— Этот дядька Иной, да? — дёрнул за рукав Северус. — Аура у него странная.
— По правде говоря, похоже, что он неинициированный инкуб…
— Инкуб? — переспросил Северус. — Это ещё что за зверь?
— Ну, — Алиса улыбнулась, услышав от сына одно из своих выражений, — инкубы… довольно редки среди Иных. Они что-то среднее между магами и вампирами. После инициации они употребляют в пищу только особые эмоции и являются отменными соблазнителями. Как и любые Иные, могут пользоваться амулетами, но сами колдуют в Сумраке плохо, не так сильны. Обычно как маги они уровня седьмого-шестого максимум. То, с чего колдуны начинают развитие, инкубы уже заканчивают.
— А они Светлые или Тёмные?
— Вообще могут быть и такие, и такие, но Светлых инкубов гораздо больше. Им же любовь подавай… Ну или там всеобщее признание… Вымотают душу и разобьют сердце, — она вспомнила, как на какой-то миг подозревала, что Игорь — инкуб.
— Мам, смотри, оборотень нас чует, что ли? — вернул к реальности вопрос Северуса. — Римус сказал, что это тот самый, который его укусил. Перепугался сильно, как его увидел или почуял, хотя и не полнолуние сегодня…
Сопровождавший загадочного инкуба косматый оборотень, которого, по всей видимости, звали Фенрир Грейбек, действительно беспокойно нюхал воздух и смотрел в их сторону.
— Оборотни всё же имеют сродство с Сумраком, — кивнула она. — Римус упоминал, что как будто слышал или чувствовал что-то странное в пустой комнате, когда я была рядом в Сумраке.
— Очень странно… — хрипло с «лающими» нотами в голосе сказал этот Фенрир. — Ты сказал, что здесь живёт семья с фамилией Сейр. Тот ученик, его зовут Северус Сейр, верно?
— Да… — задумчиво потрогал губу инкуб. — Сейр… что-то знакомое… Крутится в голове. Где-то я слышал эту фамилию, но точно не в Хогвартсе… Так и что странного?
— Тот, второй мальчишка, — снова понюхал воздух Фенрир, — я его знаю.
— И откуда же, друг мой? — вздёрнул чёрную бровь инкуб.
— Оборотни всегда чувствуют тех, кого инициировали.
— Хочешь сказать, что второй мальчик оборотень? Любопытно… Не знал, что ты… инициируешь оборотней вне своей стаи. Думал, у вас какая-то сложная иерархия, правила, кровь и всё такое.
— Вот это и странно, — как-то по-собачьи мотнул головой оборотень. — Ты же помнишь ту историю, случившуюся семь лет назад?
— Когда погиб ребёнок из стаи?.. — инкуб внимательно посмотрел на своего спутника. — Твой сын?..
— Да, Грей должен был пройти инициацию, но умер у меня на руках, — на лице оборотня наметились скорбные складки. — А моя жена, увидев это, обезумела, перекинулась и напала на меня. Я… Она… Всё произошло так быстро. Кажется, я выл над ними до самого утра… А потом налетели авроры и меня схватили. Я почти ничего не соображал…
— Да, помню, что потом в газетах написали, что детей было двое, они были магглами и что их зверски растерзал оборотень. И из-за этого случая вновь был пересмотрен ваш статус в волшебном мире, — задумчиво протянул инкуб.
— Да, опустили нас вообще на самое дно. А ведь при Тафтах мы уже почти начали жить по-человечески, — сплюнул Фенрир. — Грея Дора рожала в больнице святого Мунго, как нормальная волшебница, никто на нас не косился. Почти никто… А потом этот трусливый магглокровка Лич, который ничего не понимает в волшебных народах, спустил на оборотней всех собак.
— Но всё же про инициацию…
— Да, — кивнул Фенрир. — Там был один чинуша… Сейчас не помню, как там его звали, но он… всё пытался уличить меня в том, что я оборотень. Говорил что-то про мою семью, что всех нас надо сажать на цепь. Смеялся над моим горем, но я был слишком подавлен, чтобы как-то реагировать. А через месяц, в полнолуние, моего волка принесло на то место, где погибла моя семья, и внезапно я почуял кисло-приторный запах того чинуши, который только что здесь топтался. Наверное, нужен был кто-то, кто за всё ответит, и я решил ему показаться. Мол, будешь ли ты таким смелым, когда повстречаешь оборотня на улице, а не в клетке. Но он оказался не один, с ним были женщина и ребёнок, и я на миг оторопел, хотел уйти, но, как оказалось, это была ловушка, а в качестве «приманки на оборотня» тот человек использовал свою семью. Он заметил меня и напал, оглушил и связал магическими путами. А потом хвастался жене и сыну, какой он крутой, что-то кому-то там докажет и легко скрутил глупого оборотня, которого по новому закону пустят на ингредиенты для палочек. Он использовал «секо»… Точно не помню, я от боли еле соображал, но, кажется, ребёнку было меня жалко и он полез на родителя, защищая «собачку». Помню только, что хотел продать шкуру подороже, цапнуть напоследок этого чинушу, а на зубах вдруг совсем тонкая кость и детский крик, от которого кровь заледенела и мысль пронеслась, что обрёк ребёнка на смерть, ведь если в нём не было хотя бы толики крови оборотня, он был обречён. Слюна оборотня в полнолуние…
— Так значит, ребёнок не умер?
— Похоже на то, — хмыкнул Фенрир. — Я почти уверен, что это тот мальчик. Пока его родители хлопотали над пацаном, я смог отползти и укатился в какую-то канаву. Помню, что слышал, как мужик использовал «обливиэйт» на своей жене, а потом вырубился. Очнулся лишь после того, как закончилось полнолуние. Похоже, что тот чиновник не понаслышке был знаком с оборотнями, раз его сын не умер, а прошёл инициацию… Значит, была у него толика нашей крови.
— Вполне возможно, — хмыкнул в ответ инкуб. — Кстати, я вспомнил, откуда знаю фамилию Сейр. Читал историю возникновения американской школы «Ильверморни», её основала Изольда Сейр, племянница Гормлайт Гонт, которая считалась последним прямым потомком Салазара Слизерина.
— Значит, Сейры дальние родственники Гонтов?.. Абраксас, кажется, упоминал, что они американцы…
— Возможно, стоит попросить Малфоя, чтобы нас представили, — тонко ухмыльнулся инкуб. — Интересно было бы познакомиться с родственниками. Может, хоть так заручимся поддержкой Принца или сделаем вид, что заручились.
— По крайней мере, он сказал, что послал и Дамблдора с его ставленниками, — фыркнул Фенрир. — Пойдём, что-то не нравится мне тут. Такое ощущение, что кто-то наблюдает.
— Гоменум ревелио! — внезапно вскинул палочку инкуб, посылая какое-то заклятие. — Нет… ближайшие люди только в том доме. Ты просто взбудоражен встречей с тем парнем… Может, это дом того чиновника из Министерства? Хотя вроде бы не сходится. Абраксас сказал, что в Британии эти Сейры недавно. Наверное, юный оборотень просто гостит во время каникул у приятеля.
— «Просто гостит»? — передразнил Фенрир. — Ты сам себя слышишь?
— Тогда тем более интересно будет… познакомиться.
На этой «оптимистичной ноте» эти двое наконец аппарировали с их лужайки, а то Северус держался в Сумраке уже на чистом упрямстве. Когда они вышли, Северус просто рухнул в траву.
— Держи шоколадку. Ты как? — спросила Алиса.
— Нормально, мам, — выдохнул Северус, практически заглатывая половину плитки.
— Значит, мистер Люпин несколько отредактировал версию того, как Римус заразился ликантропией. То-то у меня оставался странный привкус после разговора с его родителями. И про кровь оборотня оказалось… познавательно. По законам бразильских сериалов должно оказаться, что Римуса в детстве перепутали в роддоме с тем мальчиком-оборотнем и всё вышло так, как вышло…
— Да ну? — Алиса увидела, как от её «мыслей вслух» округлились глаза Северуса. — Что, правда?
— Откуда я знаю, — пожала она плечами, — может, и просто совпадение. Но смерть ребёнка при инициации наводит на определённые мысли… Особенно если случай единичный. Жена Фенрира рожала не где-то в закрытой пещере, а в больнице, а там, знаешь, всякое может быть. Если они с Хоуп Люпин рожали в одно время, а детей у них забирали, то принести могли не того. Младенцы, знаешь, очень друг на друга похожи и, говорят, что меняются каждый день. Мало ли… какая-нибудь невнимательная нянечка перепутала.
Алиса не стала говорить, что когда-то, после подобной серии в сериале, усомнилась, что её мама — её мама. Насчёт отца претензий не было, но с матерью у неё как будто никогда не было ничего общего, кроме упрёков и конфликтов. Даже думала, что если не подмена, то могла быть приёмной. Алиса была уже инициированной ведьмой и встречалась с Завулоном и попросила любовника подтвердить или опровергнуть эти опасения. Но родители оказались родителями. И это принесло какое-то странное облегчение, наверное, в том, что ничего не изменится.
