– И что дальше? Саблин не мог заплатить так много? Или вообще отказывался?

– Вы угадали, – кивнул Воронцов. – Да, он отказался платить. Правда, не сразу. Сначала попросил отсрочки, и Лучинин согласился. Они провели своего рода реструктуризацию долга – разделили его на пять частей, и Павел обязался выплачивать каждый месяц по восемь миллионов. И даже провел первый платеж – правда, не на восемь, а только на два миллиона. Но затем он снова явился в казино, снова начал проигрывать и успел проиграть больше миллиона, когда об этом услышал Метелкин. Руслан явился в игровой зал и запретил крупье принимать от Павла ставки. Павел разозлился, устроил дикий скандал. Он пытался избить Метелкина, за того вступилась охрана, на стороне Павла выступил его охранник Луговой… В общем, возникла драка, итогом которой стало несколько треснувших ребер, сломанный палец Лугового и расквашенный нос Метелкина.

– И после этого Саблин отказался платить вообще?

– Да, после этого он пришел в «замок любви» и сказал Славе, что тот не получит ни рубля. Причем сказал это при всех! Он орал на Славу, угрожал, что его отец, Евгений Кириллович, вообще сотрет бизнес Славы с лица земли, даже следов не останется…

– Постойте, постойте, объясните мне, глупому, что это еще за «замок любви» такой? – перебил Дениса Гуров.

– А, ну, это просто красивое название, – усмехнулся тот. – Слава Лучинин, надо сказать, обожает всякие красивые названия, вообще всякие атрибуты из известных фильмов. И он построил домик на окраине, специально для свиданий, и назвал его «замок любви». Там у него есть для девушек всякие цепи, плетки…

– А он у вас забавник, этот Слава Лучинин, – заметил Гуров. – То есть это такой бордель для избранных?

– Ну, вроде того. Но вы напрасно считаете, что «замок» один Лучинин содержит. Они это делают на паях с Александром Васильевичем.

– Это с каким Александром Васильевичем? С Кровяковым, что ли?

– Ну да. Он тоже большой любитель этого дела.

– И туда, в этот «замок», ходили все те же люди, которые ездили на охоту на базу работников искусств?

– Не только они. «Замок любви» посещает гораздо больше людей. Я затруднюсь точно сказать, сколько, ну, сорок, пятьдесят человек, практически вся наша элита.

– Значит, Павел Саблин угрожал Лучинину преследованиями со стороны своего отца и отказался платить долг в сорок миллионов. После чего Лучинин принял решение его убить…

– Вот этого я не знаю, – покачал головой Воронцов. – Как вы понимаете, о таких решениях, если их принимают, никому не докладывают. Об этом может знать только один человек – Руслан Метелкин.

– И убийства свидетелей организовал, конечно, тот же Метелкин… – задумчиво проговорил Лев. – Как и убийство Саблина… А скажите, Метелкин выезжал в тот день с остальными участниками на охоту? Был в ту ночь на базе?

– Вот этого я не знаю, – ответил Воронцов. – Откуда мне знать? Я на охоту не езжу.

– Чего так? – удивился Лев. – Все пафосные люди ездят, вся элита, а вы нет?

– Вы не совсем так поняли. На охоту на ту самую базу ездит не вся элита. Там бывают немногие. Я говорил, что практически вся элита бывает в казино и в «замке любви». А это не одно и то же.

«Хорошо, – подумал Гуров. – Надо так понимать, что в казино и в этом притоне он бывает. Запомним это признание». А вслух спросил:

– А почему вы не присоединились к этим охотникам? Вы ведь человек видный, помощник губернатора…

– Может, и видный, только я еще и мирный, – ответил Воронцов. – Не вижу никакой радости в том, чтобы убивать животных. Я и рыбалкой не интересуюсь, если хотите знать.

– Хочу, – кивнул Лев. – Я человек любознательный, мне все интересно знать про лиц, попадающих в орбиту моего расследования. И о Метелкине все хочу знать, и о вас. Но больше я все же хочу знать о тех людях, что точно были на базе той ночью. И что это мы все только о Лучинине говорим? Давайте побеседуем и об остальных. Пока я совсем немного услышал о банкире Кровякове – что он тоже, как и Лучинин, любитель девушек. А почему мы ничего не говорим о главном торговце вашего города – Сергее Дружинине? Или о стальном короле Никите Дягилеве? Вот я, например, знаю, что Павел Саблин задолжал деньги не только Лучинину, но и Кровякову. Сколько он был ему должен?

– Нет, эти цифры мне неизвестны, – твердо проговорил Денис.

– Ладно, можете не называть точную сумму. Но я хотел бы знать хотя бы порядок. О чем идет речь – ведь не о сотнях тысяч? О миллионах или о десятках миллионов?

Помощник губернатора возвел глаза к потолку, словно хотел там разглядеть нужную сумму, пошевелил губами, наконец произнес:

– Думаю, речь идет о сумме немногим более десяти миллионов.

– Ну, это уже кое-что, – удовлетворенно отозвался Гуров. – За такие деньги можно убить.

– Кто – Александр Васильевич? – удивился Воронцов. – Что вы! Вы сильно ошибаетесь! Неверно оцениваете ситуацию. Александр Васильевич никого убить не способен, не такой он человек. Вам нужно с ним познакомиться, тогда вы откажетесь от этой идеи.

– Обязательно познакомлюсь! – пообещал Гуров. – Я вообще со всеми собираюсь познакомиться, кто хоть боком причастен к этой истории. Но как же вы утверждаете, что этот ваш Кровяков кровь пролить не способен, в охоте же он участвовал! Как-то это не стыкуется…

– Насколько я знаю, он на охоту ездил скорее ради компании, а стрелять не стрелял.

– Ладно, это мы еще проверим. Ну а Никита Борисович Дягилев? О нем вы что можете сказать?

– Никита Борисович в этой охотничьей компании – явный лидер, – объяснил Воронцов. – У него вообще развиты лидерские качества. Никита Борисович – умница. Правда, он человек несколько старомодный, избегает всего нового, прорывного. Вот и бизнес у него связан с вещами из прошлого века – сталь, сплавы… Он осторожен, никогда не лезет на рожон… Я понимаю, что вас прежде всего интересует, был ли Дягилев причастен к убийству Павла Саблина. Так вот – я уверен, что нет, не причастен. Да и зачем это ему? Приобрести на этом ничего нельзя, но вот потерять все – можно…

– Ну а Дружинин? Он что за человек? Почему вы о нем ничего не говорите? Он что, еще более осторожный, чем Дягилев? И тоже не способен пролить кровь?

– Нет, о Дружинине я молчу по другой причине, – ответил Денис. – Просто он в этой компании самая «темная лошадка». Я уже говорил, что у нас влиятельные люди стремятся жить как бы в темноте. Сергею Валентиновичу это в высшей степени свойственно. Из пяти участников «охотничьего кружка» он самый скрытный. Я о нем ничего толком не знаю. Кем он был раньше, где жил, как сколотил состояние – ничего не известно.

– Это любопытно, – усмехнулся Гуров. – Обычно человек прячет свое прошлое, когда ему есть что скрывать. Надо будет заняться господином Дружининым. Что ж, на этом сегодня можно и закончить. Спасибо за прекрасный коньяк, за вашу откровенность. Вы мне дали довольно ценные сведения. И я надеюсь, что в будущем дадите еще.

Он поднялся, сделал прощальный жест и вышел в темноту. Проходя по парку, Лев заметил в будке сидевшего там охранника и подумал: «А хорошо, однако, что губернатор поселил нас у себя в резиденции. Как-то у них тут неуютно существовать. Девушки исчезают, за долги убивают. Я, конечно, не девушка, и долгов вроде нет. Но людям света всегда неуютно среди тех, кто предпочитает действовать в темноте».

На следующее утро за завтраком Гуров рассказал Стасу о своей беседе с помощником губернатора.

– Да, я вижу, ты не зря ходил к нему среди ночи, – заметил Крячко. – Получил кучу важных сведений. Фактически Воронцов указал нам дальнейший путь расследования. Надо найти этого Метелкина, взять его за жабры и хорошенько с ним поговорить. Задушевно так.

– В общем, да, – сказал Гуров. – Этим я и собираюсь сегодня заняться. От того, как мы проведем этот допрос, зависит весь дальнейший ход расследования. Правда, мы не можем назвать эту беседу допросом – ведь у нас нет постановления о его задержании. И не будет.