- Вызвал симпатию? - переспросил Гарсон.

- Тем, что попросил меня заняться переустройством "Фермы" и платил приличную зарплату, а также тем, что вот недавно поцеловал меня. Я полагала, мы нашли взаимопонимание, - Энни горько улыбнулась, - но ты, оказывается, пытался усыпить мою настороженность перед тем, как сделать это грандиозное признание.

- Ты сама не веришь в то, что говоришь, - запротестовал Гарсон.

- Правда? - Энни и сама не знала теперь, во что она верила. Она знала только одно: ее предали, обманули и использовали в своих интересах. Предал человек, который начинал ей нравиться, очень нравиться. Человек, который казался ей чем-то особенным. Человек, которому она почти отдалась - ничего не подозревая и страстно желая его. - Однажды ты сказал, что любишь сразу переходить к делу, почему же в данном случае ты выбрал окольный путь, а не признался, кто ты такой?

Он ответил коротко:

- У меня не было выбора.

- Нет, ты выбрал, выбрал обман, - резко ответила она.

Энни необходимо было разговаривать резким тоном и поддерживать в себе злость, иначе она бы расплакалась. А уж если бы она расплакалась, ее было бы не остановить.

- Я не мог тебе сказать, кто я такой, потому что не представлял, что ты за человек, - медленно произнес Гарсон.

- Но ты, конечно, предполагал самое худшее. - Она с усмешкой посмотрела на него. - Ты решил, что я проститутка.

- Я уже извинился за это, - нетерпеливо возразил он.

- А за свой обман ты, конечно, извиняться не собираешься, потому что не чувствуешь никаких угрызений совести? - насмешливо сказала Энни. - Ни стыда, ни сомнений в своей правоте? Ну, тогда слушай...

- Нет, это ты слушай, - оборвал ее Гарсон. - Выслушай всю историю, и тогда поймешь.

- Думаешь, пойму?

- Да!

Она помнила, как сказала однажды - и он подтвердил это, - что он не спасует перед ней, если даже она будет в ярости. И сейчас его отливающие сталью синие глаза и уверенные манеры говорили о том, что он и не пасует. Он был гораздо круче Роджера Эдлама.

Она слабо улыбнулась.

- Пожалуйста, продолжай.

- Спасибо, - резко отозвался Гарсон. Минуту или две он молчал, как бы собираясь с мыслями, и, когда заговорил, его тон был спокойным и веским. - Так как мои родители - пожилые, убитые горем люди, я взял на себя организацию похорон Люка, а затем приводил в порядок его квартиру.

- Он так и жил в квартире на крыше небоскреба, с окнами на реку? поинтересовалась Энни, подстраиваясь под его тон.

Она понимала, что, несмотря на его обман, должна была все выслушать. Ей необходимо, наконец, понять, зачем Гарсон искал ее и Оливера. Если он пошел на контакт, значит, чего-то добивался. Ее грызло беспокойство. У мистера Деверилла был какой-то план.

- Да, - ответил Гарсон. - Потом ему уже было тяжело платить за эти апартаменты, но отец доплачивал. Может быть, у Люка не было обожающих его сестер, зато у него были обожающие его родители, - сказал он сухо.

- У вас с ним, наверное, большая разница в возрасте, - заметила Энни.

- Десять лет.

- Он был поздний ребенок?

Гарсон улыбнулся.

- Он был послан им небесами. Меня они завели, как только поженились, а потом три или четыре года мать не могла забеременеть, а когда это случилось, у нее произошел выкидыш, - объяснил он. - Потом опять перерыв, опять выкидыш. Доктора сказали, что, учитывая ее возраст, у нее мало шансов забеременеть вновь, и для родителей это был настоящий удар. - Он задумался с хмурым видом. - Они думали о приемном ребенке, но, поскольку им было уже за сорок, агентства, занимающиеся усыновлением, отказали им. А потом вдруг произошло чудо, и мать снова забеременела и благополучно родила Люка.

- А как ты воспринял появление брата, ведь ты так долго был единственным ребенком в семье и привык к этому? - спросила Энни. Она обожала семейные истории и хотела знать все подробности.

- Я был очень рад. Моя мать обожает детей, но к десяти годам это обожание стало меня раздражать. Я хотел свободы и благодаря Люку получил ее. Она ходила кругами вокруг него, отец тоже совершенно потерял голову. Меня они воспитывали строго, а Люка баловали без всякой меры. - Гарсон печально улыбнулся. - Но он и впрямь был очаровательным ребенком - шустрым, любознательным и умным, как Оливер. Он остался таким же обаятельным и когда подрос.

Энни послышалась некоторая неуверенность в его голосе.

- Было какое-то "но"?

- Боюсь, что так, - нахмурился он. - Понимаешь, первая же запись его группы сразу оказалась на первом месте в хит-параде.

- Правда? - удивилась она.

- А ты разве не знала? - настала его очередь удивиться. - Но ведь Люк и его друзья кричали об этом на каждом углу, даже когда миновало несколько лет.

- Это как-то прошло мимо меня, - поспешно сказала Энни.

Минуту Гарсон смотрел на нее, .не говоря ни слова.

- Этот головокружительный успех сразу же превратил Люка из семейного вундеркинда в идола, которому поклонялись тысячи фанатов. А он еще недостаточно повзрослел для такой славы. Черт, ему было только двадцать лет! И он совершил непростительную для певца ошибку: уверовал в свою непревзойденность и возомнил о себе черт знает что. В результате, несмотря на все свое обаяние, он превратился в законченного эгоиста. - Гарсон бросил на нее испытующий взгляд. - Ну это ты, наверное, и сама заметила.

- Да уж, - отрезала Энни. - Иногда он вел себя как негодяй. Гарсон кивнул.

- Как бы я ни любил своего брата, вынужден с тобой согласиться. Когда я просматривал его бумаги, то натолкнулся на фотографию ребенка, - сказал он, доставая карточку из конверта. - Там же было твое сообщение о том, что вы переехали. На карточке есть надпись, что это фотография сына Люка, сделанная в первую годовщину его рождения.

- Это что, единственная фотография, которую ты нашел? - спросила Энни, когда он передал ей карточку. - Я посылала ему снимки Оливера каждый год. И каждый год писала по несколько писем.

Гарсон пожал плечами.

- Наверное, они потерялись. Или же Лукан Чезаре просто выкинул их, может, даже не вскрывая, с осуждением подумала Энни.

- Видимо, появление женщин, претендующих на то, что рок-звезды являются отцами их детей, - профессиональный риск музыкантов. Вот поэтому поначалу я не слишком серьезно отнесся к фотографии. В конце концов, хотя у ребенка такие же большие темные глаза, как у Люка, без других признаков родства это мало что значит. Однако мысль о фотографии постоянно точила меня, и я решил разыскать Джейсона Уокера.