Колючий снег сек лица. Носы и щеки скоро перестали чувствовать холод. Мих яростно тер их ладонями. И мага заставлял. Ветер норовил забраться под теплую куртку, размотать шарф, сдуть шапку. Сапоги стали многопудовыми. Маг впереди поскользнулся, поехал на спине к обрыву. Чудом ухватился за гребень на хвосте заднего дракона, удержался. Лежал, глядя в низкое небо, хрипел, глотал ртом воздух, не в силах подняться. Мих протянул ему руку.

— Не могу, — еле слышно выдавил из себя маг. — Иди без меня. Не могу. Ты дойдешь. Ты Ивке поможешь.

Мих молча пнул его носком сапога в бок. Сил не было говорить. Подлетел Живоглот. Ухватил мага за воротник куртки. Поставил на ноги. Придал ускорение костлявой лапой. Магутерра, сгорбившись, медленно потащился дальше.

Белая тропа, серая поземка, сизое, как подгнившая груша, небо.

Магутерра остановился и снова попытался упасть на холодный камень дороги. Мих широко шагнул вперед, подхватил его под локоть.

— Даже и не думай. У нас предназначение, мать твою. У обоих. Значит, и дойти мы должны оба.

Мих протянул магу фляжку: «На, глотни».

Маг жадно приник к горлышку. Хрипло закашлялся, полетели вокруг капли воды. Драконы, обрадовавшиеся остановке, тут же опустили морды в снег.

— На, пожуй ветчины.

— На вкус как бумага.

— Ничего, ничего. Надо. Тебе кот в монокле снился? Значит, надо идти дальше.

— Мих, а вдруг мы Ивку пропустим? Вдруг она упала? Вдруг ее снегом замело?

— Не верю. Она же с караваном. И потом, драконы должны ее учуять. Идем.

Ноги гудели. Каждый шаг давался с трудом. Рубашка была насквозь мокрой. Шарф около рта покрылся ледяной коркой. Пот стекал со лба. Капал с носа на подбородок.

Белая тропа, серая поземка, сизое, как подгнившая груша, небо.

Живоглот вдруг раскаркался, как ворона. Растопырил крылья, спланировал вниз к чему-то, типа козырька в скале, на уровне человеческого роста. Сделал круг, другой. Пустил вниз струю ярко-желтой мочи, прожег дымящуюся яму в снегу на тропе. И тут же они услышали громкий, требовательный собачий лай.

— Мих, — спросил маг, — у Ивки собака была?

— У попа была, — машинально ответил Мих, — а у Ивки — не знаю.

Глава девятая

— Дорогой мой, на чем держится Мир?

— Мой дорогой, не будь идиотом. Ты до сих пор еще не понял?

Из разговорa двух умных магов

Ивка, Маг-У-Терры и Мих

По а и в с ежн ю бур. На ли Ив у. С ма ед ий дом.

Записки, сделанные второпях Магом-У-Терры очень неразборчивым почерком.

Быстрая тень метнулась путникам под ноги. Огромный черный пес поднялся на задние лапы, уперся передними Миху в грудь, грозно рыкнул в лицо, будто хотел сказать: «Ур-р-роды! Где вас носило?»

— Извини, задержались в дороге. Погодные условия. То-се, — похлопал пса по боку Мих. — Где Ивка?

Пес отпрыгнул, вцепился зубами в край лекарской куртки, потащил за собой.

Данница лежала под каменным природным навесом. Снег под ней подтаял. Ивка плавала спиной в каше из льдинок и крови. Ее трясло мелкой дрожью, зубы стучали, нос посинел.

— Ив, — бросился к ней Мих, — мы пришли. Теперь все будет в порядке.

Ивка повернула на звук голову. Улыбнулась дрожащими губами. Лицо ее сморщилось, из уголков глаз к вискам потекли слезы. Мих стал вытирать их ладонью.

— Что произошло, Ив?

— Ребенок… Раньше срока… Бросили… Страшно…

— Ну и бросили. Сволочи, конечно. Но все, что ни делается — к лучшему. Они тебе все равно ничем помочь не могли, а мы можем. Магутерра, тащи сюда одеяла и шубу лисью, ставь кипятиться воду, а ты, псина, ложись Ивке под голову, хоть какая польза от тебя будет. Давай, девочка, я тебя посмотрю. Да не стесняйся ты, я же лекарь. Я даже лучше, чем повивальная бабка. Я руки помою.

Магутерра, сопя от усердия, натаскал из мешка полешек, сломал несколько отсыревших спичек и наконец развел костер. Набрал в котелок снега, вскипятил воды.

Маг поколдовал над своими склянками, отобрал нужные корешки, заварил, напоил горячим напитком закутанную в одеяло Ивку.

— Думаю, два-три часа еще и все закончится. Ты девочка молодая, крепкая. И не кусай губы, кричи, сколько хочется. Я привычный, а Магутерра в случае чего уши заткнет.

Но Ивка все равно кусала губы, только когда становилось совсем невмоготу, начинала хрипло, басом, подвывать, хватать Миха за руку. Тогда лекарь помогал ей встать, заворачивал в шубу, заставлял пройти несколько шагов туда-сюда, тер поясницу, забывшись, целовал покрасневшее ухо с дешевой серебряной сережкой.

Маг неустанно грел воду, Хвост послушно исполнял роль подушки, Живоглот кружил сверху — следил за порядком, как полицейский на перекрестке. Миху казалось, что дракон был бы совсем не против заглотить Хвоста, но не хотел портить отношения с людьми.

В конце концов Ивке стало совсем плохо. Она громко кричала, не обращая уже внимания ни на Миха, ни на мага, ни на пса, ни на надменного дракона. И когда солнце, казалось, раздулось, раскраснелось от Ивкиных криков и упало без чувств за горизонт, на свет, наконец, появился пищащий котенком мальчик, которого Мих заботливо обтер сухой простыней, завернул в одеяло и передал Ивке в руки. Ивка ото всех отвернулась и неумело стала пробовать кормить новорожденного.

Усталый Мих вытер снегом руки, принял у Магутерры кружку чая.

— Имя Ма выбирать будут? По традиции? — спросил Мих. — Дня через три до Милограда доберемся. Вот твои рады будут, Ивка!

И получил от мага болезненный тычок ногой в башмаке.

Ивка подняла на Миха уставшие серые глаза. Голос звучал бесцветно, осыпался на ветру пеплом, как сгоревшая бумага: «Мне не прожить три дня. Разве что до рассвета. До полудня, если повезет. Ты разве не знаешь?»

Мих не знал. Не озаботился. Не поинтересовался. И теперь давился горячим чаем, не понимая, что происходит.

— Ив, не может так быть. Не должно. А если даже так, мы что-нибудь придумаем. Или маг наколдует. Ты отдыхай пока, не бери в голову…

Ивка не особо и вслушивалась, думала о своем.

— Ребенка отнесете моим. В квартал Чеканников. Вам каждый покажет. Улица Резчиков. Пятый дом от угла. Шестипалого Расина. А деньги и мешок отдашь Ма Онице. Она у нас хозяйством ведает. У тебя будет, чем ребенка три дня кормить?

— Есть пыльца матицы. Думаю, хватит. Буду разводить теплой водой. Но…

— Вот и хорошо.

Глаза у Ивки закрылись сами собой. Она не хотела засыпать. Противилась, сколько могла. И так совсем немного осталось. Хотелось просто полежать без боли, в тепле. Подумать о доме. О том, что зря не захватила с собой красный чепец, и теперь придется садиться в небесную лодку простоволосой. Хотелось смотреть и смотреть на сморщенное, точно зимнее яблоко, красное личико ребенка, зажмуренные глаза, обиженные губы бантиком.

Усталость взяла свое. Новорожденный лежал на груди. Сопел. Звезды рассыпались по небу, как заклинания из котомки неуклюжего мага.

Верика кукле обрадуется, — последнее, что подумала Ивка, перед тем как погрузиться в сон.

Мих отвел мага в сторону.

— Это правда, что Ивка говорит?

— Правда.

— И проверяли?

— Много раз, к несчастью.

— Сделай что-нибудь. Ты же маг.

— Ни один маг не сможет здесь ничего сделать, а уж такой, как я…

— Да уж, такое дерьмо, как ты… — Мих поморщился. — Извини, сорвался. Но как же тогда наше предназначение? Коту под хвост?

— Может, наше предназначение в том, чтобы спасти ребенка, — осторожно начал маг.

— Это, может, у тебя предназначение — детей спасать, — рыкнул Мих не хуже дракона, — а мне надо Ивку.

— Ну не запихаешь же ты ребенка обратно, — маг был сама кротость.

— Если надо, то и за… Тьфу на тебя. Будишь во мне нездоровые инстинкты. Лучше отойди подальше. Дай подумать.