– Вот! – Юк назидательно задрал вверх указательный палец. – Именно что механической работы… Ты наливай, наливай. Не стесняйся.

Я, внутренне усмехаясь, подчинился.

– Так. Ну, теперь давай за софт. Чтоб он был и не лагал.

Выпили за софт.

– На чем я остановился? – слегка заплетаясь языком, строго осведомился мой новый знакомый.

– На этой… на механической работе, – вспомнил я.

– Да! Именно на ней! И твой двигатель внутреннего сгорания вместе с ядерным реактором тоже придуманы для того, чтобы выполнять механическую работу. Телевидение – да, согласен, дальше немного ушло. Оно уже предоставляет какую-то информацию и развлекает. Но ему не хватает той самой главной функции, которая есть у Сети.

– Это какой же?

– Общение! Общение и связь. Сеть соединяет миллионы, миллиарды людей, которые до появления интернета и не подозревали о существовании друг друга. Их мысли и чувства вместе с их знаниями и даже грехами и страстями влились в Сеть, побежали со скоростью света по проводам, перемешались, и… вот так и возникли мы, сетевые! За что вам, людям, отдельное спасибо. Наливай.

Мы выпили за здоровье всех пользователей интернета и продолжили разговор. Я узнал много интересного. Например то, что скорость передвижения с сайта на сайт во многом зависит не только от мощности компьютера и типа подключения к Сети, но и от них, сетевых. От их, так сказать, характера, настроения и умения.

– Или возьми, например, электронные письма, откровенничал Юк. – У тебя ведь есть бесплатный ящик?

– Да, – сказал я. – На Яндексе.

– Там письма пропадали когда-нибудь?

– Неоднократно.

– Как ты думаешь, куда они пропадали?

– Э-э…

– Не трудись, все равно не догадаешься.

И он рассказал, что у сетевых есть своя, так сказать, письмотека, где они хранят все, когда либо утраченные и недошедшие, а также удаленные письма и сообщения.

– Миллионы, десятки и сотни миллионов писем! И не только писем! Все самое ценное из удаленной и стертой вами, людьми, информации с жестких дисков собирается… – тут он запнулся и с явным испугом огляделся по сторонам, трезвея на глазах.

– Что случилось? – поинтересовался я.

– Э-э… видишь ли…. да нет, ничего. Просто я тут с тобой заболтался, а мне на самом деле уже пора. Магнитная буря кончилась, и дела ждут. Неотложные.

– Брось, – попытался я его уговорить. – В кои-то веки встретишь интересного собеседника… Да и выпивка у нас еще осталась!

– Н-нет, мне, пожалуй, хватит. В следующий раз, ладно? – он был явно чем-то обеспокоен. – Ты… это… сходи пока на кухню, покури, ладно? Люди не должны видеть, как мы приходим и, в особенности, куда и как мы уходим. Пока. Как-нибудь загляну, если обстоятельства позволят.

Когда я вернулся с кухни, Юка уже не было. Только на корпусе компьютера стоял пустой бронзовый прабабушкин наперсток.

С тех пор прошел почти год, и Юка я больше не видел. Иногда мне кажется, что в тот вечер я просто уснул в кресле, и все это мне приснилось. Но тогда почему, когда я время от времени оставляю на ночь прабабушкин наперсток с водкой на корпусе компьютера, утром наперсток оказывается пустым?

И еще. Я часто задумываюсь над тем, о чем Юк не договорил. О стертой информации, которую где-то, на неведомых нам ресурсах, якобы собирают сетевые. Ведь Юк фактически проболтался о том, о чем, скорее всего, не имел права говорить. И, возможно, теперь он крепко наказан. Ведь у сетевых, как и у всех прочих, наверняка тоже есть свое начальство.

А вы как считаете?

Кто-нибудь любит тараканов?

Лично я не встречал ни одного представителя хомо сапиенс, который не то что любил, но хотя бы относился к ним со спокойным равнодушием. С другой стороны, не берусь утверждать, что мы испытываем к ним ненависть. Скорее некую холодную брезгливость с тонким оттенком страха. Откуда страх – непонятно, но, пожалуй, именно эта малая толика страха и заставляет нас срывать с ноги тапок и начинать судорожную охоту за тараканом, случайно (или намеренно?) попавшим в поле нашего зрения.

И ведь как уже было сказано, совершенно невозможно понять – откуда в нас эта брезгливость цвета льда и уж тем более черная капля страха. Ну, таракан. Ну, насекомое. Мало, что ли, насекомых? Ведь нравятся же нам, к примеру, муравьи, хотя они тоже частенько забираются в наши жилища и портят продукты питания.

Или возьмем мух. Мало того что надоедливы до полной невозможности, так еще и переносят всяческую заразу.

Я вовсе не хочу сказать, что мух мы любим, но все же… это не таракан. А ведь таракан, как утверждает наука, стерилен, то есть, никакая зараза к нему не пристает, и он ее, естественно, на себе не переносит.

Впрочем, вопрос «отчего мы не терпим тараканов?» относится – по моему глубочайшему убеждению – к категории таких вопросов как «в чем смысл жизни?», или «что есть любовь?», то бишь вопросов «проклятых» и «вечных», на которых даже Лев Николаевич Толстой, кажется, повредил себе слегка голову под конец жизни. Ну не терпим – и ладно. Будем не терпеть дальше. Однако история, происшедшая со мной в прошлом году…

Однажды вечером я сидел на своей кухоньке с любимой книгой на коленях, с отвращением наблюдая, как рыжее и наглое насекомое ловко шастает по столу, совершенно не страшась ни электрического света, ни меня, могущего его прихлопнуть в любой момент коробком спичек. Хотя нет, здесь я вру. Точнее – преувеличиваю.

Уже неоднократно мною было замечено, что таракан никогда добровольно не вылезет на чисто убранный кухонный стол. Вот ежели на столе в обилии имеются тарелки, чашки и прочая утварь, тогда – запросто. И вы, пытаясь убить проклятую тварь, скажем, тем же коробком спичек, обязательно попадете по краю тарелки или чашки, под которую вышеупомянутая тварь успеет нырнуть, и – вполне вероятно – посуда разобьется, острым краем полоснув по вашей руке. Таракан, разумеется, останется при этом цел и невредим, а вы, шипя от боли, полезете в аптечку за йодом и бинтами. Со мной такое бывало.

Итак, я наблюдал краем глаза за крупным рыжим «пруссаком», разгуливающим по моему столу. Какое-то странное оцепенение исподволь охватило меня. Сначала, помнится, я с ленивым удивлением ощутил необычайную тишину во всей квартире: ни телевизора соседей за стеной, ни выкриков подрастающего поколения на улице. Потом… Потом я увидел, что отвратительное существо замерло посреди стола в полной неподвижности, казалось, ощупывая меня своими органами чувств. Рассматривая, так сказать, и оценивая.

«Что за черт…», – промелькнуло у меня в голове, и тут же еле слышный шелест – шепот? – протиснулся в нее, голову, оттесняя суетливые мысли. Я сосредоточился.

– Не убивай… Не убивай… Не убивай меня. Послушай… Послушай…

– Кто это?! – мысленно рявкнул я.

– Тот, кого ты сейчас видишь. Посол. Не убивай.

Таракан? Со мною разговаривает таракан?! Не знаю уж почему, но я не испугался, не заорал и не запустил в него спичечным коробком. Наоборот, мне стало даже интересно.

– Чего ты хочешь? – спросил я мысленно.

– Я хочу передать послание нашего… царя.

– У вас есть царь?

– Это слово подходит лучше всего.

– Что ж, передавай.

– Наш царь обращается с просьбой не убивать нас. Почему вы, люди, всегда нас убиваете?

– Вероятно, э-э… инстинкт.

– Это очень плохо.

– Возможно. Для вас.

– Для вас тоже.

– Это еще почему?

– Военная тайна.

Я внутренне расхохотался, но потом задумался. Скорее всего, мой визави просто блефовал самым что ни на есть нахальным образом. В конце концов, за сотню тысяч лет существования человека как такового тараканы, кроме мелких неприятностей, не смогли нанести нам хоть сколько-нибудь значительный вред. С другой стороны, эти мелкие неприятности… Один вид их, тараканов, чего стоит! И тут меня осенило:

– Послушай, а если мы заключим джентльменское соглашение?

– Какое?