— Стоять! — рявкнул я так, что сам испугался — свои! Не стрелять!!!
Спустился во двор… Бойцы осторожно двигаются по двору, обходя лужи крови и куски тел… Да — знатно рвануло! Вон и остатки "весёлых" фемин кусками разбросаны: им досталось больше всего — они стояли рядом с телегами… Напряг память: старший нашей группы говорил с капитаном… Вон его тело лежит, простреленное в нескольких местах. И не только пулями… А старший? Может за тем бордюром? Да — он лежал там, уткнувшись лицом в камни двора… Вроде бы он должен был успеть спрятаться! Перед глазами замелькали кадры из памяти: капитан поворачивает голову на крик; старший выхватывает пистолет и стреляет в капитана… Всё правильно — лишает гарнизон командира! А дальше? Так вот почему он не успел спрятаться! Подхватил сына помещика и вместе с ним побежал к укрытию! И не успел: схватил в спину четыре ранения, но пацана, видимо прикрыл… Глянул — под телом старшего никого не было… Присел; положил руку на рану.
— Что с ним? — остановился рядом любопытный боец…
— Иди — не мешай! Не видишь что ли — ранен! — рявкнул я раздражённо. Боец ушёл что то возмущённо бормоча… Жив старший, но жизни осталось чуток — надо вытягивать его из-за кромки… Все ранения — мелкие, но опасные. Видимо от гороха, который на скорости не уступает пуле! Главное ранение — удар в затылок, раздробивший кости. Наложил руку на рану и потянул кости назад, устанавливая их на место. Хорошо, всё таки — что горох! Раздробился и внутрь не пошёл — как пошла бы пуля… Вытянул всё, выправил; перешёл на слепое ранение почки. Ну… — здесь немного проще — вытянул застрявшую горошину и залечил раневой канал. С лёгким — то же самое… А уж горошина под лопаткой — оставлю докторам работу… Командир открыл глаза…
— Что ж ты так — старший… — укоризненно произнёс я — я же предупреждал… — проворчал, приподнимая его… Тот ответил виновато, предварительно "уйдя в себя" и пошевелив всем, что было можно:
— Да паренька пожалел… Он хоть и сын помещика, но в наших сварах же не виноват… Подожди — уставился он на меня — так я же вроде умер? А я тут. Живой и… — прислушался к себе — почти здоровый…
— Рано тебе ещё умирать — старший… Не всех ещё врагов ты уничтожил — ухмыльнулся я. — Посиди пока: проверим всех и заберём тебя в госпиталь… Достал инд. пакет; перевязал рану на голове; достал второй, перевязал рану в лёгких… Третий пакет выдернул у старшого из разгрузки. Укоризненно покачал головой:
— Сколько добра на тебя перевожу… Испанец только ухмыльнулся. Поднялся и пошёл к лестнице, ведущей в противоположную, от захваченной нами, галерею. Тут все больше шныряла пехота, но и наших нарисовалось четверо… Двое стоят у какой то кельи — вроде как на часах. Серьёзные — до не могу! Подошёл — они расслабились…
— Чего у вас там такое? Генерала, что ли захватили? Немолодой боец ответил серьёзно — без шуток, как у нас водится:
— Настоятель монастыря там… Охраняем — как бы не обидел кто! Ну не хрена себе! Мы там воюем, значит — с риском для жизни, а они тут священника охраняют?! Боец, видимо прочитал по моему лицу — что я думаю по этому поводу, но не смутился. А вот молодой — струхнул… Молча рванул дверь на себя; с силой захлопнул перед носом "старичка": показал ему степень своего недовольства! И что у нас тут?
— А тут у нас — картина маслом… За столом сидит попик — местный настоятель; за ним пара служек, а у двери — пара наших бойцов. Из молодых, да ранних… Дело своё знают — потому их Старинов и взял в отряд. Да, к тому же — испанцы… Резко обернулись на удар дверью и напряглись, глядя на меня. Да к чему весь этот сыр-бор? Глянул на насторожившегося настоятеля. Ах вот оно В ЧЁМ ДЕЛО!!! И как я сам не допёр до этого? Ведь посылала же чуйка мне сигналы, да подсказки! А я не обратил внимания — только какое то беспокойство чувствовал. А, оказывается — вон она в чём причина!
Память мне услужливо подсказала: слышал ты, что местный настоятель — чуть ли не святой! Больным, да страждущим помогает: излечивает многие болезни… Не все, но многие! К нему даже из Мадрида не ленятся приезжать! Не за даром, конечно лечит — за подношения… Но с разных людей — по разному. И все после лечения… Умно… Окинул попика оценивающим взглядом — тот под ним непроизвольно поежился, но величественности не потерял. Шагнул к нему — настоятель встал.
— Дай мне сюда эту штуку… — ткнул я пальцем в медальон на его груди. ДА! ТОТ САМЫЙ МЕДАЛЬОН! Мошенник! Чужой вещью себе святость заработал! — ворохнулась во мне злость. Отдашь! Пальцы левой руки воткнулись в жирное брюхо попика; тот от боли согнулся и я, ухватившись за серебристую цепочку, просто сорвал её через склонённую голову. Но в карман положить не успел… Шорох за спиной и за левое плечо вцепилась рука, рывком разворачивая меня назад!
— Ты что делаешь гад! — заорал молодой испанец. Кулак понёсся мне в лицо! Точно — молодой из ранних! Сначала надо бить, а потом говорить — если это тебе надо… Правой рукой с медальоном прижал на плече его руку разворачиваясь; левая снизу ударила его под нос и, продолжая движение, обвилась снаружи — вокруг прижатой к плечу, руки. Наклонил голову влево, уходя от смазанного болью удара и рванул обвитую руку вверх! Парень вскрикнул от боли и взметнулся на носочки! Кулаком, со сжатым в нём медальоном, ударил его снизу в подбородок! Умно ударил, чтобы не сломать медальон: стороной большого пальца! Испанца швырнуло ударом на стену кельи настоятеля, по которой он и "стёк" на пол… А второй? Второй не двинулся с места… Метнулся к упавшему "защитнику"; наступил на правую руку; присел и упёрся коленом в грудь. В руке сверкнул устрашающих размеров штурмовой нож! Острие упёрлось в горло парню.
— Не тронь настоятеля… — прохрипел испанец…
— Ты на кого руку поднял герой? — прошипел я, контролируя второго бойца и "чувствуя" спиной попика с монахами. Там пока всё в норме…
— Умереть торопишься боец?! — наклонился к нему, впиваясь жутким взглядом в его зрачки — ты только скажи: я тебе тут же помогу!
— Не тронь настоятеля! — уже яростно выдохнул боец! Уважаю…
— Да на хрен он мне нужен… — бросил небрежно, вставая и убирая ногу с руки откинувшегося без сил молодого защитника… — А ты запомни! — подпустил жёсткости в голос — в следующий раз так просто не отделаешься! О… Обманщик то ожил: повернулся — попик встал…
— Отдай медальон! — властно приказал настоятель. И протянул руку.
— А ты лучше сядь и молча жди начальство — оно решит что с тобой делать! — грубо ответил настоятелю на "наезд" на меня…
— Я тебе сказал! — взревел попик — отдай медальон! Чего это он — не понял я — права тут качает? Ему нужно думать о том, как бы не расстреляли за поддержку мятежников, а он…? И тут до меня дошло: он же — вроде как святой здесь и наверняка пользуется немалым авторитетом у испанцев! Вон как его молодой защищает! Входная дверь начала раскрываться, а в ней — озабоченное лицо пожилого испанца-часового… Боковой удар ногой в раскрывающуюся дверь — (йоко гери в карате) захлопнул дверь, а за ней раздался грохот! Хищно оскалился: Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, а этому — нос сломали. Дверью… Да ещё и по башке, наверняка, прилетело: то то никто не заходит сюда — узнать: что здесь твориться. Рука выдернула "Вальтер"…
— Сядь и закрой рот! — рука с пистолетом вытянулась в сторону попика. Но он не понял ничего — слишком уж привык к обожанию!
— Отдай медальон и тебе ничего не будет! — властно приказал он.
Гулко хлопнул выстрел в закрытой келье; пуля пронеслась впритык к тупой голове настоятеля, вырвав клок волос. Рявкнул зло:
— Это было предупреждение… Второй выстрел разнесёт твою тупую голову на куски! Сел и заткнулся!!! Настоятель тут же сел, вернее рухнул на скамью. Тут тебе не здесь! Сразу дошло, что я не шучу… А теперь надо как то выбираться отсюда — не "уронив лицо"…
Дверь ещё раз распахнулась… Снова бить не стал — на пороге стоял Старинов, а за его спиной — пожилой с разбитым лицом и старший нашей группы. Целая делегация! Хотя — это же то, что мне надо!
