Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Я не говорю, что это главное, но...

- А по-моему, главное в человеке не то, сколько он зарабатывает, а порядочность, доброта, правдивость.

- Думаю, что наличие хороших денег не мешает человеку быть добрым и честным, - засмеялся Борис.

- Нет, большие деньги портят человека. Делают его скупым, мелочным, черствым.

- Мне это не грозит, уверяю вас.

- Вас не переговоришь. Вы, психиатры, любого переспорите.

- Такова особенность нашей профессии, - притворно вздохнул Борис. Обилием слов мы пытаемся прикрыть скромность наших знаний.

Ирина определенно нравилась Борису. Правда, в ее суждениях чувствовались недостаток жизненного опыта и известная инфантильность, но он знал, что это рано или поздно пройдет. Зато красива она необыкновенно. Стройная, с большими выразительными глазами - у Бориса во рту сохло, когда он ловил на себе Иринин взгляд.

- Вот и все в сборе! - воскликнула Женя, входя в комнату.

Борис встал, чтобы взять у нее сумку с покупками и помочь раздеться.

Женя попросила Ирину включить чайник, а сама стала накрывать на стол. Вскоре все уселись, началось чаепитие. Борис предложил выпить что-нибудь покрепче. Женя отказалась и предложила Борису выкладывать, что его привело к ней. Поскольку цель его визита была достигнута, он сказал какую-то чепуху. Ирина заподозрила, что она им помеха. Выбрав удобный момент, она встала и сказала, что уходит. Но Борис стал так горячо убеждать ее остаться, что ей ничего не осталось, как снова сесть за стол.

Несмотря на возражения девушек, Борис все-таки сбегал в ближайший гастроном, принес бутылку сухого вина и две плитки шоколада. Сидели допоздна. Слушали музыку, танцевали. Правда, у Бориса это получалось не очень, но девушки ему простили его неловкость. У Ирины оказался приятный голос. Она спела под гитару несколько цыганских романсов. Однако репертуар никак не гармонировал с ее обликом. Светло-русые волосы отросли и волнами спадали на плечи. На бледной нежной коже щек играл легкий румянец.

"Какая она цыганка... - подумал Борис. - Ей бы русские романсы петь".

Словно угадав его желание, Ира запела "Ямщика". Да так запела, что у Бориса по рукам и ногам побежали мурашки. Затем Женя попросила ее исполнить романс "Гори, гори моя звезда". Ирина не заставила себя упрашивать.

Когда она умолкла, Борис был конченым человеком: он влюбился в Ирину по уши.

В комнате стало жарко и душно. У Ирины разболелась голова. Она приняла таблетку цитрамона и сказала, что ей пора уходить.

Борис попросил разрешения ее проводить. Простившись с Женей, они вышли на улицу. Было около одиннадцати часов вечера, когда они подошли к остановке троллейбуса.

На улице было свежо. Троллейбус долго не появлялся, и Ирина предложила пройтись пешком. Взяв ее под руку, Борис неторопливо шагал по тротуару. Подняв воротник, она молча шла рядом, морщась от головной боли.

- Вам плохо? - забеспокоился Борис.

- Ничего, пустяки. Это со мной бывает, когда побуду в накуренной комнате. Скоро пройдет.

Ирина замолчала, а на Бориса вновь нашла робость. Все мысли, которые приходили ему в голову, казались недостаточно умными, потому он тоже молчал. Так они дошли до дома, где Ирина снимала комнату. Поблагодарив Бориса за интересный вечер, она распрощалась. Он промямлил что-то в ответ.

- Вы ужасно красноречивы, - не удержалась, съязвила она.

Оставшись один, Борис, ругая себя на чем свет стоит, зашагал домой, посвистывая, а временами подпрыгивая. Редкие прохожие, идущие навстречу, уступали ему дорогу, а затем еще долго смотрели вслед, недоумевая, что с этим парнем: чокнутый или пьяный?

Борис не знал, что встретился с Ириной у Жени не случайно. Женя давно хотела познакомить свою подругу с кем-нибудь из ребят. Так что Борис напросился в гости очень кстати. Она знала его как человека честного, отзывчивого и доброго. И хотя внешне Зверев напоминал анархиста времен гражданской войны, как их принято изображать в старых кинофильмах, он был неглуп и холост. Конечно, с диссертацией ему не повезло, но, действительно, не это главное...

Женя подробно рассказала Ирине о Борисе, поэтому она знала его лучше, чем он предполагал. Правда, она не придавала серьезного значения этому знакомству. Если уж Жене так хочется...

Борис произвел на нее весьма своеобразное впечатление. Длинный, волосатый и не очень складный. В таких молодых людей женщины редко влюбляются с первого взгляда. Ирине он показался робким и неуклюжим, и ей было несколько неловко за себя, когда она вспомнила, как отчитала его за невинную шутку в ассистентской.

Хотя вечер прошел хорошо, Ирина осталась недовольна собой: опять вернулась головная боль. Придя домой, она приняла снотворное, закутала голову теплым шерстяным платком и легла, надеясь уснуть. Но сна не было, а головная боль усилилась.

Приступы болей у Ирины появились после травмы. Внезапно, подчас без видимой причины, возникало какое-то необычное ощущение неопределенности и внутреннего беспокойства. Затем расстраивалось зрение. То выпадали его участки, то перед глазами начинала мерцать светлая зигзагообразная линия. Временами нарушалась речь, и Ирина вместо одного слова говорила другое или ничего не могла сказать, кроме "да" и "нет". Несколько минут спустя появлялась боль в области виска и глаза, постепенно распространявшаяся на половину головы. Через четыре-пять часов боль начинала стихать. Приступы повторялись почти каждую неделю. Но Борис, естественно, ничего об этом не знал.

35

Прошло немного времени, и состояние Цибулько значительно улучшилось. Он стал ходить и даже говорить, хотя и не очень внятно. После летних каникул Роман Федотович явился к ректору и объявил, что приступил к исполнению своих обязанностей на кафедре.

- А вам не трудно будет читать лекции? - усомнился Муравьев.

- Наоборот, - заверил Цибулько, - теперь я чувствую себя как никогда в прошлом.

Выглядел Роман Федотович неплохо. Заметно пополнел. Ходил, слегка подтягивая правую ногу. Ректор был уверен, что после отпуска Цибулько уйдет на пенсию, но тот, как видно, думал иначе.

"Посмотрим", - решил Антон Семенович и пометил у себя в блокноте поинтересоваться в ближайшее время, как пойдут у Цибулько дела.

На кафедре Роман Федотович вел себя по меньшей мере странно. То и дело беспричинно смеялся, шутил, однако его шутки вызывали у сотрудников недоумение. Много говорил, при этом часто не по существу и недостаточно внятно. Когда это случалось в узком кругу, то было еще терпимо, - все знали, что Роман Федотович перенес нарушение мозгового кровообращения, что еще возможны сдвиги в лучшую сторону. Но нечто подобное случалось и на лекциях. Иногда он вдруг начинал рассказывать о своей работе в министерстве или вспоминать эпизоды из своей жизни. А однажды вместо лекции сделал политинформацию. Как оказалось потом, ее нужно было сделать не студентам, а избирателям.

В конце концов к странностям Цибулько привыкли и перестали придавать им значение.

При осмотре больного Цибулько иногда засыпал, сидя в кресле, а удивленный больной терпеливо ждал, когда он проснется, чтобы продолжить перечень своих жалоб. Проснувшись, Роман Федотович удивленно смотрел на больного или спрашивал, чего он здесь сидит и кого ждет.

Большинство пациентов Цибулько были психически больными, поэтому они не очень обращали внимание на его причуды, многие не замечали их, да и сами были не лишены странностей. Некоторые же полагали, что на него оказало влияние длительное общение со своими пациентами.

Так продолжалось месяца три. Затем Цибулько слег, после чего на кафедре не появлялся. Его место занял доцент Коркин, уже три года подряд обещающий представить к защите свою докторскую диссертацию.

Коркин к Звереву относился доброжелательно. Поэтому вскоре он пригласил Бориса к себе, поинтересовался его планами и предложил принять участие в конкурсе на вакантную должность ассистента. В институте Зверева любили: веселый, общительный, дружелюбный парень. Ректор к нему относился хорошо, и хотя он до сих пор не представил диссертации, все понимали, что виноват в этом не только Борис.

44
{"b":"65640","o":1}