— А как вы прошли мимо моих ребят? — спросил вежливо иудей.
— У каждого свои секреты уважаемый… — ответил уклончиво. В дверь постучали и вошёл молодой, расфранчённый еврейчик. Шолом… Я достал из папки тонкую стопку бумаг — договор и положил перед племянником со словами — Подписывай… Тот недоумённо посмотрел на главу рода. Я думаю — очень многие были в непонятках — что вообще происходит, но противиться воле старшего не смели. Глава рода со словами — Вы позволите? — положил бумаги перед собой и быстро прочитал. Поднял вопросительный взгляд на меня.
— Это договор… — любезно пояснил я — на передачу мне всех прав на трёхкомнатную квартиру вашего племянника. Мне… Ему она уже не нужна. Вы же знаете — все ваши квартиры буду сданы в фонд города. А мне его квартира подходит. Оформим задним числом и всё будет в порядке. И ни каких претензий… А это… — достав из внутреннего кармана пачку долларов — пять тысяч — компенсация… Иудей посмотрел на пачку, на меня и усмехнувшись — положил договор перед племянником.
— Подписывай… — негромко приказал он и убрал доллары в карман своего пиджака. Еврейчик проводил их жадным взглядом. И подписал договор. Затем посмотрел на меня и сказал негромко:
— У меня там ещё есть гараж для автомобиля. И "Эмка" улучшенной конструкции. Вы же её и улучшали… И застыл вопросительным знаком. Я понял намёк молодого, но уже иудея; ухмыльнулся:
— Внеси и их в договор… Вытащил новую пачку; вытянул из неё пять стодолларовых купюр; увидел жадный взгляд и добавил столько же. Протянул их еврейчику. Тот схватил и быстро убрал доллары в карман. Когда он вышел, я сказал, глядя в глаза бывшему главе клана:
— Это не моё дело, но я бы ему ничего серьёзного не доверил. Подведёт… Иудей поморщился, но выдавил из себя через силу:
— Знаю… Но может он всё таки одумается… Очень надеюсь…
— Дело ваше… — равнодушно ответил я — но к делам с ГАВЕНОМ вы его не подпускайте. Иначе спрос будет жёсткий! Со всех вас!!!
Встал; забрал со стола договор: отдам чиновникам, не чурающимся побочного заработка — проще говоря, взяточникам. Они оформят всё задним числом и у меня будет уже своя трёхкомнатная квартира… На законных основаниях… Попрощался с главой клана за руку: он мне ничего плохого не сделал — так чего же от него морду лица воротить? Вышел в коридор вагона. М…да… — весь купейный вагон заполнен евреями разных возрастов и пола. Всё семейство уезжает в одном вагоне. И ничего странного: Каганович-старший — нарком железнодорожных путей сообщения — подогнал своему патрону целый купейный вагон, включив его в пассажирский состав. Своя рука владыка! Хотя… — мне до этого какое дело? На это есть компетентные товарищи…
Вернулся на площадь — сестрёнка уже вся истомилась! Из машины вылазить я запретил — во избежание… Но… — когда сел — не устроила головомойку в перемешку с мотанием нервов и выносом мозгов. Спросила только: Ты уже закончил свои дела, а то я в туалет хочу… Удовлетворил все Наташкины потребности и в ресторан на вокзале зашли — перекусили слегка… Потом — по чиновникам и домой. Отдыхать до вечера… Правда перед отдыхом спросил сестричку:
— Ты пересмотри свой гардероб — может тебе ещё нужно что-нибудь прикупить? Тогда давай — съездим… — и ухмыльнулся. Наташка страдальчески сморщилась и только отмахнулась типа: Да ну их нафиг! Не смотря на молодость поездка, ожидание и мотание по Москве её вымотала полностью. Только прилегла на диване — и уже спит… Принёс длинный и широкий плед; укрыл бедняжку. И сам пошел вздремнуть…
В шесть вечера поднялся и стал будить сестрёнку. Наташка во сне стала отбрыкиваться, гундеть: Чего пристал… Дай поспать… Пришлось пригрозить водными обливаниями холодной водой! Подействовало: села, продолжая бурчать спросонья и меня называть нехорошими словами. Но — в рамках приличия… Подхватил соню под мышки и понёс в ванную. Оставил там со словами: Уснёшь — без тебя в ресторан поеду! Удивительно — но возымело воздействие!
Ресторан "Националь" — что рядом с Красной площадью на улице Горького… Осколок капитализма и разудалого НЭПа… Но — нужно же пускать пыль в глаза иностранцам, селившимся в одноимённой гостинице. Место посещения элиты высшего руководства. С улицы сюда не попадёшь… Даже московская богема сюда не вся вхожа. У неё своя тусовка… А тут: военные высоких рангов; чиновники, партийные функционеры, старшие руководители НКВД… Тот ещё гадюшник! Но — престижный… Побывать здесь — это как принадлежность к высшим сферам! Вот туда то я и решил сводить мою сестричку! И похвастаться и показать наших "небожителей" — если повезёт, конечно… А как я — простой… (ну пусть не простой) авто механик сюда попаду? Так я делал личное авто директору этой "забегаловки"… Вот и позвонил по старой памяти. Он не отказал. Да попробовал бы — я бы всё равно своего добился! Не мытьём — так катанием: не по блату, так через внушение…
Не зря поднял сестрицу в шесть. Какое то время она приходила в себя; какое то — приводила себя в порядок, а потом началось! Оденет платье и на суд божий — то есть мой… Покрутится — ну как? Я, наивный думал — я самый умный! Согласился с восхищённым видом — супер прикид! Наташка посмотрела на меня; подумала; покачала головой и… ушла в спальню одевать новый… И понеслось: одно, другое, третье!!! А потом пошли вариации, которых как капель в стакане воды — бесчисленное множество! А я сижу — как дурак и встать не могу: я же эксперт-оценщик! А то, что моя оценка сестрёнку не волнует — другое дело! Наконец моё терпение достигло точки закипания. Встал…
— Так — мамзель! — У тебя есть пять минут, чтобы одеться! Через пять минут — идём в том, в чём ты будешь одета. Хоть в одних трусах! А не захочешь — никуда не поедем и больше про посещения ресторанов разговора не будет! Посмотрел на золотые часы — те самые, трофейные — с моей первой поездки в Москву за деньгами:
— Время пошло! Наташка поняла — я не шучу.
Метнулась в спальню, зашуршала одеждой. А я сидел и с наслаждением вёл обратный отсчёт: Осталось четыре минуты… Осталось три минуты… Тут из спальни раздалось отчаянное верещание — Я не успеваю! А я знай своё: Осталась одна минута! Когда я выкрикнул — Время вышло! Наташка взвизгнула: Я сейчас! Ещё чуть — чуть! Прошла ещё минута; скрипнули пружины дивана — я встал. Сестрёнка выскочила из спальни, поправляя что то на ходу; извиваясь, словно ей мураши под платье попали… Наконец остановилась…
— Ну ты и изверг! — возмутилась она — совсем чурбан бесчувственный! Нельзя же так! Я ухмыльнулся в ответ и махнул рукой в сторону прихожей. У сестрёнки глаза на лоб полезли:
— А накраситься? — возмутилась она. Я отмахнулся:
— Природной красоте все эти глупости ни к чему! Наташка расцвела — у неё природная красота! Но всё же попросила жалобно:
— Не хоть немножко… Знаю я ваше немножко! Никакой жалости! Иначе мы точно к закрытию приедем. Или наши места отдадут: не та я фигура, чтобы держать для меня заказанный столик больше получаса!
Приехали к восьми, как и планировал. Прошли в зал — наш столик почти в самом конце зала у стены. Не самое плохое место — даже очень хорошее — понял я, окинув быстрым взглядом зал. Метрдотель подвёл нас к столику… Столик на двоих — вдоль зала стоит, чтобы парочка сидела друг против друга — близко друг к другу, но и чтобы могли на сцену смотреть, почти не поворачиваясь. Я, сразу, отодвинул стул для Наташки — у стены, а сам сел на противоположный — спиной к залу. Были на это основания… И я уже пожалел, что мы пришли именно в этот ресторан и именно в этот вечер… Сестрёнка — с надменностью королевы оглядела зал и тут же радостно "обрадовала" меня:
— Миша, Миша! — заёрзав от нетерпения, воскликнула она — а вон за тем столом Настя сидит! И добавила, как для тугодума — Кораблёва!
— Ты ещё встань; закричи на весь зал и рукой замаши! — буркнул я — полный набор деревенской дурочки будет… Сестренка тут же насупилась, а я безжалостно добавил (потом исправлю её настроение):
— Я же говорил тебе за неё: потеряла одного денежного кавалера — захотела меня на освободившееся место поставить. Не получилось — здесь себе нашла — видишь возле неё сидит! А ты со мной из-за неё разругалась вусмерть! Наташка покраснела, опустила голову… Я положил свою ладонь на её ладошку…
