щепками, оторванные колёса или другие части взлетали в воздух, а потом всё это сыпалось на головы другим. Те, что ехали следом, попытались объехать нагромождения тел и обломков. Увы, сделать это было почти невозможно. Колёса катились, давя распростёртые на земле тела раненых, не позволяли подняться тем, кто пытался встать на ноги. Постепенно ярость атаки пошла на убыль. Возничие и воины с опаской поглядывали на вражескую артиллерию на другом берегу, видя, какой разгром та могла сотворить. Буквально в считаные мгновения после залпа наступление захлебнулось, На земле валялись обломки более пятидесяти колесниц — их либо разнесло в щепки залпом, либо в возникшем хаосе они пострадали от столкновения с другими.

Веспасиан понял: настал момент взять инициативу в свои руки.

— Второй Августов, вперёд!

Раздалось пение рожка. Орёл и штандарт первой когорты опустились, и все восемьсот человек как один двинулись вперёд. Примеру первой когорты последовала вторая. На последнем участке равнины перед холмом третья когорта, с Максимом в передней шеренге, наконец произвела перестроение. Позади них, с каждой минутой увеличивая боевую мощь легиона, мост переходили всё новые и новые подразделения. На глазах у легионеров застывшие было колесницы развернулись и под смех и улюлюканье противника устремились назад, туда, где всего в четырёхстах шагах, тёмным роем облепив склон холма, ждала своей очереди масса пеших воинов.

— Стоять! — крикнул Веспасиан, как только они приблизились к первым обломкам, которыми было густо усеяно поле.

Легионеры замерли в считаных дюймах от первой груды тел лошадей и людей, мёртвых и бьющихся в агонии посреди обломков трёх колесниц. К этому моменту, закончив перестроение, их догнала третья когорта.

— Это была самая лёгкая часть, — пробормотал Магн, глядя на приближающуюся орду варваров.

— Неужели? А, по-моему, почти без потерь переправить через реку десять тысяч человек, причём на глазах у противника, это тоже кое-что значит. Ты только взгляни! — Веспасиан указал влево.

На холме, на фоне закатного солнца, вырисовывались силуэты галльской кавалерии. Первая из вспомогательных когорт почти дошла до них. Следующие две были на подходе, и ещё пара резервных переходила на новые позиции. На глазах у Веспасиана и Магна первая когорта поднялась на гребень холма и начала выстраиваться в линию. Кавалерия же исчезла за холмом. Две следующие когорты встали лицом к врагу, после чего все три устремились вперёд, пока фланги ближайшей не сомкнулись с левым флангом легиона, создав сплошную линию, растянувшуюся более чем на полмили. Затем две последние галльские когорты вышли вперёд, чтобы завершить вторую линию.

— Какой же я болван! — проворчал Магн, поворачиваясь лицом к бриттам. — Я даже не понял, что самая лёгкая часть заключалась в том, чтобы в течение часа до заката удерживать плацдарм, когда враг имеет численное преимущество в пять или шесть раз.

Веспасиан не сводил глаз с тёмной массы варваров, что двигалась им навстречу. Он отметил про себя, что скорость её приближения существенно замедлилась. На левом фланге, вдоль берега реки, сотни вражеских пращников вели поединок с его лучниками. Не имея, в отличие от своих противников, щитов, те несли значительные потери. Несколько десятков уже лежали на земле, в то время как остальные медленно отступали. Этот вынужденный манёвр не только выводил их из-под обстрела, но и давал возможность пополнить запас стрел, которые хранились в тыловом обозе. Ещё дальше батавская пехота всё ещё удерживала холм, успешно отбивая все вражеские атаки. Того, что происходило в эти минуты с легионом Сабина на мосту, Веспасиан не знал. Его внимание было приковано к тёмной массе, что остановилась перед ним на расстоянии двухсот шагов.

Как и в первый раз, от полчища бриттов отделился вождь, высокий и гордый. Повернувшись к своим воинам, он поднял руки и что-то громко и чётко прокричал на своём родном языке.

— Это не тот, кого мы видели утром, — сказал Татий. — Похоже, это Тогодумн.

Вражеская орда взорвалась рёвом многих тысяч глоток. Трубачи воздели вверх десятки длинных прямых рогов. Воздух пронзили отрывистые звуки, напоминающие тявканье лисы, которые постепенно перешли в низкий рокот, похожий на звуки римского рога. Гудение нарастало с каждой секундой, заглушая удары карробалист, с прицельной точностью ведших по врагу смертельные залпы. Вскоре в рядах бриттов уже зияли кровавые бреши, которые, впрочем, тотчас закрывали собой новые воины.

Похоже, Тогодумна не волновали потери его воинов. Воздев в воздух меч, он повернулся к римлянам и резко его опустил, вложив в это движение всю свою ненависть к захватчикам.

С Тогодумном во главе бритты ринулись в атаку. Кстати, атака эта резко отличалась от той, которую Веспасиан видел утром. Скажем так: она была более сдержанной и продуманной. Никто не вырывался вперёд, обуреваемый жаждой личной славы, и хотя рядов в привычном смысле этого слова не было, в варварском войске чувствовалась некая упорядоченность.

Веспасиан понял: на этот раз бритты задумали взять над легионом верх, задавив его своей массой.

Он посмотрел на Татия.

— Твоя когорта, примипил.

Татий кивнул.

— Приготовиться в атаке!

И вновь приказ пронёсся дальше по притихшей когорте. Восемьсот воинов отвели правую руку назад. Вдоль всего строя римлян центурионы приняли команду старшей когорты. Легионеры приготовились отразить натиск вражеской орды. Вскоре та, потрясая мечами, уже летела на них. Со стороны казалось, будто с холма вниз стекает река ртути.