— Имя?

— Э-э… Коля… Николай.

— Твоя группировка?

Он явно не знал, что делать. Возле магазина толкались какие-то тетки с авоськами, и парень, похоже, раздумывал о том, не привлечь ли их к нашей беседе.

Вообще-то у нас в конторе не принято при встрече палить по «минусам» посреди улицы из всех стволов, но Коля явно об этом не подозревал. Меня это устраивало.

— Ну? — я повел спрятанной в карман рукой.

— К-каскавелла, — наконец выдавил он.

Я кивнул. «Минусы» обожают такие зооморфные кодировки, клички. Не то чтобы все они были фанатами Джеральда Даррелла, здесь больше важна была внешняя эстетика. Видимо также, как тем воинам-викингам, которые одев на себя медвежьи шкуры, становились берсерками, яростно рвущимися в бой. Хотя суть была в мухоморном отваре.

— Твой наставник, имя?

Тут он решился. Совершенно фантастическим прыжком, в лучших традициях героев комиксов, он отскочил с «линии огня» с истошным воплем «ПОЖАР!»

Молодец парень, мимолетно отметил я про себя, если бы крикнул «убивают!» все прохожие на расстоянии трех километров поспешили бы в ближайшие укрытия. Однако, на крик о пожаре реакция была другой — тетки и пара прохожих на другой стороне улицы мигом уставились на нас.

Впрочем, парню это внезапное внимание публики не помогло.

Я настиг его прямо над широченной лужей. Это была хорошая, основательная лужа, с приличной глубиной, тщательно расширенная колесами грузовиков, подвозивших в магазин продукты.

Я обхватил парня за талию, и мы, сплетясь в объятиях, рухнули в самое глубокое место.

Брызги бурой воды и глины взметнулись вокруг нас восхитительным фонтаном.

Парень вопил, дергал ногами и пытался вслепую зацепить меня кулаками.

Однако я, хоть и оказался облит грязью, занял удачное положение, и продолжал сильнее вжимать его в лужу.

— Что делается! — заголосили тетки. — Извращенец на мальчика напал! Милицию вызывайте! Милицию!

Я мельком обернулся, продолжая наседать на барахтающегося «минуса».

— Не трепыхайся ты! — заорал я парню на ухо. — Кто тебя послал?!

— Пусти-пусти-пусти! — визжал Коля-Николай. — Пусти, я расскажу! Только пусти! Сейчас менты приедут — обоим достанется!

Я на миг приподнял его за шиворот. Отплевываясь, Коля заорал:

— Бежим быстрее, идиот, ну!

Опять все шло не по-моему. Я подхватил парня за шиворот, и потащил из лужи.

— Милиция! — продолжали орать тетки. — Что же делается то, господи! Милиция!!!

Вообще-то, в этих криках уже не было нужды. То ли кто-то успел фантастически оперативно позвонить из магазина, то ли это был удачно подвернувшийся патруль.

Из-за поворота улицы, помаргивая маячками, торжественно выезжал серый милицейский «Уазик».

Парень, продолжая плеваться, побежал вперед, мимо торжествующих теток, нырнул в брешь между гаражами.

Проклятье! Опять бежать?! Сколько можно?!

Я преследовал Колю-Николая по пятам. На ходу заполошно оглянулся.

«Уазик», хрипло ворча и подскакивая на ухабах, приближался к месту нашей недавней схватки.

Я пронесся между гаражей, чуть не споткнулся о какую-то бетонную плиту. Налетел на паровые трубы, выведенные над землей.

Коля, гремя ботинками, уже улепетывал по ним прочь.

Отдуваясь, я вскарабкался на трубы и побежал следом.

Сзади послышались хриплые выкрики, но оглядываться уже смысла не было.

Трубы на пути парня резко уходили в вертикаль.

Я с ужасом представил, как он сейчас начнет карабкаться по ним, словно человек-паук, но обошлось.

Коля спрыгнул, ловко приземлился, и побежал теперь уже по заросшему пустырю.

— Стоять, уроды! — явственно выкрикнули за спиной.

Патрульных, видимо, тоже охватил азарт. И, как говориться, началась охота на человека.

Грязь быстро засыхала на лице, с ходу взятый мной спринтерский разбег начал сдавать, но остановиться было уже страшно. Парень миновал пустырь, проскочив между кустами.

Я последовал за ним, ободрал щеку о ветки, но не упустил мерзавца из виду.

За кустарником и облезшими деревьями обнаружилась запущенная церквушка. Та самая, о которой я читал в проспекте. Краска сползла с кирпичей, купол снят, и вместо него торчит ржавый каркас.

Вслед за парнем я проскочил сквозь брешь в сгнившем заборе, и побежал по заваленному мусором двору. В его дальнем конце покоился изъеденный коррозией остов «запорожца».

Здесь Коля задержался, словно в раздумьях, и я наконец-то нагнал его.

Обхватив за плечи, едва не задыхаясь, захрипел:

— Туда! Туда!

Спорить было некогда. Мы синхронно втиснулись в поросший кустарником салон «запорожца», с которого чьи-то руки в свое время поснимали все, что можно было унести.

В этом автомобильном скелете мы и затаились, пригнувшись и стараясь не пыхтеть, хотя воздуха после гонки отчаянно не хватало.

Двое милиционеров в серых бушлатах, с дубинками наперевес, отдуваясь, пробежали мимо. Один из них замедлил бег, хищно оглядел двор, вполголоса матюгнулся, и поспешил за товарищем.

Оба скрылись за углом церкви.

— Куда они понеслись-то?! — донеслось оттуда.

— Да не знаю, бешеные какие-то.

— Психи полоумные. Да и хрен с ними. Пошли обратно.

Я вцепился парню в рукав, прошипел в ухо:

— Уходим!

Он не стал спорить.

Мы выбрались из скелета «запорожца».

Пригибаясь к земле, как солдаты при обстреле, побежали мимо церквушки, и дальше, по пригорку, пока церковь не скрылась за переплетенными кустами. Кусты эти были похожи то ли на спутанные клубки шерстяных серых нитей, то ли на пыльные веники.

Под ногами шуршали листья, лежащие густым ковром. Мы продолжали бежать, пока небо над нашими головами не скрылось за рыжим покровом леса.

Оторвавшись от преследования, мы с Колей все равно продолжали бежать. Или открылось второе дыхание, или таким сильным был адреналиновый всплеск. А может быть, как предположил безвестный сержант, мы просто ополоумели.

Но главное, что теперь меня не душила серая волна.

Я просто бежал и ничего не боялся.

После всех сегодняшних переживаний, я будто бы получил некий иммунитет от страха, будто бы очистился от этой проклятой серой ваты. Устал бояться.

Хотя ноги у меня подгибались от усталости, я продолжал трусцой бежать бок о бок с «минусом».

Бежал, неизвестно куда и зачем. И я по-прежнему ничего не видел в смутных своих видениях, в отражениях на поверхности елочного шара.

Когда церквушка осталась далеко позади, и вокруг остался только багряно-рыжий лес, перед нами показалась неподвижная поверхность ленивой неширокой речки.

Мы совершенно иссякли. Мы больше не могли бежать.

Коля рухнул прямо на бурое крошево листвы.

Я постоял некоторое время, пыхтя и упираясь ладонями в колени.

И повалился рядом с парнем. Обессиленный, потный, в измазанной подсохшей грязью куртке. Сегодня я набегался за все предыдущие шесть месяцев.

— А ведь пистолетика нету у тебя, — отдуваясь, пробормотал Коля. — На понт меня взял, с-су…

Не задумываясь, я размахнулся, занес кулак над его лицом.

Он дернулся, закрываясь ладонями.

Я медленно отвел кулак, глядя на собственную руку. Неужели я бы ударил? Накатило.

— Ладно-ладно, — сказал Коля примиряюще. — Твоя взяла.

Яростная вспышка погасла. Я глубоко, со всхлипом, вдохнул и выдохнул. Парень, казалось и внимания не обратил на перемену в моем лице.

— Кто тебя послал? — просипел я, вытирая лоб.

— Дурак ты, Каштанов, — Коля стащил со взмокшей головы шапку и стал вытирать ей забрызганное грязью лицо. — Твой друг про тебя так и сказал. Аккуратнее еще, говорит, вдруг у него пистолет. Пальнуть еще может, по дурости.

Я даже не смог по-настоящему удивится или возмутится.

— Какой еще друг?

— Максим Георгиевич, кто ж еще.

Да что же такое происходит в этом городе?

— Это он тебя послал за мной следить?

— Ну.

— И ты пошел?