– Тише, Поля. Не дай Бог Аришка услышит. Чего ты про еду заговорила? Эта бедняжка ест, словно воробей. Какие там расходы. Ну да потратила деньги на лекарство для неё – на своё не хватило. Так это моя вина. Могла бы у тебя перехватить, но решила дотянуть до пенсии.

– Ладно, – махнула Полина Ярославовна. – Чего ещё в аптеке взять?

– Жаропонижающее. Кажется, я простудилась.

Мария Алексеевна пролежала в постели больше недели, выздоровела как раз к началу ноября. Арина старалась проведывать её каждый день, веселила, рассказывая о школе и забавных случаях, происходящих с ней и друзьями. Удивительно, но эта малышка находила смешное в том, на что обычно не обращали внимания другие.

Арина, закончив делать уроки, сложила тетради и книги в рюкзак, уселась на диван к бабушке.

– Мы шли из школы по улице Гребенской и увидели: впереди нас тётенька катит коляску, такую красивую в горошек. Я заспорила с Сашей: кто в ней девочка или мальчик? А когда мы догнали тётеньку и посмотрели внутрь. – Арина залилась смехом. – Оказалось, там сидит рыжая собачка. Не мальчик или девочка. А собачка. В курточке и бантиком на голове. Странно, правда? Разве собачки не умеют бегать? Зачем их катать в коляске?

Мария Алексеевна фыркнула.

– Некоторые неумные личности держат собак вместо детей и относятся к ним лучше, чем к людям. В их дурную голову не приходит, что животному от такого обращения только хуже. Той собачке бегать надо, а не барыней в коляске разъезжать.

Арина согласно кивнула.

– Саша тоже сказал, что животному надо двигаться, иначе у него лапки отпадут. Родители у моего друга доктора, поэтому очень умные.

Мария Алексеевна услышала в голосе воспитанницы гордые нотки в слове друг и тихо порадовалась: Арише очень нужны друзья.

– А вчера мы видели, как один дядя заехал в лужу и окатил водой тётю на тротуаре. Она сильно кричала и грозила ему возмедием.

– Возмездием, – поправила Мария Алексеевна.

– Ага. И оно случилось. Только дядя вышел из машины и отправился в магазин, как в эту лужу заехал грузовик – дядю с головы до ног грязью забрызгало, – Арина хихикнула. – Дядя был такой нарядный в белом пижаке. Он так ругался, тётю ведьмой обзывал. Но метлы у неё точно не было.

– Пиджаке, – опять поправила Мария Алексеевна. – Значит, возмездие тут же настигло невоспитанного нахала.

На следующее утро Арина появилась у неё сонная, в кофточке с пятнами от жира, пахнущая застоявшимся воздухом спиртного и сигарет. Посмотрев на её лицо в грязных разводах, она быстро отправила девочку в ванную, а сама, застирав пятна, принялась сушить кофточку.

– Буду ждать тебя возле школы, после уроков. Я давно собиралась показать тебе кое-что, но заболела и пришлось это отложить. Нужно сходить в одно место, так что Саша пусть отправляется домой один, – сообщила она Арине.

– Куда мы пойдём?

– Узнаешь, – улыбнулась Мария Алексеевна, заплетая девочке косу.

Арина еле высидела уроки в предвкушении сюрприза. Бабушка ожидала её в сквере рядом со школой.

– Присядь. Съешь булочку с йогуртом, а потом отправимся, – предложила Мария Алексеевна.

Она смотрела, с каким аппетитом Арина уплетает булочку и улыбалась. Жаль, что внуки так редко приезжают к ней, она скучает по ним. Может, и правда, принять предложение дочери и переехать к ним, а то так и вырастут внуки от неё вдали. Но тут же вспомнила, как мучительно неловко находиться в доме зятя и отбросила эту мысль.

– Спасибо, бабушка, вкусно, – Арина на мгновение прижалась головой к плечу Марии Алексеевны.

Её растрогала эта ласка: девочка редко выражала чувства.

От школы они прошли меньше квартала к Белому дому⁴, пересекли площадь с фонтаном. Летом этот фонтан переливался цветными струями под различную музыку, сейчас стоял отключённым, лишь пожелтевшие листья плавали в чаше воды. Но клумбы всё ещё радовали буйством красок. В некоторые тёплые зимы цветы в Анапе высаживали даже в ноябре, поэтому клумбы редко пустовали. Возле церкви, построенной на берегу моря, сидел мужчина, прося подаяние. Перед лохматым, крупного телосложения, но каким-то замызганным мужчиной лежала чёрная замасленная кепка.

– Вот тебе десять рублей. Отдай их попрошайке прямо в руки, – приказала Мария Алексеевна, вкладывая в ладошку Арины деньги.

Девочка посмотрела на загорелое и знакомо-одутловатое лицо мужчины, на его тёплую грязную куртку, замусоленные штаны, волосы, забывшие расчёску, и скривилась.

– Не хочу.

– У него нет денег, он просит подаяние. Разве тебе его не жалко? Разве ты не хочешь помочь несчастному?

Арина вздохнула и, превозмогая отвращение, приблизилась к мужчине. От него ужасно пахло мочой, перегаром и давно немытым телом. Он поднял мутные глаза и безразлично уставился в лицо девочке. Она протянула к нему руку с зажатой в пальцах бумажкой. Мужчина, заметив деньги, подался вперёд, подставил сложенную ковшиком большую ладонь. Арина, стараясь не коснуться его руки, сунула в неё десять рублей. Попрошайка открыл рот, на девочку пахнуло тошнотворным запахом.

– Спасибо, – проскрежетал мужчина, ловко опуская десятку в карман куртки.

Арина быстро ретировалась от него к бабушке Маше. Они вошли в калитку и поднялись по ступенькам в храм. В этот будний день в храме было человек шесть не больше. Мария Алексеевна купила свечи, зажигая от лампадки, поставила их в паникадило⁵.

– И ты поставь за здравие братьев и родителей, – Мария Алексеевна подала горящую свечку Арине, указав на пустое гнёздышко для свечей.

Арину поразило убранство храма: сверкающие позолотой иконы, разрисованные высокие своды потолка, резные подсвечники. В дальней части храма стояли большие, будто сказочные ворота, ведущие в неизведанный мир, они сияли и искрились от бликов огня. Ей показалось, она попала в чудесное, таинственное место.

– Как красиво!

Мария Алексеевна поняла: девочка впервые в храме.

– Сюда приходят помолиться, унять боль на душе, поставить свечки за здравие живых и за упокоение мёртвых. Это дом Бога.

– Красивый. Он что здесь живёт?

Мария Алексеевна смутилась. Как же объяснить ребёнку?

– Это как бы его дом. Здесь обращаются с просьбами, раскаиваются в грехах. Бог – растворён во всём, он высшее существо, мировой разум. Он всемогущий и всезнающий.

Арина наморщила лоб.

– Всёзнающий. Тогда какая разница, где его просить? Он ведь и так всё знает?

Мария Алексеевна засмеялась: вот же зараза мелкая, в точку попала.

– Верно. Когда тебе тяжело, можешь, обращаться к нему везде, не только здесь.

Выйдя из храма, Мария Алексеевна подвела Арину к аккуратной старушке в белом платочке.

– Подай бабушке.

Арина бросила взгляд на пожилую женщину с грустным лицом. Худенькая старушка в чистом, хорошо отглаженном платье, светлой курточке, с милой улыбкой посмотрела на неё.

– Это вам, – девочка подала деньги нищенке.

– Спасибо, отроковица. Дай Бог тебе здоровья.

Арина невольно поклонилась приветливой женщине и побежала к бабушке Маше. Они молча прошли к набережной, сели на скамеечку.

– Почему та бабушка просит даяние.

– Правильно говорить: подаяние. Разные бывают обстоятельства, – не стала уточнять Мария Алексеевна, собираясь с мыслями. Она хотела преподать девочке важный урок, такой, чтобы он запомнился ей на всю жизнь. – Неважно, почему та старушка нищенствует, это её личное дело, не касающееся нас.

– Но как же? – удивилась Арина. – Она просит деньги, потому что голодная и нечего есть?

– Может, быть, а может, нет. Старушка вполне возможно так зарабатывает на жизнь. Скажи, какому из попрошаек, ты спокойно отдала деньги?

– Дядя неприятный – мне хотелось убежать от него. А бабушку жалко, она добрая, ей надо помочь, – горячо ответила Арина.

– А знаешь почему? Мужчина грязный и неприятный, а старушка чистенькая и опрятная. Её вид радует глаз, ей сразу сочувствуешь. Аринушка, запомни, что я скажу. Ты не всё сейчас поймёшь, просто запомни. Если человек опускается, не следит за своим внешним видом, от него исходит вонь, он мерзок, то желания помочь не возникает. Даже сочувствия он не вызывает. Ведь все понимают: у нас мягкий климат, большее время года тепло, уж умыться и почистить зубы-то можно. В городе существуют пункты, куда люди приносят ненужную одежду. Значит, при желании этому человеку несложно привести себя в порядок: выкупаться, переодеться и выглядеть нормально. Но он не хочет, ему или лень, или всё равно. Он наплевал на себя, опустился до уровня удовлетворения животных инстинктов. Этот мужчина внешним видом унижает собственное достоинство, он его полностью растоптал, поэтому не заслуживает жалости и снисхождения. Сам выбрал такое существование, не борется и не сопротивляется обстоятельствам жизни, такому человеку не хочется помогать. Девочка моя, меня однажды не станет, я хочу, чтобы ты не сломалась и боролась до конца. Чтобы выжить, тебе нужно всегда быть как та старушка: милой, опрятной и ухоженной. Содержать в чистоте не только мысли, но и тело. Что ты добрая и хорошая с первой минуты не заметит никто, а вот на внешний вид сразу обратят внимание. Ты меня поняла?