- Пожалуйста, присутствуйте. Мы не возражаем, - предложил Штрайк.

- Министру виднее. Он сидит выше и видит дальше. Что вы там про меня прошлый раз в протоколе написали? Я на вас надеялся, а вы меня, можно сказать, подвели.

- Никто тебя не подвел, Наби Зарипович. Ты сам прыть проявил. Система, сказал, у тебя есть, - напомнил ему Хлыстов.

- Какая там система? Меня не так поняли. Я сказал, что надо систему попроще сделать, а вы как поняли?

- Да так, как ты говорил, - заверил Хлыстов.

- Говорил, говорил... Нет, раз министр поддерживает Пескишева, то и я против ничего не имею. Пусть человек работает. И я его должен поддерживать, а вы меня даже не пригласили.

- Да будет тебе, - отмахнулся от него Хлыстов. - Завелся. Никто тебя ни в чем упрекать не собирается.

Возможно, перебранка между Зариповым и Хлыстовым продолжалась бы и дальше, если б в кабинет не вошла Рохина.

- И ты здесь? - бесцеремонно обратилась она к Зарипову. - Как теперь выкручиваться будешь? Слышал, что министр сказал? А ты что говорил прошлый раз? Чепуху нес! Противно было слушать!

- Это вы всех нас плутами называли, - возразил Зарипов. - Даже меня со Степаном Захаровичем.

- То, что вы с ним плуты, - это точно, - засмеялась Рохина. - В прошлый раз вы меня в такую авантюру втащили... Хорошо, что я ушла, а то по вашей милости оказалась бы в глупейшем положении.

- Так вы же перед уходом в пух и прах разнесли Пескишева и его систему, - напомнил Зарипов.

- Не было такого, не было. Вы - да, а я - нет. Вот как оно было. Не наговаривайте на меня!

Штрайк был удручен случившимся. Из его памяти совершенно выпали события двухнедельной давности. Бывало, что он и раньше кое-что забывал, но рано или поздно вспоминал забытое. А теперь никак не мог восстановить в памяти, что давал распоряжение о созыве проблемного совета. Возраст? Конечно, возраст. Склероз? Бесспорно. А у кого его нет в таком возрасте? Неужто и правда пора на покой? Рыбу удить, с внуками да правнуками няньчиться...

Пескишев после разговора с Агафоновым действительно вновь обратился к министру. Он внимательно выслушал Федора Николаевича и дал команду еще раз заслушать вопрос на проблемном совете.

Сегодня Пескишев был готов ответить на любые вопросы оппонентов. Он учел все их возражения, высказанные на прошлом заседании. Это придавало ему спокойствие и уверенность. Даже присутствие Зарипова и Рохиной не смутило его, хотя от них можно было ожидать любого подвоха.

Кратко доложив членам проблемного совета суть своего доклада, Федор Николаевич сказал, что он выполнил рекомендации профессора Штрайка по разработке прогностических карт для широкого круга практических врачей. Эти карты резко сократят объем профилактических мероприятий и значительно повысят их эффективность.

- Какие будут вопросы к Федору Николаевичу? - поинтересовался Штрайк.

- Вопросов нет. Все ясно, - сказал один из членов проблемного совета.

- Прошу слова, - обратился Зарипов.

- Конечно, конечно, - поспешно сказал Штрайк.

- Сообщение Федора Николаевича, бесспорно, представляет большой интерес, - начал свое выступление Зарипов. - Его метод перспективен. Можно надеяться, что внедрение этого метода в практику здравоохранения коренным образом перестроит противоинсультную службу, сделает ее более рациональной и эффективной. Предлагаю одобрить результаты исследования.

Хлыстов недоброжелательно взглянул на него, пожал плечами, но не сказал ни слова.

- Я согласна с профессором Зариповым, - сказала Рохина. - Извините, обратилась она к Штрайку. - У меня срочное дело. - Взглянув на часы, она подошла к Пескишеву, пожала ему руку и, сказав, что он разрабатывает новое и перспективное направление, вышла из кабинета.

Штрайк предложил выступить Хлыстову, но тот отказался. Затем был зачитан проект постановления, в котором проблемный совет одобрил исследования профессора Пескишева по прогнозированию мозговых инсультов и рекомендовал прогностические карты для внедрения в практику здравоохранения.

- Когда можно будет получить копию постановления? - спросил Пескишев Хлыстова.

- Мы ее вышлем вам по почте в ближайшее время, - хмуро ответил он.

38

В октябре Круковский представил свою кандидатскую диссертацию в ученый совет. Все шло хорошо. Федор Николаевич подыскал надежных оппонентов и предложил Николаю самому подготовить проекты рецензий на свою диссертацию.

- Разве диссертант сам должен писать рецензии на свою работу? удивленно спросил Николай.

- Если хочешь получить отзывы быстрее, будь добр сам сделать заготовки, чтобы не обременять оппонентов. Понадобится, они внесут свои коррективы.

- А удобно ли это?

- Для них - очень удобно.

- А для науки? Боюсь, Федор Николаевич, что я откажусь от вашего предложения.

- В таком случае тебе придется долго ждать, пока они займутся твоей работой, - заверил его Пескишев. - Так долго, что ты и состариться успеешь. Да ты не переживай, так многие делают. И наука от этого, практически, не страдает. Качество диссертации подтвердили кафедра, публикации, а не пустые формальности, у занятых людей на них просто нет времени.

Защита прошла хорошо. Члены ученого совета, выслушав доклад диссертанта, задали ему много вопросов, на все Николай дал исчерпывающие ответы. Помимо официальных оппонентов, прочитавших свои отзывы, не отрывая от них глаз, выступили неофициальные. Они щедро хвалили диссертанта и его диссертацию, подчеркивая ее практическое значение для медицины, для охраны здоровья людей. Вот они-то, оппоненты неофициальные, в конечном счете и решали судьбу соискателя, потому что всерьез разбирались в его работе, познакомились с нею не по тощему автореферату, а по рукописи, по публикациям. Николай знал, что их мнение тщательно учитывается ВАКом, и радовался - что ни говори, а авторитет шефа и авторитет соискателя - вещи разные.

Вечером, во время товарищеского ужина, Николай отвел Женю в тихий уголок и предложил ей выйти за него замуж.

- После того, как утвердят решение ученого совета, - засмеялась она. Увидев, что Николай насупился, погладила его по руке. - Я пошутила, не злись. Давай лучше попросим у шефа благословения.

39

Привыкший к одиночеству, Федор Николаевич с приездом Люси понял, как много радостей может испытать человек, который любит и которому отвечают взаимностью. Ласковая и нежная женщина каждый день с нетерпением ждала его прихода. Она помогала Федору Николаевичу раздеться, готовила для него разнообразные вкусные блюда, водила в театры, на концерты, в кино. По субботам они иногда уезжали в Вильнюс, Ригу или в Ленинград, где у Люси еще оставалась квартира, и весело проводили там время до понедельника.

Пескишев все больше и больше привязывался к Люсе, ему казалось, что без нее жизнь потеряет всякий смысл.

Люся была модницей - недостаток, вполне извинительный для молодой и красивой женщины. "Фирменные" тряпки она доставала через старых друзей по "Интуристу". Правда, все это стоило дорого, но Федор Николаевич для нее ничего не жалел.

- Покупай все, что тебе нравится. На то и деньги, чтобы их тратить, говорил он.

И Люся покупала то, что многим было недоступно. А тут еще старая институтская подруга познакомила ее со своим приятелем, настоящим пройдохой, который неизвестно где добывал всякие дефицитные вещи. Федора Николаевича это насторожило, но Люся быстро его успокоила: не обращай внимания...

Одно огорчало Пескишева - Галина Викторовна затягивала дело о разводе. Он уже несколько раз звонил ей, но безуспешно: то ее не было дома, то к телефону никто не подходил. Наконец встретились.

- Почему ты так спешишь? - раздраженно спросила Галина Викторовна.

- Потому что хочу жениться на другой женщине, - ответил Федор Николаевич. - Мы с тобой давно чужие, и ты это знаешь не хуже меня.

- Я тебя ничем не обременяю и ничего от тебя не требую. Живи со своей Люськой. Она тебе еще надоест. Это она теперь прикидывается голубкой, а вот станет твоей женой, покажет...