– Как ты себе это представляешь? Нас в один день все равно не разведут.

– Разведут, – пообещал Алексей зловещим голосом. – Я костьми лягу.

Он так внушительно это произнес, что Ольга сразу поверила: разведут. В тот же момент.

– Для молодухи своей стараешься?

– Не твое дело для кого.

– Да ради бога, – усмехнулась она и снова уткнулась в свой планшет. Алексей хмуро смотрел перед собой, сжимая руль.

По радио страдал Бутусов, еще в бытность свою солистом «Наутилуса Помпилиуса». Слабенький голос с надрывной тоской выводил припев песни о двух влюбленных, решивших умереть в тот момент, когда шел снег, но почему-то теплый.

Дорогу постепенно заметало, но для джипа это особой роли не играло. В сгущавшихся сумерках было плохо видно, куда следует ехать, но включать фары Алексей пока не стал, опасаясь, что машину заметят с шоссе, и, только миновав опасный участок, зажег фары.

В их свете то и дело вспыхивали зеленоватые парные огоньки, светящиеся упыриной злобой. Наверное, лисы вышли охотиться, а может, и банальные зайцы решили поглодать жухлую, засыпанную снегом траву, кто в темноте разберет? Машину бросало то вверх, то вниз, и Ольга отложила компьютер, поскольку читать было все равно невозможно. Вцепившись в ручку над дверью, она смотрела в окно с отсутствующим взглядом, и в душе Алексея вдруг разлилась смертельная тоска, то ли от Бутусова с его страданиями, то ли от осознания того, что их совместная жизнь действительно закончилась и от этой свободы не веяло ничем хорошим.

У нее был муж, у него была жена… Так поется в этой песне?

И что дальше? Свобода. Лика с ее трогательными глазами диснеевского Бэмби, красивая, нежная, ногастая, с незамысловатым набором постельных упражнений, наивная в своем стремлении сделать из него подкаблучника. Та еще перспективка-то… Особенно после подслушанного разговора! Нет уж, лучше и правда покончить со всем раз и навсегда!

Монотонность пути начинала утомлять, а от тепла захотелось спать. Ольга уже откинулась на спинку кресла и дремала. Алексей приглушил звук. Лучи фар высвечивали снежинки, летевшие из черноты навстречу, разбиваясь о стекло. Алексей стал клевать носом.

Из темноты вдруг выскочила смазанная туша и перепрыгнула дорогу прямо перед носом машины.

Враз проснувшийся Алексей подскочил и отчаянно закрутил руль, стараясь не врезаться в нечто непонятное. Автомобиль занесло. Перелетев через невысокий холмик намёта, джип ухнул в глубокую канаву. Ольга вскрикнула и уперлась руками в приборную доску. Лобовое стекло треснуло, но не разбилось, однако сквозь него ничего не было видно. Мотор, еще недавно сытно рычащий, смолк. Это было хуже всего.

– Живая? – спросил Алексей сиплым голосом.

– Господи, что случилось? – воскликнула она и завертела головой, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте.

– Не знаю. Выскочило на дорогу что-то.

– Что-то? Что?

– Откуда я знаю? Косуля, возможно, или лось.

– Лось? Откуда он тут?

– Да какая разница? Если тебе легче, считай, что это был динозавр.

– Спасибо, вот теперь мне действительно полегчало, – ядовито сказала Ольга и со стоном потерла лоб.

– Приехали! – зло прошипел Алексей и раздраженно стукнул кулаками по рулю, а потом еще и на жену посмотрел, поджав губы, так, что рот превратился в тонкую трещину. Больше всего ему хотелось, чтобы она сказала сейчас что-нибудь язвительное, вроде «Я тебя предупреждала!», или саркастическое «Молодец!». Тогда Алексей смог бы излить на нее свой гнев.

Ольга благоразумно промолчала.

Дернув дверь, Алексей вывалился в темнеющий холод, погрузившись в снег по пояс, и, щурясь от жалящих снежинок, задрал голову, стараясь разглядеть края оврага.

– Что там? – тут же спросила Ольга, высунувшись из своей двери.

– Откуда я знаю? – злобно прокричал он. – Сейчас посмотрю.

– Тебе посветить?

Он не ответил и полез наверх, потом услышал, как хлопнула дверь, а затем ему в спину ударил мечущийся луч фонарика, в котором колотились снежные искры.

– Левее свети, – буркнул Алексей.

Луч сместился влево.

– Так?

– Да.

Больше всего Алексея раздражало, что в эту ситуацию он попал из-за собственного упрямства, а еще, что рядом оказалась именно Ольга, на которую было бессмысленно орать, требуя, чтобы она «шла в салон и не путалась под ногами». Лика бы непременно стала прыгать рядом, дергать за рукав и канючить, что замерзла, боится и вообще… «Вообще» было всеобъемлющим, подразумевающим, что в конечном итоге свою промашку он должен как-то компенсировать. Ольга молчала, послушно освещала дорогу и, естественно, тревожась, тем не менее старалась не подогревать его раздражение.

Луч фонарика вроде бы потускнел, а может, это только показалось. Алексей забрался наверх и обреченно присвистнул.

М-да. И как, позвольте узнать, отсюда выбираться?

Машина нырнула вниз метра на полтора, если верить глазам. Очень мешал снег, мелкие иглы которого неслись почти горизонтально. Оглянувшись назад, Алексей попытался рассмотреть за снежной пеленой огни шоссе или города, но не было видно ни зги. Это сколько же они отмотали? Километров пятнадцать?

Он спустился вниз, утопая в снегу, отдал Ольге ключи и попробовал толкнуть машину в отчаянной и, в общем-то, бесперспективной надежде сдвинуть эту махину с места.

– Попробуй завести! – приказал Алексей.

Ольга перелезла на переднее сидение, уронила ключи на пол и долго пыталась поднять их.

– Ну, что ты? – рявкнул он. – Давай скорее! Не ночевать же нам тут!

– Заткнись! – зло прошипела она, хватая брелок с ключами.

– Заводи! – нетерпеливо крикнул Алексей.

– Я завожу, – заорала она в ответ.

Автомобиль, его ненаглядный «BMW», верный и послушный, несколько раз слабо чихнул, а потом затих, на этот раз окончательно. Алексей еще с минуту подождал, надеясь, что любимый тупорылый зверь оживет, но машина упрямо молчала, хотя Ольга в кабине остервенело крутила ключ зажигания. В темноте уже почти ничего нельзя было разглядеть. Фонарик светил все слабее и слабее, а затем погас. Алексей добрался до двери и, дождавшись, пока Ольга переберется на пассажирское сиденье, залез внутрь. Попробовав завести машину несколько раз, откинулся на спинку сиденья, вытащил из кармана сигареты и раздраженно закурил.

– Как же вовремя, – зло сказал он. – А все ты…

– Здра-а-асьте! А я тут при чем?

– При том. Из-за тебя я сюда поехал. Если бы не ты, ничего бы и не случилось.

– Ты же сам не захотел ждать, – ядовито напомнила Ольга. – Не терпелось тебе…

– Ну и что? Могла бы и возразить.

– Умник. Я вообще-то возражала, и потом… кто за рулем-то? Я вообще тут никогда не была… Говорила тебе, давай переждем.

– Говорила она…

– Говорила. Так и знала, что врюхаемся во что-нибудь!

И хотя Алексей не видел ее лица в этот момент, он знал, что сейчас жена зло поджала губы, готовясь сказать какую-нибудь гадость. Так и случилось.

– Разве от тебя чего-то другого можно ждать? – ядовито процедила она. – Ты же все портишь, к чему бы ни прикоснулся.

– Заткнулась бы ты, дорогая, – посоветовал Алексей. – И без тебя тошно.

– Кто бы знал, как мне тошно, – немедленно ответила она. – Особенно рядом с тобой.

– Ну так в чем дело? Тебя кто-то держит, что ли? Вот бог, вот порог. Направление – зюйд-вест. Так что вперед и с песней.

Ольга посмотрела на него с нехорошим, насколько позволял разглядеть полумрак, прищуром, а потом дернула дверь и вышла наружу. В лицо Алексея ударил холодный ветер со снегом.

– Куда собралась?

– Пошел ты на хрен, урод, – отчетливо сказала Ольга и так бахнула дверью, что в салоне зазвенело. Провалившись в снег, она с минуту барахталась в овраге, а потом полезла наверх. Мимо окна мелькнула ее тень, направившаяся в обратную сторону.