Алисия в тот вечер потеряла девственность.

Впрочем, кого и чего ей бояться? Отцу наплевать не только на нее, но и на самого себя. Служанку она сможет поставить на место, если та хоть глянуть неодобрительно посмеет. Ее беспокоило только одно: не дай Бог забеременеть. Так глупо. С первого раза. Это невозможно. Невозможно. Она заламывала руки, обращаясь к небесам. Она так молода и очень хочет еще любви, и не с одним, а с десятками, сотнями сильных, одетых в военную форму мужчин. Она хочет их всех. И они все должны хотеть ее. Поэтому никакой беременности. Никакой. «Пресвятая Дева Мария, ты видишь мои страдания! Помоги мне!» Но только тот, кто хочет рассмешить Бога, рассказывает ему о своих планах!

Спустя полтора месяца Алисия и Брецлава покупали свои любимые пирожные у пана Бонифация.

– Как поживают прекрасные пани? – пирожник вяло улыбался уголком рта.

– Спасибо! Радуемся жизни! – Брецлава запихнула в рот огромный кусок. – А как поживает досточтимый пан?

– Пану, увы, очень грустно. Мирная жизнь кончилась. Жди больших неприятностей.

– Вы все еще боитесь войны? – Брецлава брезгливо сморщила нос.

– Мы всегда видим одно и то же: слабость побеждает силу. Если дитя разозлит великана, то великан уничтожит дитя. Но дитя играет в другие игры, не его дело – злить великанов. Разве не так?

– Ох, пан Бонифаций, вы все еще считаете нас детьми? – опять вставила Брецлава.

– Я хотел бы только одного: чтобы вас не коснулись кривые когти войны. Играйте в свои игры и будьте в радости. Но сегодня Алисия, смотрю, не очень красноречива.

– А-а. Да так. Ничего, пан Бонифаций… Я, хм, потеряла свою любимую куклу! – соврала девушка и быстро отвернулась.

– Я так и думал, пани Алисия, что вы потеряли свою любимую куклу! – снисходительно улыбнулся пирожник.

– Зря вы так, пан Бонифаций, – снова вмешалась Брецлава, – все девушки горюют, когда теряют любимые предметы своего девичества. Посмотрите на нас!

Брецлава крутанулась на каблуках, юбки взлетели.

– Еще немного, и к нам придут о-очень важные сваты!

– Самым счастливым человеком в браке был Адам. А знаете, почему? У него не было тещи!

Брецлава засмеялась, но, заметив, как потупилась подруга, умолкла.

– Алисия, да что с тобой сегодня?

– Пойдем, Брецлава! Прошу тебя! – Алисия потянула ее холодными пальцами за запястье.

– Сейчас. Война, пан Бонифаций, это всегда не только тяжело, но и прекрасно.

– Чем? – пирожник наклонил голову набок.

– Хотя бы тем, что мы будем сражаться за свободу! – вдруг с пафосом произнесла Брецлава.

– Свобода! Для некоторых это всего лишь желание быть никем! – грустно сказал пирожник, глядя на удаляющихся девушек. – Бедные дети! Они еще не понимают, что счастье – это благодатный плод жизненного уклада. Что спокойное течение жизни, которое день за днем взращивает твою душу в обычном труде, стоит гораздо больше любых потрясений.

Но девушки не слышали его. Они шли быстрым шагом от центра города к крепостной стене. Туда, где бились о кладку воды Днепра. И бликующие волны могучей реки пока еще розовели лишь от солнечного света.

Близко к воротам их не подпустила стража. Все прогулки по стене запретили. Вести о приближении московского войска были уже не просто досужими сплетнями заднепровских старух.

Девушки расположились у горелого дуба, половина которого рухнула на землю, а вторая наклонилась над папертью Успенского собора.

– Рассказывай! Что у тебя? Я же вижу, с тобой творится неладное! – Брецлава плюхнулась аппетитно полнеющим задом на поваленную лесину.

– Я была у Аиды!

– Ты ходила к ней! Зачем? О Боже! – Брецлава прикрыла рот пухлой ладошкой.

– Ты ведь все поняла. Все-е-е… – Алисия едва сдержалась, чтоб не взвыть на всю улицу.

– Да тихо ты! Успокойся. Давай по порядку.

Брецлаву нисколечко не волновало состояние подруги. Вообще сострадание она ощутила только однажды – когда сосед несколько лет тому назад при ней топил белого трехнедельного котенка. В остальных же случаях, что бы ни происходило, будь то казни, роды, торги, над всем довлело только одно – любопытство. И еще – дикое желание поучаствовать в какой-нибудь щекотливой интрижке.

– Аида сказала мне, что я… – Алисия зарыдала.

– Что ты?.. Ну же, Господи!

– Что я беременна!

– Пресвятая Богородица, Дева Мария! – Брецлава быстро перекрестилась.

– Что мне делать, Брец… – Алисия не смогла договорить из-за потока слез.

– От кого, знаешь?

– Да поди их разбери? Я даже не помню, сколько их там было!

– Это тогда? В тот вечер?

– Да. Других случаев не было. Мне там еще один монах помог. Спас! Просто вытащил меня за волосы из ямы.

– Монах! Ну и дела твои, Господи! Монахи шастают по питейным заведениям, а семнадцатилетняя девушка беременеет с первого раза от шестерых солдат!

– Брецлава, хоть ты бы пожалела!

– Из всего можно извлечь неплохую выгоду и провернуть достойную комбинацию. Ты собираешься еще к Аиде?

– А как ты думаешь? От плода как-то нужно избавляться!

– А я бы не торопилась, подруга! – Брецлава прищурила один глаз, что-то замышляя.

– Что ты имеешь в виду? Ну же, не томи, умоляю!

– Давно ли ты виделась с Боленом?

– Ах, как же я его люблю! Мы случайно встретились два дня назад на центральной площади. Он спешил по каким-то делам в администрацию.

– Он тебе нужен, Алисия! И чем быстрее, тем лучше!

– Мне-то он нужен, но нужна ли я ему? Раньше он никак не смотрел на меня, а теперь уж и подавно.

– Ты не поняла меня. Он тебе нужен, как твой, хм, понимаешь, любовник. Другими словами, тебе нужно с ним переспать. Да еще изобразить девственницу. Ну, последнее, в общем-то, несложно.

– Да ты в своем ли уме?! Эт-то как это?

– А вот так. Он должен с тобой переспать! Мужчину достаточно опоить вином, а уж затащить в постель после этого – дело плевое. Когда он поймет, что имел близость с девственницей, которая к тому же забеременела от него, то вынужден будет либо жениться, либо достать денег на операцию, и вообще! А дальше можно вить из него веревки до самой старости. Поняла?

– Поняла! – Алисия закивала.

– Знаешь, где он сейчас?

– Да, он обычно в это время выгуливает собаку.

– Хорошо. Значит, все нужно провернуть не сегодня, так завтра. В общем, чем быстрее, тем лучше. Значит так, хорошего вина и немного снотворного я добуду. А дальше дело в шляпе! Не грусти, подруга. Где твой отец?

– Он где-то вылавливает партизан!

– Вот и отлично! Служанку ты можешь отослать к какой-нибудь подруге, чтобы посидела у нее два-три часа?

– Да. Это совсем не сложно. Она и сама, пока отца нет, где-то часто прохлаждается.

– Они любят прохлаждаться! Но есть одно «но»! – Брецлава вскинула указательный палец.

– Что это за «но»?

– Я тоже не должна просто так стараться.

– Что же ты хочешь?

– Что все хотят, того и я желаю! Денег, конечно!

– У меня нет денег!

– Не сейчас, глупая. А когда все получится и ты станешь богатой. Вот тогда про меня не забудь! Ну что, по рукам?

– По рукам.

– Ладно. Тогда я пошла готовиться. Замысел у нас очень непростой, поэтому продумать нужно все до мелочей. Завтра, Алисия. Завтра ты будешь самой счастливой.

Брецлава чмокнула подругу в щечку и помчалась вверх по улице, постукивая башмачками.

Алисия еще немного посидела на упавшем стволе, размышляя о будущем. Настроение у нее заметно улучшилось. Когда последние полосы сумеречного света окончательно растворились и в небо выкатилась луна, которую, словно монету, ночь пробовала на зуб, девушка поднялась и не торопясь зашагала в гору по извилистой тропинке. Ей не хотелось идти к дому главными улицами, поскольку всюду мерещилась пьяная солдатня или осуждающие взоры горожан. Ощущение, что об изнасиловании знает весь город, не покидало ее. Город действительно знал и конечно же говорил. Но разговоры об этом деле тонули в спорах о предстоящей войне и слухах, которые просачивались из тех областей, где она уже началась.