— Я свой отряд на явную смерть не поведу! Не для этого я его готовил!!! Пришёл в расположение и отдал приказ грузить в грузовики имущество отряда. На вопрос — зачем буркнул раздражённо:
— Переезжаем в другое место. Где нас будут использовать по назначению, а не как пушечное мясо на убой… К вечеру загрузились и отбыли с фронтовых позиций вглубь страны. Машины с барахлом ушли первыми, а с ними и обслуга. А за ними — мы… И только командующий, командир и я знали — операция будет проведена. В срок. Пол суток мы отъезжали от линии фронта и почти сутки возвращались. Прямо к стенам монастыря… Командир долго отбрыкивался, но — в конце концов согласился с моим безумным планом… И это ещё мягко сказано…
Рано утром, один из часовых, стоящих в карауле на стенах монастыря, заметил в глубине долины, которую этот монастырь защищал, двигающееся к монастырю облако пыли. Доложил дежурному сержанту; тот — разбудил младшего офицера… Группа начальников поднялась на стену. В пределах видимости стали видны первые повозки небольшого обоза, направляющегося к крепости. Вскоре, караван из десяти повозок подкатил к закрытым воротам монастыря…
— Эй! — заорал, задрав голову пожилой, испанец — открывайте ворота — подарки вам от нашего господина приехали! С передка телеги соскочил и чернявый паренёк — сын местного латифундиста: помещика по здешнему, имеющего обширные владения по всей долине и не горевшего желанием встретить интернационалистов хлебом-солью…
— Открывайте! — завопил в нетерпении паренёк — папа вам продуктов прислал! И ещё этих!… И на него военные не обратили внимание — все уставились на сидящих на первой повозке шестерых фемин женского вида, довольно посмеивавшихся и переглядывающихся под жадными похотливыми мужскими взглядами… По меркам городского ценителя они были так себе, но для солдатиков — давно уже не видевших — не говоря уже о большем, женского тела — они были ну просто красавицы! А парочка молодок так и офицерам вполне подошла бы… Младший офицер, сглотнув слюну и проведя рукой по вздувшейся ширинке форменных брюк, приказал открыть ворота и впустить "подарки" в монастырь… Слух о караване с женщинами мгновенно облетел вояк и они высыпали во двор в ожидании чуда. И оно не заставило себя ждать. Правда — с некоторой задержкой…
Не потерявший бдительности офицер остановил караван, втянувшийся в каменный коридор под надвратной башней и приказал хмурым парням сдать винтовки и подсумки. Потом заберёте — ничего не пропадёт! — заверил он их. Пока солдаты закрывали ворота, сопровождающие "немного" повозмущались таким "горячим" приемом, но услышав команду старшего — сняли с плеч винтовки, а с ремней — подсумки с патронами. Винтовки прислонили к стене, а подсумки сложили в одну кучу. И только после этого младший офицер разрешил повозкам двигаться дальше — в монастырский двор… А там их уже с нетерпением ожидала торжественная встреча: всё свободное воинство высыпало во двор, или уставилось на приехавших с галереи второго этажа, опоясывающей вокруг внутренний двор. Караван остановился и внимание всех было притянуто к смеющимся и прихорашивающимся женщинам, "смущённых" таким обилием мужского внимания…
Старший обоза подошёл к начальнику гарнизона, расположенного в монастыре и скупо доложился, настороженно глядя на начальника:
Господин — мой троюродный брат, прислал муки, гороха, мяса, соли, масла… И ещё — этих вот… А то вам здесь, наверное скучно… — дерзко ухмыльнулся старший каравана. — По деньгам за их услуги сами договаривайтесь, но не обижайте! Это вам он просил передать в первую очередь! Капитан — начальник немаленького гарнизона, держащего оборону, хотел вспылить: какой то абориген смеет ему указывать! Но воздержался: что они будут делать без поддержки местного помещика, который держит в своём кулаке всю окрестную нищебродь…
— А ты кто? — неприязненно уставился он на приехавшего, сразу давая ему понять — кто здесь главный! Прибывший всё понял сразу:
— Я троюродный брат господина… Хозяин деревни…….. — назвал он место, о котором капитан знал — вернее видел название на карте. Недалеко в горах… Так себе деревня — одно название…
— Мы чего приехали… — старший каравана замялся… — Племянник мой… — кивнул он в сторону паренька, крутившегося рядом — рассказал как вы тут храбро воюете и сколько этих предателей убиваете! Вот я и подумал: мы тоже будем с вами воевать против них, а после — будем собирать с них всё, что на них найдём! Всё равно вы их тела разрешаете забрать… Вот нам и будет прибыток… Капитан мог бы возмутиться — это же мародёрство, но военные действия научили его простой житейской истине. Тебе помогают — и ты помогай. Иначе останешься с голой жопой: вороватые интенданты не спешат с поставками. Если патроны ещё подвозят, то с продовольствием не особо и спешат…
— Амор! (Любовь!) — раздался вдруг истошный восторженный крик! Офицер кинул взгляд в сторону крика — что это ещё за придурок так бурно выражает свою радость?! Но понять не успел… Как то всё вдруг завертелось: быстро и непонятно! Захлопали пистолетные выстрелы, в грудь что то ударило; боль пронзила сердце и тело, а потом затухающий взгляд капитана успел увидеть вспухающее на месте обоза огненное облако! Грохота взрыва он уже не услышал…
Что то настойчиво толкало меня в этот безумный рейд. Вот бы ещё понять — что? На месте разберусь — если карта правильно ляжет… Группа, которую возглавил испанец — зам командира, состояла полностью из испанцев. Она — по моему предложению только командиру, совершила рейд в глубь долины. На усадьбу местного латифундиста. То бишь в поместье местного хозяина долины. Захватили всех спящими или развлекающимися с местными феминами. Брать в поместье ничего не стали — только сейф заставили открыть хозяина. Я заставил: вежливо, культурно, без крови… И ввел его в гипнотическое состояние, в котором он вёл себя — как обычно. Ну… — или почти как обычно… Командира группы я "представил" как наёмника, желающего повоевать на стороне франкистов. На "захват" поместья попросил не обижаться: проверка способностей наёмников. Предложили хозяину продать продуктов — он согласился. Заплатили — из его же денег… Похозяйничали у него в кузне — тоже заплатили… Предложили забрать с собой местных "весёлых" фемин: пусть они денежку хозяину заработают, а заодно и им достанется от щедрот хозяина. Он не возражал… Спрятал в сейф полученные деньги: не скоро он их начнёт пересчитывать. А нам и надо то всего один день — даже утро. С нами "напросился" (с моей подачи) сын помещика — интересно ему! И нам от этого польза — знают его…
Когда обоз втягивался в монастырь — меня в этом обозе не было. Но я там был! При выезде из усадьбы я предупредил командира группы — я с вами не еду… На молчаливый взгляд-вопрос пояснил:
— Я буду в нужном месте, в нужное время. И добавил — Когда вы войдёте в монастырский двор — будьте готовы к тому, чтобы спрятаться. Хорошо спрятаться! По моему крику — Амор! У вас, после крика будет 5 секунд. И если кто не спрятался — я не виноват! Спишем на потери… Караван — в предрассветных сумерках, тронулся к монастырю, а я… Я ушёл в невидимость и уселся на последнюю телегу: ну не пешком же мне топать десять километров! Подъехав — спрыгнул и до ворот дошёл пешком, разминая ноги… Обоз втянулся в открытые ворота; я шмыгнул внутрь и прислонился к каменной стене — там где народу не было. Там и остался — пока шла суета и разборки по поводу оружия. Затем — когда все, кроме пары охранников у ворот, вышли на монастырский двор, где развернулось шоу — "Ах эта девушка меня с ума свела…"переместился к выходу. Оттуда же стала выглядывать и пара охранников. Ай как не хорошо — устав нарушаем?! Будете наказаны!
А на дворе, тем временем, действие подходило к развязке: солдаты ещё находились в эйфории от кокетливо стреляющих глазками фемин, но капитан уже пришёл в себя. И скоро может начать замечать некоторые странности. А мне это не надо. И я крикнул — А М О Р! И завертелась карусель! Я рванулся к стоящим рядом охранникам и дважды махнул рукой с ножом. И один и второй начали оседать на камни, хрипя распластанными горлами. А я уже рвал крышку небольшой коробочки — тумблера включения питания в команду радио взрывателям — Взрыв! Щёлкнул и отшагнул за каменную кладку тоннеля к воротам. Среди каждой телеги вспух огромный оранжевый цветок; раздался страшный грохот, а за ним — визг разлетающихся в разные стороны убийственных "снарядов" малого калибра: гороха, риса глиняных и стеклянных осколков от банок. Ржавых кусков проволоки и рубленных гвоздей… За грохотом и визгом, как то незаметны были шлепки падающих частей и кусков человеческих тел. Ну а на редкие выстрелы за стенами монастыря и вовсе некому было обращать внимание: те, кто не были разорваны взрывами и не были убиты попаданиями множественных "пулек" и осколков — стонали, кричали; корчились на обильно залитой кровью брусчатке монастырского двора. Я рванулся к воротам, на ходу скидывая со спины рюкзак с "адской машинкой" — она свою роль сыграла! Снял толстый брус; распахнул ворота… И всё в невидимости… Из прохода услышал, как во дворе защёлкали пистолетные выстрелы… Выглянул — не хватало ещё нарваться на шальную пулю! На шевеление и копошение на камнях не обращал внимания: моё дело — сделать так, чтобы нашим, заскочившим на второй этаж и уничтожавших солдат в кельях — временно ставших огневыми точками для солдат и пулемётчиков, никто не ударил в спину. Подожду и сам побегу на второй этаж — только в противоположную галерею. Там могут оказаться те, кто уцелел от взрыва и будет атаковать наших бойцов из соседних боковых коридоров. Тут я им и ударю в спину!
